Начать, пожалуй, стоит с функций матери и отца.
Звучит как-то не очень, - «функция», но это относится не к самим людям, которые стали мамой и папой в результате рождения малыша, а к символическим фигурам, некоторые функции которых могут брать на себя как один, так и другой, и даже не только они. Это как при устройстве на работу: есть функционал, который работник должен выполнять, занимая определенное символическое место, наделенное полномочиями.
Функции матери довольно просты в формулировке: дать жизнь и дать жить. Думаю, у многих откликается в душе этот постулат, все мы были детьми и так или иначе, столкнулись с трудностями его выполнения. Встретились со страхами и тревогой, сопутствующими этому процессу, как со стороны матери, так и со стороны ребенка. На помощь должен прийти отец, но без санкции матери на эту помощь он сделать ничего не сможет. Вопрос в том, присутствует ли отец в самой матери, есть ли ему место, то есть, случился ли в ее детстве такой субъективный опыт.
Функции отца звучат неприглядно в психоаналитической формулировке: лишение, фрустрация и кастрация. На самом же деле речь идет о запрете, который запрещая что-то, дает место желанию субъекта, то есть определению места в мире, отличного от места в данной конкретной семье. Можно сказать и так: уйти с занимаемой должности в семье, чтобы по собственному желанию устроиться в мире людей.
Ребенок некоторое время после рождения полностью удовлетворяет свою мать, им хорошо и вроде бы даже никто больше не нужен. Но нормального отца это не устраивает и возникает некоторое соперничество между ребенком и отцом, который представляет угрозу, это важный момент для появления функции Отца. Отец запрещает ребенку целиком заполнять свою мать, ограничивает к ней доступ. Он говорит, например: «Это моя женщина, а ты должен спать в своей кровати». Это очень важный момент, первый «момент истины» в жизни ребенка, который ставиться во главу угла в работе детского психоаналитика.
На самом деле, тот факт, что мать куда-то уходит от ребенка (в магазин, в театр, на работу), - уже фрустрирует его, сталкивает с тем фактом, что она желает чего-то или кого-то еще, и заставляет изобретать способ с этим справиться. Здесь и начинается игра по сотворению собственного мира.
Другая сторона этого момента – ограничение наслаждения матери своим ребенком. Изначально ребенок – объект желания своей матери, и тут необходима чуткость, потому что именно желание матери дает основу для жизни и для того, чтобы ребенок не ощущал себя покинутым, брошенным на произвол судьбы. Некоторые люди, став взрослыми, начинают понимать, кем они были для матери и от чего они отказались, следуя необходимости жить собственной жизнью, необходимости сепарироваться, отделиться. «Я была для матери тем, кто ее выслушивает», или «удобным ребенком», «больным ребенком, который нуждается в постоянной заботе» и тому подобное. Понятно, что без смещения с этой позиции, человек будет находить себе подходящего партнера, воспроизводя ситуацию детства.
Чтобы стать отделенным от измерения «быть объектом своей матери», необходим закон Отца, который гласит: «Не поглощай то, что ты произвела на свет». Таким образом, первый закон действует в отношении ребенка, а второй – в отношении матери.
Чуткость, о которой здесь упоминается, - это идея гарантии, что лимит, определенный Отцом на наслаждение матери и ребенка, не затронет устойчивости субъекта, его психических и телесных границ, это очень важный и тонкий момент, без которого не сработает вся эта парадигма закона. «Метафора Отца» или «Имена Отца» - так называет французский психоаналитик Жак Лакан эту структуру в совокупности производимых законов, сокращающих наслаждение и дающих жизнь субъекта желания.
Для каждого из нас эта метафора согласуется с жизнью примерно следующим образом: «Ты не должен зависеть исключительно от собственного каприза или от каприза другого и, прежде всего, ты не должен зависеть от каприза своей матери». Вот тот закон, который должен дать место субъекту и место его желанию.
В процессе психоанализа важно найти измерение этого закона в сказанном, в языке. Несколько примеров из рассказов разных людей. Для кого-то работала фраза «надо взять себя в руки», для другого: «надо – значит надо!», Или вот пример женщины, оказавшейся в ситуации угрозы жизни, которая смотрит в глаза направившего на нее оружие взглядом, говорящим: «Не тебе решать, жить мне или умереть», - и остается жива. Конечно, не всегда бывает так, что отчетливо звучат слова, лимитирующие наслаждение-страдание, к тому же, со временем случается, что они перестают работать, и тогда назревает необходимость находить или мастерить новые, но об этом в другой раз.
Читайте продолжение