10
Моя телега – можно еще сказать, любимая, сколько в ней всего возил и сколько сам в ней наездил километров, – собрана странно сказать из чего: сейчас выдохнул (шумно и сильно выдохнул) – внимание – из гражданских кодексов. Да, из тех самых, каких же еще – одно время юридическая практика кормила меня. Ух ты, ух ты, серьезный я человек! До этого я работал и почтальоном, и доставщиком еды – так что, наверное, я еще более серьезный человек, сто раз подумайте: а оно вам надо – со мной связываться? Я не ем свинину, но с моими религиозными воззрениями это не связано. Скорее, здесь вопрос вкуса: нравится – не нравится, вкусно – не вкусно. А еще – это все уже метит в краткую анкету, ну что же, пусть метит и дальше: шубы из натурального меха не ношу. Это не оправдано нашим настоящим: была нужда когда-то, теперь нужда сплыла куда-то! Я что, стих написал? Нет, фу! И последнее: моя слабость – драмедии, готов часами смотреть их. И спать, укрывшись с головой. В жару это неудобно, но лучше по́том обливаться, чем если в ухе непрошенный гость заведется – маленькое несимпатичное насекомое. Бр-р-р: я уши потер ладонями от этой мысли – ну это же страшная мысль! И поморщился? Да, и поморщиться не забыл.
В кои-то веки никто и ничто не торопили меня, не подгоняли, что называется, коля вилами под хвост, а ведь бывает так, причем довольно часто, что все и всё куда-то заставляют бежать, да так быстро, что не успеешь и продохнуть. Мне под силу, и это без бахвальства, даже машину собрать, и мало того: собрать такую машину, на которой можно половину мира объехать, коли захочешь, конечно, и она даже не сломается в пути. Правда, тут надо оговориться: если бы детали в полном комплекте имелись – без них же машины не выйдет, а что-то другое использовать… (я повернул большой палец вниз). Да, пожалуй, эту задачу, которая для инженерного таланта, как у меня, и задачей-то назвать нельзя. Я и не назову. Я по губам двумя сомкнутыми пальцами провел, словно застегивая невидимую молнию. Я инженер по зову души и сердца – ощущается, ощущается здесь этот сильный флер романтики и поэтичности? Едва не забыл: еще я инженер по образованию. Что, флер романтики и поэтики улетучился, и даже следа не осталось? «По образованию» звучит не так заманчиво? Мои душа и большое сердце (и не скажешь, кто и на кого сильнее влияет, впрочем, главное – чтобы они не противоречили друг другу, ведь трудно оставаться целым, когда душа и сердце тянут тебя в разные стороны) просили что-нибудь создать.
И как самый обычный человек, хотя какой обычный, я очень даже о-го-го до чего особенный, если столько вещей благодаря моим рукам увидели свет божий, я не мог не внять им. Как мог остаться в стороне? Вот я и пошел у них на поводу, вернее, прислушался к ним – это звучит лучше, и создал, пожалуйста, телегу. О, уверяю, я много чего на своем долгом и не особо, конечно, ярком веку создал – телега это так, капля в огромном океане! Про все прочее и не напишешь. И даже колеса? Колеса? Ах, колеса! Нет, колеса я не делал, да что я говорю: телегу – самое главное, я – гвоздь туда и страница из гражданского кодекса туда – сделал быстро. Даже пальцы не отбил молотком. А вот колеса, эх, – их я сделал из простого дерева, но не надо смотреть на меня вопросительно – почему. Я сделал колеса деревянными не потому, что на них не хватило страниц – уверяю, страниц из гражданского кодекса мало не бывает, и больше скажу: их хватило выше головы, еще и осталась целая стопка. Только и успевай подходить за раздачей, чтобы даром не пропадало, а на пользу пошло. Даже ума не приложу, что еще можно из остатков сделать. Я погладил бортики телеги ладонью, и улыбка заиграла на моих губах, широкая такая, как если бы я засмеялся. Но посмеялся я про себя и громко замычал с наслаждением.
Все-таки это прекрасно, что с самой телегой ни секунды не намучился, хоть работы было не так мало, чтобы в один день уложиться: ушло немного больше часов и дней, но все равно не столько, чтобы проклясть всю работу. И в целом, что уж обходиться одним проклятием, пожалеть, едва ли не дойти или не докатиться, тут непросто определиться с чувством и мыслью, до раскаяния – поднять руки к небу и закричать: «Раскаиваюсь, что взялся за дело!» Не скрою, бывали мгновения – не в этом, упаси Господи, и спасибо тебе, Господи, деле, я уже упомянул парой слов, что не было никакого раздражения или эмоционального выгорания, – когда хотелось плюнуть на все, пнуть обеими ногами и заняться чем-то другим.
Моя так и зовущая еще раз провести с наслаждением ладонью по бортикам (что я, собственно, опять и сделал: ох, не покарай меня, Господь, за то, что так горжусь своим творением) самодельная телега была запряжена лошадью. Ну да, лошадью, чему удивляться? Наоборот, не надо от удивления рты открывать! Моя любимица черной масти с блестящей черной гривой и таким же хвостом. Я слегка похлопал ее по шее. Возможно, у красоты нет пределов, и есть в мире лошади, которым моя уступит легко. Но к чему искать и проверять? Сама же телега, насколько бы она ни была хорошей – я хотел и в третий раз погладить ее, но удержался – с места не тронется ни с уговорами, ни без них. Она ведь не машина, бензин заливать некуда, потому, если следовать и дальше логике, без живой, в моем случае лошадиной, силы, хотя какая еще может быть живая тяга, только лошадиная – не обойтись никак! Вспомнил про собачьи упряжки. Но у меня собак нет – кого мне запрягать?
Короче, лошадь – о! какая достойная и достойная того, чтобы ей похлопали, но я не стал хлопать, чтобы не напугать громкими звуками, а просто ласково и осторожно погладил ее по гриве – сила, буквально все ордена за качества повесь ей на шею. Было бы неправильно, по крайней мере для меня, останавливаться на одном только создании телеги. Кому-то и этого было бы достаточно, четыре колеса на месте, сама телега на месте, чего еще недостает? Хватает всего, так что поезжай. Бог с тобой в дороге, катись с напутствием, все дороги открыты. Кроме тех, что на ремонте! Стоп – неправильно написал, я не сел и руки не скрестил на груди, мол, отстаньте от меня: я еще ума дал гражданскому кодексу. Немного, однако получилось дать. Удивительно, что все возможно!
Я на середине развернул книгу гражданского кодекса. Так, что у меня тут? Ага, он оказался целым, ни единой страницы не вырвано, чтобы потом на телегу пустить. И аккуратно, чтобы шишек не набить, положил на голову лошади. Ах, да вы только оцените, граждане законопослушные, что за чудный головной убор вышел – законный уголовный убор! Коли это гражданский кодекс, тут надо это слово добавить для пущего гротеска и абсурда. Или обыденность? А? Ух ты, ох ты, получилось! Может быть, и я думаю, критики знатоков моды не избегу, и все же это и не писк моды «для всех и каждого», но для круга избранных окажется то что нужно. Это же какая модная причуда, какой эпатаж.
Лошадь не возражала – хотя, казалось бы: на голову давит какой-то твердый и непонятный предмет, что бы его не скинуть. Однако ничего подобного, животное не стало от недовольства трясти головой. Лошадь – животное не с дурью и не пустой головой, понимает она все, и это тоже не стало для нее чем-то непонятным. С другой стороны, и это, возможно, главное объяснение, которое не требует других объяснений, она просто доверяла мне. Лошадь только хвостом ударила себя по бокам и, повернув голову в мою сторону, посмотрела на меня. И вот же невероятная вещь, и удар по лицу всем защитникам животных: ни страданий, ни мольбы, ни мук в ее красивых темно-коричневых глазах я не прочитал. В ответ я улыбнулся ей и голову набок склонил. Надеюсь, я правильно понял все, чего от меня ждала как воздух лошадь, не хотелось бы попасть впросак из-за своей недальновидности и потом распинаться, доказывая, что вышла маленькая, но по факту такая колоссальная, что сокрушит даже горы, ошибочка. Я ласково потрепал лошадь за гриву. Красавица!
Дорогая лошадь, не знаю, как по батюшке вас зовут, буду, простите, не сочтите за неуважение и поправьте меня при необходимости, обращаться к вам по названию вашего вида: лошадь, законы нельзя с головы скидывать. Вот я, например. Я не привык ссылаться на себя, но вынужден это сделать – если что-то и о чем-то говоришь, подтверди сказанное примером из жизни, так, по крайней мере, тебе не скажут в лицо: «А ты сам что?» – законы не скидываю с головы. Я никогда не осмелюсь на этот не сказать чтобы отчаянный, скорее уж, безрассудный шаг, а безрассудства столько, что ни одним насосом не откачаешь, даже если никто не видит (да, да, корми себя сказками), даже если попросят (какие это тогда смелые люди, смелее даже саперов). Насчет книги. Показалось бы странно, вернее неудобно, к странности привыкаешь, а к неудобству скорее да, чем нет, вообще показалось бы неудобно: положить на голову нераскрытую книгу.
Раскрытая книга держаться на голове надежнее, может, и не станет, а чтобы она держалась лучше, ее надо цепями к голове привязать – тут есть свои правила и правильный порядок – но шансов, что она соскользнет, гораздо меньше. Да и от солнца она голову почти полностью защищает – по-моему, это неоспоримый плюс, панамки лучше, но чего нет того нет у меня, а покупать, если бы хотел купить, стал бы я ждать первой звезды! Впрочем, просто закрытый том гражданского кодекса всей головы от солнечных лучей не убережет, там то лоб останется открытым, то виски, то еще что-нибудь. Напечет же! И обгоришь запросто. Я опять похлопал лошадь по шее.
11
Бог всегда и много говорит – помолись ему и на тебе: ответ прямо в руки тебе придет, или попроси его, и пожалуйста – просьба выполнена, да так, что комар носа не подточит. Бог ни разу не зевнет, мол, скучно, скучно, дорогой мой сын, исповедь – это вещь полезная и нужная, но где искра, жизнь, хоть что-нибудь интересное и не до того приземленное?
К чему я подвожу? Очевидно – к другой теме! Однажды Бог – видно, минутка свободная между молитвами и просьбами людей выдалась и потому он отвлекся, что тут скажешь, какая загруженность – увидел своим полным любви и сострадания взглядом недавно проложенную дорогу. Ей от роду или, учитывая то обстоятельство, что она не живое существо, а бездушная вещь: с того времени, как ее полностью проложили, прошло максимум сутки. Не больше!
Его сердце, которого хватит на каждого человека в этом мире и на каждого человека, что родится и будет рождаться до конца времен: удивительно, каких размеров может быть сердце – впрочем, это же Бог, для него это в порядке вещей, так что можно свое удивление приберечь. В общем, Бог сказал: «Дорога, да будет твое асфальтовое покрытие соответствовать всем государственным и технологическим стандартам и требованиям, и прочему, и прочему…»
Так-так, стоп! Надо поубавить обороты, а не то такой разгон получится, что на полном ходу в одночасье не заметишь, как рванешь ракетой в небо – не нужно так усердствовать. Что за остановка, что за промедление, что это такое и как это, отец хороший, знать и понимать (сколько слов для одной мысли, лучше бы было так: много мыслей для одного слова)? Что это за «прочее и прочее»? «Прочее и прочее» это «все и все», а «все и все» – это все и все, что может уменьшить, если не сказать даже больше, что лучше и желательнее, может свести вовсе на нет шансы попасть в аварию.
Обязательно кто-нибудь (возможно, и сам Бог) – он уже сказал все что нужно, теперь очередь за любым неравнодушным человеком, кому молчать лень и кого буквально черти раздирают поделится с миром своим комментарием. Нет, миру все равно, если уж резать правду-матку, то резать ее мелко и всеми ножами и так, чтобы слезами захлебнутся от грусти и разочарования. Тем более что правду долго не утаишь. Этот кто-нибудь, и Бог его поддержит, скажет: «Правильно! Глаголешь истину: многого тут желать не надо. Не попасть в аварию – вот одно-единственное желание, сто́ящее всех возможных желаний. Или желаний, которые могут возникнуть за рулем». Да, я и Бог поднимаем бокалы за тихую и мирную езду.
12
Это не реклама (начало надо обозначить правильно, а не то многие расценят это как попытку между делом, между разговорами и строками продать ненужный товар). Ищите или, возможно, вам уже повезло – ну кто знает, в каком расположении духа удача, – и вы нашли, хотя предположу, что поиски продолжаются, – хорошую и надежную лодку.
Но не обычную лодку. Обычными лодками полны все магазины, которые продают их, посети один такой, плюнь куда угодно – и попадешь в лодку. А такую лодку, которая чтобы и шторм пережила. Хотя шторм – это же свирепая стихия, и попробуй всеми силами – своими и своей команды, ну мало ли, вдруг не любишь одиночное плаванье и предпочитаешь бороздить морские или речные просторы в большой компании – уберечь корабль от нее, не то что какую-то там маленькую лодку. И еще. Нужна такая лодка, чтобы и в тихую благодатную погоду… что? – хм, не прохудилась (она же может прохудиться, и вряд ли тут солнце обвинишь) и на мель не села – вроде как понимала, что тут препятствие, сюда плыть не надо. Хорошо, пусть на небе будут облака, и чего уж там, пусть даже мелкий дождик моросит, но только такой дождь, а не страшный ливень и буря, этого мне не надо за все сокровища мира.
И в итоге что? А вот что. Это должна быть лодка, если собрать в охапку все бедствия и все то, что может ее испортить, помимо перечисленного, которой все будет по плечу. Или по бортам и днищу. Это же как-никак и какая-никакая лодка, у нее борта. А что принимает удары непогоды и больших страшных волн, при виде которых можно и на берегу начать захлебываться, ну может такое чувство возникнуть? Только они, крепкие и надежные борта! Здесь как бы не рулетка в казино, ставки по желанию не сделаешь.
В общем, самая подходящая лодка, если искать лучшее, а потом выбрать из этого лучшего лучшее-лучшее (специально два слова написал, чтобы показать собственное стремление к идеалу), – это лодка, сделанная из страниц водного кодекса. Но не из всего водного кодекса, только из его страниц. Это дело непростое, и тут абы что не используешь. Надо же ведь понимать, что даже и для постройки обычного дома, любого – выйди и пальцем укажи – первый понравившийся материал не используешь, развалится такое горе-жилище!
А обложки? О, обложки! Они могут не меньшую службу сослужить. Конечно! Руками, ладонями много и долго грести не получится, даже если ты титулованный пловец, погребешь по волнам пару часиков и все, устанешь так, что язык на плечо. Да даже если течение, как говорится, тебе будет в помощь и все «попутного ветра» пусть миллион раз тебе в спину скажут – все равно далеко не уплывешь. Вот тут на помощь и приходят… приплывают… лежат на земле обложки от кодексов. Обложками грести удобнее! Вот она, большая польза маленьких и простых, казалось бы на первый взгляд и неочевидных поначалу настолько, что не сразу догадаешься, вещах. Потому обложки от кодексов не надо сгоряча и от сильных эмоций как какой-то мусор выбрасывать: фу и ай-ай так поступать. Сгоряча ничего хорошего не делается! Преимущество лодки, сделанной из страниц водного кодекса, налицо: она не протечет и на мель не сядет, потому что водный кодекс, как ни топи его и сколько на мель ни сажай, да и сколько ни продырявливай – не протечет!