Порочные связи, археологические экспедиции, вмешательство сильных мира сего и многочисленные городские легенды — без этого сложно представить себе историю Тверской площади и монументов, украшавших ее в разные периоды истории города.
Автор: Василий Лужбин
В начале сентября Москва отмечала свой день рождения — городу исполнилось 876 лет. Цифра довольно условная: датой основания принято считать 1147 год, когда город был впервые упомянут в летописях, но какие-то поселения существовали здесь и раньше. С официальным возникновением Москвы связано имя Юрия Долгорукого — именно он считается ее основателем. В 1947 году, когда отмечалось 800-летие, ему поставили памятник на Тверской, который вам наверняка хорошо знаком. Но многие ли знают, что восседающий на коне князь — не первый и даже не второй памятник на этой площади? История нынешнего монумента интересна, но непростая судьба была и у двух его предшественников.
Нетривиальные взаимоотношения памятников и Тверской площади начались ближе к концу XIX века, благодаря Михаилу Скобелеву. Царский генерал, участник русско-турецкой войны 1877–1878 годов, до сих пор любим болгарами, которые называют Скобелева освободителем от Османской империи. В дореволюционной России Скобелев тоже пользовался невероятной популярностью, а в армии был большим авторитетом.
В начале июля 1882 года (по новому стилю) Скобелев приехал в отпуск в Москву из Минска, где занимался армейскими делами. Видевшиеся с ним в Москве люди отмечали, что Скобелев прибыл необщительным, угрюмым — он и сам этого не отрицал, добавляя, что в последнее время стал подозрительным. Остановился генерал в гостинице «Дюссо», которая находилась на углу Театрального проезда и Неглинной улицы (сегодня здесь базируется МЧС, и то от фасадов оригинального здания ничего не осталось).
Но свою последнюю ночь Скобелев провел уже в другой гостинице — «Англия». Находилась она неподалеку от «Дюссо», на пересечении Столешникова переулка и Петровки (сейчас там доходный дом Грачевой), и была известна тем, что в ней работали элитные проститутки. В том числе знаменитая на весь город Шарлотта Альтенроз — то ли немка, то ли австрийка. Именно в ее компании закончил вечер и свою жизнь генерал. Что у них там произошло, мы уже вряд ли когда-нибудь узнаем, но известно, что перепуганная Шарлотта выбежала из номера, нашла дворника и сообщила, что ее спутник умер.
Видимо, для того чтобы смерть героя войны не обрастала пикантными вопросами, его тело перетащили обратно в «Дюссо», но общественность обо всем прознала и стала строить свои догадки — в официальную версию, согласно которой генерал умер от сердечной недостаточности, поверили не все. Сразу же возникла теория, что Скобелева отравили, — на такие мысли справедливо наводят и показания Шарлотты. По ее словам, когда они были в номере, из соседнего генералу прислали бокал шампанского — в знак почета от неких боевых офицеров. Скобелев выпил его только через пару часов, но практически сразу «вытянулся» и умер.
По одной из версий, к убийству был причастен Александр III, который тогда только стал императором. Он якобы был недоволен реформами, на которых настаивал Скобелев, да и вообще, учитывая популярность генерала, опасался переворота чуть ли не на своей предстоящей коронации. Другой подозреваемый — Отто фон Бисмарк собственной персоной. Скобелев, мягко говоря, немцев недолюбливал и считал войну с ними неизбежной. Поэтому в смерти Скобелева могло быть заинтересовано правительство Германии, которое и убило его руками немки (ну или австрийки) Шарлотты Альтенроз. С ней, кстати, связан один интересный факт. Одним из ее прозвищ было «Ванда». И уже в советское время по адресу Петровка, 16, работал магазин с товарами из Польши под названием «Ванда» — прямо напротив бывшей гостиница «Англия».
Загадочная кончина Скобелева положила начало эпопее с памятниками на Тверской площади. В 1907-м, в год 25-летия смерти генерала, начались разговоры, что неплохо было бы увековечить память о нем памятником. Но денег на него у города не нашлось, поэтому устроили сбор, которым в 1908 году занялись Скобелевский комитет и газета «Вестник инвалида». За два года фонд смог собрать 60 тысяч рублей — денег этих на возведение памятника хватало.
Следующим шагом стал выбор места. Изначально московские власти решили установить монумент в Ильинском сквере на Китай-городе. Но тогдашняя московская публика и военные сочли, что в сквере и его окрестностях нет достойного места для памятника герою войны. Начались споры, куда же его поместить: одни хотели видеть монумент на Лубянской площади, другие — на Театральной, иные — у сквера на Красных Воротах, а кто-то — на Тверской. Одним из этих «кто-то» оказался Николай II. Неизвестно, был ли выбор места обусловлен тем, что генерал умер буквально по соседству, но вскоре после того, как Николай II сказал свое монаршее слово, был объявлен закрытый конкурс.
Всего было представлено 27 проектов. Победителем стал Петр Самсонов — бывший военный, который еще до службы учился скульптуре в Европе, а после выхода на пенсию он решил вспомнить былое. Других серьезных работ у него не было, и общественности его проект не очень понравился. Но мнение императора оказалось решающим. Самсонов видел Скобелева восседающим на вставшем на дыбы коне, со шпагой, устремленной вперед. По обоим бокам постамента располагались фигуры солдат, но размером поменьше, чем Скобелев.
Работа над памятником шла примерно два года. В феврале 1912-го на площади установили пьедестал, а 7 июля — спустя ровно 30 лет после смерти Скобелева — случилась церемония открытия. Все было очень торжественно: площадь украсили флагами и цветами, присутствовали военные и родственники Скобелева. Бытует мнение, что после появления монумента площадь переименовали в Скобелевскую, однако это ошибка. Новое название действительно пошло в народ, но официально оно не менялось.
Если вам кажется, что скандалы и бесконечные конфликты вокруг новых памятников происходят лишь в современной Москве, а раньше как-то обходилось без этого, то не тут-то было. Монумент Скобелеву вызвал противоположные оценки. Простым людям и военным он нравился. А вот господа более изысканных вкусов вроде художников или интеллигенции всячески его критиковали: то за постамент, который похож на печь, то им не угодила сама фигура генерала и композиция из солдат по бокам, а кто-то считал неудачным выбранное для монумента место.
Что ж, долго этот памятник действительно не простоял. Но исчез он не из-за эстетических, а из-за идеологических претензий. С приходом к власти в 1917 году большевики стали избавляться от всего, что было связано с предыдущим строем. В апреле 1918 года Ленин объявил план «монументальной пропаганды», предполагавший демонтаж всех памятников царям и их приближенным, — в общем, классу угнетателей. Монумент Скобелеву под эту категорию, как можно догадаться, тоже попадал. Не прошло и месяца после появления плана «монументальной пропаганды», как Скобелев и другие солдаты уже валялись на земле, а на ближайшей первомайской демонстрации уцелевший пьедестал задействовали под трибуну для произнесения речей.
События развивались настолько быстро, что площадь пустовала лишь до осени того же 1918 года. Уже в августе президиум Моссовета постановил, что по случаю годовщины Октябрьской революции надо установить там Монумент советской конституции. Уже 7 ноября состоялось его торжественное открытие, а площадь переименовали в Советскую. Новый памятник в 26 метров высотой представлял из себя обелиск с трехгранным постаментом. Автором работы стал Дмитрий Осипов — один из руководителей сноса памятника Александру III у храма Христа Спасителя.
Скорость открытия объясняется просто: обелиск отлили из цемента с добавлением щебня и кирпича. Более того, к официальному открытию монумент не был завершен. Во-первых, не успели сделать бронзовые дощечки с текстом конституции, поэтому поначалу они были деревянные. Во-вторых, не была готова фигура девушки, символизирующей свободу, — ее предполагалось поставить у основания обелиска со стороны Тверской улицы.
Сделал эту советскую статую Свободы скульптор Николай Андреев. Его самая знаменитая работа — памятник «грустному» Гоголю, установленный в 1909 году на Гоголевском бульваре. В 1952 году этот монумент занял Гоголь работы Николай Томского. Он, в отличие от предшественника, улыбается и излучает оптимизм, а «грустного» сегодня можно найти на Никитском бульваре. Что касается самого Андреева, то до революции его можно было назвать богемным художником, но после октября 1917-го он с энтузиазмом принял новую власть и создал бешеное количество Лениных — как нарисованных, так и в скульптуре.
Но вернемся к Монументу советской конституции. Видимо, богемное прошлое к тому моменту еще не до конца отпустило Андреева, поскольку натурщицей для статуи Свободы стала Вера Сергеева — племянница Константина Станиславского. Фигура девушки, которая вскидывает одну руку вверх, а другой держит шар (который, видимо, символизировал Землю, но среди москвичей имел прозвище «арбуз»), была установлена в 1919 году. А еще через три года монумент можно было считать завершенным — вместо деревянных табличек с текстом конституции наконец-то появились бронзовые.
Стоял этот монумент до апреля 1941 года. Почему же он пропал? Все дело в недолговечных материалах. Со временем состояние памятника становилось только хуже и хуже, а под конец существования — чуть ли не аварийным. Поэтому, по указанию Сталина, Монумент советской конституции — и заодно статую Свободы — взяли да и взорвали. Сразу после этого сотрудники Третьяковской галереи отправились на Советскую площадь, чтобы среди груды обломков найти хоть что-то уцелевшее и годное к сохранению. И каким-то чудом они в этом деле преуспели — смогли отыскать голову статуи. С тех пор она успела повидать мир: ее выставляли в Лондоне, Париже. Посмотреть на нее в Москве можно в той же Третьяковской галерее, однако не всегда, а только по случаю мероприятий, связанных с революцией.
Помимо официальной версии о негодном состоянии монумента существует еще одна — его место должен был занять памятник Сталину. Вполне возможно, что подобный план действительно существовал, но поскольку через два месяца после сноса началась война, было уже не до его реализации.
Кстати, несмотря на исчезновение монумента, он продолжал существовать на изображении московского герба вплоть до 1993 года. Этот герб до сих пор можно найти на решетках Новоспасского и Большого Каменного мостов.
В 1947 году Москва отмечала свое 800-летие. Дату планировалось встретить с размахом — в частности, поставить в городе памятник ее основателю. За год до юбилея в Киев отправилась экспедиция во главе с археологом Михаилом Герасимовым — автор методики, позволяющей восстановить облик человека по его черепу. Планировалось, что в Киеве ученым удастся обнаружить могилу Долгорукого, а затем перезахоронить его в Москве, однако экспедиция успехом не увенчалась.
Но на решение установить памятник это никак не повлияло, поэтому в 1947 году выходит соответствующее постановление, а непосредственно в день города происходит закладка памятника, но город его увидит лишь через семь лет, уже в 1954-м, когда уже умер Сталин, бывший одним из интересантов появления монумента.
История создания памятника Долгорукого отчасти перекликается с судьбой памятника Скобелеву. Автором стал скульптор Сергей Орлов, который занимался в первую очередь фарфоровыми миниатюрами, а не монументальным искусством. До середины 1940-х он вообще был мало кому известен. Изменилось все благодаря послу США в Москве Авереллу Гарриману. В 1944 году в Третьяковской галерее проходила выставка, и среди экспонатов оказалась фарфоровая фигура «Сказка» за авторством Орлова. Сюжет был таков: Иван-царевич верхом на Сером Волке в компании Василисы Прекрасной мчатся вперед и разгоняют всяческую нечисть. Гарриману эта фигура уж очень понравилась, и по инициативе Вячеслава Молотова ее подарили американскому посольству. Орлов такой жест не оценил и написал в ЦК, что фигуру делал для русского народа, а не для иностранцев. В ЦК Орлову предложили сделать дубликат «Сказки» и пообещали отблагодарить так, как скульптору только заблагорассудится. Вскоре из малоизвестного мастера он стал всесоюзной звездой, обладателем Сталинской премии. С таким статусом ему, очевидно, уже не составило труда поучаствовать в конкурсе на создание памятника Долгорукому.
Свой проект на конкурс представила и создательница «Рабочего и колхозницы» Вера Мухина. Если у Орлова Долгорукий был изображен богатырем на коне, со щитом, в кольчуге и шлеме, то Мухина представила проект практически противоположный. Князь стоял, уперевшись мечом в землю, другой военной амуниции у него не было, одеяния он носил легкие. Более того, Мухина хотела покрыть его разноцветной эмалью, что сделало бы князя похожим на сказочного героя. Также на ее монументе планировалась стилизованная надпись: «На сем месте в году 1147 Юрием Долгоруким град Москва заложен». Это, конечно, некоторое лукавство, поскольку поселения были на месте современной Москвы и раньше, но аналогичное преувеличение есть и в варианте Орлова — указующий жест князя, очевидно, символизирует намерение основать город.
С надписями, к слову, непросто складывались дела и у орловского Долгорукого. Власти очень настойчиво просили написать на памятнике «Основателю Москвы от Советского правительства», что в принципе звучит как оксюморон. В итоге Орлову удалось доказать, что надпись не нужна. Существует также легенда, что Сталин внес одну пикантную коррективу — мол, неплохо было бы подчеркнуть, что Долгорукий сидит именно на коне, а не кобыле (понятно, каким образом), и это пожелание было исполнено.
Торжественная церемония открытия прошла в июне 1954 года. Как и в случае с памятником Скобелеву, в этот день вся Советская площадь была полна людей. Еще одна известная легенда гласит, что как только с Долгорукого сорвали покрывало, какой-то человек в толпе закричал: «Очень похож!» Есть прямо противоположная версия, будто из толпы раздался возглас, что памятник не похож. Правда эта история или нет, значения не имеет, но вот вопрос: на кого же похож или не похож памятник? Вряд ли ведь речь идет о князе, который жил восемьсот лет назад и чье захоронение на тот момент найти не вышло. Поэтому можно предположить, что комментарий оставил один из московских старожилов, сравнивший основателя города с другим всадником, который когда-то хозяйничал на площади, — с генералом Скобелевым.
Восседание на коне оказалось не единственным сходством Долгорукого с царским генералом. Далеко не все были готовы его принять — вопросы вызывало художественное исполнение. А кроме этого, многие недоумевали, зачем советская власть ставит в самом центре города памятник представителю «эксплуататорского класса».
Не нравился Долгорукий и Никите Хрущеву. Здесь вновь не обошлось без легенд. Никита Хрущев якобы был возмущен излишне заметным «достоинством» коня, которое в итоге пришлось делать скромнее. А в 1964 году Долгорукий мог повторить судьбы своих предшественников с Тверской/Советской площади. За два года до этого по инициативе Хрущева вышло постановление, по которому к 7 ноября 1964 года Долгорукого требовалось переместить в сквер рядом с Новодевичьим монастырем, чтобы восстановить на Тверской старый Монумент советской конституции. Основателя Москвы спас партийный заговор, случившийся буквально за месяц до этой даты, в результате которого Хрущева отстранили от власти.
С тех пор всерьез Юрию Долгорукому уже ничего не угрожало, хотя отношение к памятнику среди части москвичей оставалось не самым лучшим. К тому же, если говорить об исторической точности, уже в перестроечные времена выяснилось, что сходства у памятника с настоящим Долгоруким мало. В те годы прошла еще одна экспедиция, и на этот раз захоронение князя было найдено. Оказалось, что облик его был не такой уж и воинственный, Юрий имел рост в районе метра и шестидесяти сантиметров, длинные ступни и кисти рук.
Впрочем, в 1990-е годы памятник окончательно обжился на площади, которой вернули историческое название: Тверская. В 1997 году Москва пышно праздновала свое 850-летие, и на этот раз площадь с Юрием Долгоруким была одной из площадок, где проводились торжественные мероприятия. А уже перед новым 2006 годом основатель Москвы сменил амплуа и стал Дедом Морозом.
Такова история взаимоотношений Тверской площади с памятниками: тут есть и загадочная смерть, и попытка увековечить главный закон нового государства, и американский посол, и немножко городских баек.