Перебирал недавно фотографии в альбоме. В руки попалось старая фотография. Вспомнил, как мучился, чтобы ее сделать. Пришлось долго пристраивать штатив, так как фотографировал сам себя. Не снимке я — молодой и, надеюсь, красивый, в руке держу старинный медальон, найденный на берегу моря. Нахлынули воспоминания о том, как познакомился со своей женой Юлей. Перед глазами встали события тех лет. И мистическая история, связанная с находкой...
Приближался очередной отпуск. «А не поехать ли мне в тот поселок? Полазить по окрестностям, поснимать, вспомнить юность? Юлька все равно в загранкомандировке, вернется не скоро», — подумал, а через неделю уже раскладывал вещи в номере гостиницы. Юлька родом из этого городка, но после смерти тещи мы с ней, молодые и неразумные молодожены, продали дедов домик, не думая . о том, что недвижимость в курортном месте - золотое дно: Да что уж теперь об этом говорить!
Небольшая приморская деревушка, знакомая мне с юности, изменилась до неузнаваемости: новые коттеджи для отдыхаюших, красивая набережная, кафешки с видом на море. Солнце близилось к закату. Несмотря на усталость, вызванную дорогой, я решил пройтись к скале. Местные ее называют Настиной скалой. Край обрыва оказался огороженным, висела надпись: «Проход запрещен: опасно для жизни».
Посмотрел вниз, туда, где когда-то стояла моя палатка. Та же картина: ограда и надпись. Присел за столик в кафе и, глядя на спокойную гладь моря, перебирал в памяти события тех лет.
...Начало восьмидесятых годов прошлого века. Я целый год пропахал как папа Карло: заканчивал институт, а параллельно вкалывал на двух работах. Чертовски устал, от большого города, снующих людей, бесконечных фотосъемок. Решил: перед началом трудовой деятельности не помешает отдохнуть. Нашел на карте деревушку у моря, бросил в рюкзак необходимые вещи, фотоаппарат, котелок, спальник, палатку и поехал. В поселке внимание сразу привлекла скала над морем, на которой стоял огромный деревянный крест.
«Интересно, кому и по какому поводу он поставлен?»
Глянул вниз. Маленькая, даже нет, малюсенькая бухточка в окружении обломков скал, торчащих из воды. Никого рядом, а спуск... Ну, что ж. достаточно крутой, однако вполне можно его преодолеть. Но как только двинулся к обрыву, меня окликнули:
— Куда тебя черт несет, парень? Оглянулся. Недалеко от меня стояла пожилая женщина с пластиковым ведром винограда.
— А что? Остановиться там хочу.
— Не делай этого, сынок!
— Почему?
— Нельзя под Настиной скалой жить. Плохое это место. Гиблое.
— Да ну, бабушка, место прекрасное, тихое, от поселка недалеко. Да и не боюсь я ничего!
— Твоя воля. Да только сам сбежишь оттуда, — усмехнулась собеседница и ушла.
Не послушался. Поставил палатку. Перекусил, запил вином, купленным в поселке, провалился в сон. Среди ночи услышал какие-то невнятные звуки: то ли стон, то ли плач. Выглянул. Прямо над головой висел диск Луны, освещающий берег. И вдруг под скалой заметил женский силуэт.
— Эй, ты кто?
Тишина в ответ. Снова окликнул. Ни звука. Незнакомка, как лунатик, двигалась в сторону моря. В зыбком лунном свете успел заметить: одета она в длинную белую рубаху, длинные волосы распущены, в вытянутых руках держит какой-то предмет, подвешенный то ли на веревке, то ли на цепочке.
— Ты куда? Утонешь ведь! - окликнул ее.
Никакой реакции. Рванулся к девушке, чтобы остановить. Пока обувал кроссовки, чтобы не поранить ноги о камни, ее и след простыл. Исчезла. Растворилась. Стало немного не по себе.
Утром старался отогнать неприятные мысли о ночном видении. Купался, загорал, ловил рыбу, много фотографировал. Долго любовался закатом, дожидаясь ночи. Хотелось проверить свой новый фотик на предмет ночной съемки. Только начал паковаться спать, услышал те же звуки. Если честно, то мурашки побежали по спине. Осторожно откинул полог и стал наблюдать.
Снова она. Шепчет что-то тихонько, вроде как плачет. Движется медленно, как сомнамбула. Поднялся ветер, и длинные волосы девушки развевались во все стороны.
Жутковатое зрелище. Окликать гостью не стал, достал фотоаппарат, сделал штук пять снимков. Затем укрылся с головой, но до рассвета так и не смог уснуть.
С первыми лучами солнца решил отправиться автобусом в ближайший городок, сдать в проявку отщелканную пленку. На остановке встретил ту же старушку, с которой разговаривал в первый день.
— Бабушка, а почему обрыв так называется? — поинтересовался у нее.
— Моя мать рассказывала, что Настя там утопла. Была здесь такая девушка. Муж у нее пропал в море, а она не смогла разлуку с любимым перенести. Умом повредилась, все ходила на скалу, плакала, смотрела вдаль в надежде, что он вернется. А потом исчезла. Видать с обрыва то ли специально прыгнула, то ли случайно упала. Тело Насти так и не нашли. Море к себе забрало... С тех пор это место так называется.
— А почему вы говорили, что место гиблое? — спросил я.
— Сказывают, что иногда она появляется. Все любимого ищет, зовет его, да только шум моря заглушает крик отчаяния.
На проявленной пленке последние кадры оказались совершенно пустыми. Даже намека на то, что я снимал, не было!
Ночью все повторилось снова. Утром обнаружил под скалой медальон — красивый, старинный.
Взял ножик, осторожно открыл находку. Внутри была фотография мужчины. Поддел ее ножом и вынул. Под ней было что-то выгравировано. Присмотрелся внимательнее, прочитал: «Любимой Настеньке 14.05.1916 Е.» Этот некто «Е.», наверное, и был исчезнувшим мужем Анастасии.
Решил узнать о нем больше. Отправился в местную библиотеку.
— Наши архивы не особо богаты, - сообщила библиотекарь.
— Меня интересует дореволюционный период. А особенно — лето 1916 года. Может, сохранились какие-нибудь газеты?
— К сожалению, нет. Но когда-то, в конце шестидесятых, один из жителей решил написать историю нашего городка, — она подала небольшую книжечку.
Как я и предполагал, автор сосредоточился на экономическом, культурном и политическом развитии городка. О повседневной жизни горожан, о любовных историях, в частности о Насте, в книжке ничего не было.
— Жаль, - вздохнул я, отдавая через два часа книжку. — Нет тут того, что я искал.
— А знаете, дочка этого историка как раз приехала из столицы в отпуск. Может, у нее есть еще какие-то материалы, — подсказала библиотекарь.
Я ухватился за эту информацию с новой надеждой. И уже пополудни стоял у ее дома. Неуверенно нажал звонок на калитке. Через минуту ко мне вышла симпатичная женщина средних лет.
— Я ищу Ирину Андреевну...
— Это я. Слушаю вас.
Рассказал о таинственном медальоне, моих поисках и книге ее отца, в которой, по моему мнению, не хватало важной информации.
— Проходите в дом. Моя дочь, Юлия, изучает историю, как, собственно, все в нашей семье, и увлекается такими рассказами.
Пришлось повторить свой рассказ. Правда, без подробностей. Не сказал ничего о ночной гостье.
Несколько часов мы провели, перебирая коробки с документами, которыми пользовался Юлин дедушка во время написания книги. Хорошо, что он никогда ничего не выбрасывал.
Как это обычно бывает, на то, что нас интересовало больше всего, мы наткнулись в последней коробке. Это был фрагмент местной газеты от 15 июля 1916 года.
«Все еше не найдено тело молодой женщины, которая погибла на прошлой неделе. Вероятнее всего, она утонула. Анастасии Врублевской было 22 года»...
На этом текст обрывался.
— Ну, теперь мы кое-что знаем.
— Думаешь, она утопилась? Узнала, что муж погиб, пошла ночью к морю и утопилась...
Я снял комнату у Ирины Андреевны. По правде сказать, мне очень понравилась Юля, да и на берегу ночевать почему-то уже не хотелось. В тот же день снова встретил знакомую старушку.
— Скажите, а когда погиб муж Насти? Ну... той, с обрыва, о которой вы рассказывали.
— Господь с тобой, милок, Егор Данилович и сейчас жив. Он-то и поставил крест на обрыве, когда вернулся. Правда, люди говорят, что у старика не все в порядке с головой. Живет отшельником в избушке под лесом. Практически ни с кем не общается... К морю даже близко не подходит!
— А сколько же ему лет?
— Да вероятно лет под сто будет, может, чуток меньше.
Утром следующего дня мы с Юлей постучали в дверь дома.
— Открыто! - ответил хриплый мужской голос.
Вошли в комнату. За столом сидел высокий худой старик. Вопросительно на нас уставился. Ничего не говоря, я протянул ему медальон.
— Откуда... откуда он у вас? - дрожащим голосом прошептал хозяин.
— Нашел на берегу, под Настиным обрывом, — пояснил я.
— Знак дала Настюшенька мне... Слава Богу, к себе заберет... Истосковался здесь без нее... — по впалым щекам потекли слезы.
— Расскажите нам о ней...
— Хорошо. Да и нужно. Скоро помру, пусть хоть в чьей-то памяти Анастасия будет жить!
И потек неторопливый рассказ:
«В 1903 годуя закончил «Одесское училище торгового мореплавания», ходил в море, но после тяжелой травмы списали на берег. Вернулся в родной город, а тут по соседству новые жильцы дом купили. Дочка у них подрастала красавица. Высокая, статная, черноглазая. Глаз не оторвать! Да только на меня никакого внимания не обращала. Вокруг Насти много парней вилось, многие ухаживали.
А я влюбился до такой степени, что ни есть, ни пить не мог. Вот тогда- то бабка одна подсказала выход:
— Хочешь, помогу Анастасию присушить? Только тебя любить будет, только тобой дышать станет. Почитай на полную луну заклинание это: «Иди, зорюшка, во чисто полюшко. Разыщи душу рабы Анастасии. Что б час часом она скучала, по рабу божьему Егору тосковала. Не имела мыслей кроме одной. Встречи со мной, рабом Божьим Егором. Аминь».
Хоть и грех это, но я согласился. И вправду, через некоторое время Настенька меня полюбила. Не знаю, бабка ли помогла, нет ли — неважно. Я к тому времени служил помощником на рыболовецком суденышке. Хоть и хромал сильно, трудно было, но без моря не мог. Еле упросил капитана нашего Ивана Петровича. Тот пожалел меня, взял на работу.
В начале мая свадьбу сыграли. Не послушался родителей, которые пытались убедить меня:
— Нельзя жениться в мае! Всю жизнь будешь маяться!
Старик открыл медальон.
— На этой фотографии я как раз накануне нашей свадьбы.
Вскоре после венчания нужно было в море выходить — рыба пошла. Там рядом с обрывом ступеньки были в скале вырублены, небольшой причал на берегу. Пришла моя Настюшенька на берег попрощаться. А когда уходила, окликнул ее, но ничего не сказал больше, только рукой помахал.
— Плохая примета это! Нужно хоть что-то было жене сказать, — буркнул один из рыбаков.
— «Предрассудки!» — хмыкнул в ответ. Молодой, глупый был. А вечером начался страшный шторм. Суденышко швыряло из стороны в сторону, как ореховую скорлупу.
Потом раздался страшный удар — мы напоролись на подводные камни. Лодка разлетелась в щепки. Успел ухватиться за обломок доски. Это меня и спасло. Плыть невозможно, пришлось отдаться воле волн, куда-то да прибьет! Из команды уцелел лишь я один.
Как рассказывали потом, обломки нашего судна прибило к берегу.
Все решили, что никто не остался в живых. Жена моя целыми днями стояла на обрыве, вглядывалась вдаль и плакала. Не верила в то, что я умер... А через пару дней исчезла. То ли сама в море бросилась от тоски, то ли упала случайно. Тела ее так и нашли...
— А почему вы сразу домой не вернулись? — спросила Юлька, вытирая ладошкой слезы.
По правде сказать, у меня тоже стоял комок в горле от услышанного, хоть я и парень.
— Прибило меня к берегу после шторма за много верст отсюда. Пока добрался... Когда узнал, что Настеньки нет, хотел руки на себя наложить. Себя винил в ее смерти. Ведь если бы не приворот бабкин, может, и не тосковала бы так она по мне. Жива бы осталась. А ночью мне любимая приснилась.
— Ты должен жить — за себя и за меня. Когда придет твой черед уйти, знак подам... Ты поймешь.
Вот и подала. Старик сжал в руке медальон, задумался.
— А что потом было?
— В море больше никогда так и не вышел. Не смог. Возненавидел его, ведь оно забрало у меня любимую. Поставил крест деревянный на месте ее гибели. И всё смерти просил у Бога. На фронт в первую мировую из-за хромоты не взяли. А я так надеялся, что найдет меня пуля. Нет. Не брала смерть. Всю гражданскую прошел, потом в Отечественную партизанил. Не жизнь это, а мучение только. Все время думать о моей Настеньке, корить себя в ее гибели...
— Егор Данилович, а сколько вам лет? — поинтересовалась Юлия.
— Девяносто семь... Устал жить... Когда мы вернулись домой, уже смеркалось. Долго еще обсуждали услышанное.
— Давай цветов Настеньке отнесем на скалу? - предложила на следующий день Юлька.
Подошли к обрыву, смотрим: около креста Егор Данилович стоит. В даль морскую всматривается. Не захотели старика тревожить: издалека посмотрели и ушли.
А вечером началась сильнейшая гроза. Казалось, небо хочет обрушиться на землю. Сверкало и грохотало так, что собственного голоса не услышать, без огня читать можно. Одна из молний ударила в Настенькин крест, разрубив его пополам. А старик в ту ночь исчез. Люди говорили, что в грозу он еще стоял на обрыве. Больше его никто не видел. Тело не нашли. Забрала Настя к себе любимого, и теперь вечно они будут вместе.
Мы с Юлькой заказали службу за упокой влюбленных, которые, пусть и через десятки лет, но соединились в ином мире.
А через несколько месяцев Юля стала моей женой. История двух влюбленных познакомила нас, свела вместе, сделала счастливыми...