"Пятно" — это первое упражнение на пути к успеху в магии. Оно является своеобразным тестом на гиперчувствительность и позволяет учителю принимать те или иные решения в отношении дальнейшей судьбы ученика.
Карлос Кастанеда — трудная победа
Год — 1961, месяц — июнь, число — 25, день — воскресенье.
Всю пятницу я провёл у дона Хуана, собираясь уехать часов в семь вечера. Мы сидели на веранде перед домом. Я решил ещё раз спросить насчёт обучения. Затея казалась безнадёжной, и я заранее смирился с отказом.
На этот раз я спросил его — может быть, существует способ, при котором моё желание учиться выглядело бы так, как если бы я был индейцем. Он долго молчал, а я всё ждал ответа, поскольку казалось, он что-то мысленно взвешивает.
Наконец дон Хуан сказал, что такая возможность есть. Затем начал обрисовывать проблему. Прежде всего он обратил внимание на тот факт, что я очень быстро устаю, сидя на полу. Избежать утомления и усталости можно, если найти в пространстве не совсем обычную точку или, как он выразился, — "пятно", на котором можно сидеть сколько угодно.
До этого я сидел, обхватив руками щиколотки и прижав колени к подбородку. Едва он сказал это, как я почувствовал, что совершенно выдохся и спину у меня ломит от усталости.
Я ожидал, что дон Хуан подробнее объяснит, что такое "пятно", но он не стал этого делать. Я решил, что может быть, мне надо пересесть, поэтому поднялся и сел к нему поближе. Он запротестовал и ясно подчеркнул, что "пятно" — это место, где ты чувствуешь себя самим собой — сильным и счастливым.
Индейский шаман похлопал рукой по тому месту на веранде, где сидел, и сказал, что вот, к примеру, его собственное "пятно". После чего добавил, что эту задачу я должен решить самостоятельно, причём не откладывая.
Задание показалось мне неразрешимой головоломкой. Я понятия не имел, с чего начать, да и вообще — что именно делать.
Несколько раз я просил дать мне какой-нибудь ключ или хотя бы подсказку насчёт того, как приступить к поискам этого самого места, где я буду чувствовать себя сильным и счастливым. Не уловив сути происходящего и не понимая учителя, я стоял на своём и доказывал, что совершенно не представляю себе, что же имеется в виду. Он предложил мне походить по веранде, — возможно, я всё же сумею найти "пятно".
Я встал и начал ходить взад-вперёд; наконец почувствовал до чего это глупо и сел перед ним. Он, казалось, был очень недоволен и обвинил меня в том, что я ничего не желаю слушать и вообще, похоже, не собираюсь учиться.
Потом успокоился и вновь начал втолковывать, что отнюдь не на каждом месте можно сидеть или вообще там находиться и что в пределах веранды есть одно уникальное место, на котором мне будет лучше всего. Моя задача — найти его среди всех остальных.
Если угодно, это можно понимать так, что я должен "почувствовать" это "пятно" среди всех остальных мест, без всяких сомнений определить именно то, которое мне подходит. Нужно выделить искомую точку, прочувствовав все другие.
Я возразил, что, хотя веранда и не очень велика (два с половиной метра на четыре), пятен на ней множество, и понадобится уйма времени, чтобы проверить каждое; а кроме того, если учесть, что он не указал мне размеров пятна, их количество возрастает до бесконечности.
Но спорить было бесполезно. Он встал и очень жёстко предупредил, что на поиски у меня может уйти хоть неделя, и если это меня не устраивает, то я могу уезжать хоть сейчас, — говорить больше не о чем. Он подчеркнул, что самому-то ему отлично известно, где моё пятно, поэтому я не смогу его обмануть. Это единственный способ, сказал дон Хуан, засчитать в качестве достаточной причины для обучения одно лишь моё желание учиться магическому знанию.
В его мире, добавил он напоследок, ничто не даётся даром, а уж знание — и подавно.
Я подумал, что задание найти это самое пятно счастья — попросту предлог, чтобы от меня отделаться, но всё же встал и вновь принялся выхаживать по веранде. Небо было безоблачным, на веранде и вокруг было хорошо видно. Расхаживал я, должно быть, примерно час или больше, но не произошло ничего такого, что указало бы на местонахождение пятна. Я устал и сел на пол; через несколько минут пересел на другое место, пока с помощью такой, с позволения сказать, методики, не проверил всю веранду. Я честно старался "почувствовать" между местами разницу, но её критерий был для меня непостижим.
Я чувствовал только, до чего это безнадёжно, и всё же не уходил. В конце концов не для того я за тридевять земель сюда тащился, чтобы уехать ни с чем.
Я лёг на спину и заложил руки за голову. Затем перевернулся и немного полежал на животе. Такой маневр я повторил по всему полу. Впервые, похоже, я наткнулся хоть на какой-то критерий. Лежать на спине было теплее. Я снова начал кататься по полу, теперь в обратную сторону, и снова проверил весь пол, на этот раз укладываясь ничком там, где прежде ложился навзничь. Ощущения тепла или холода были неизменными — в зависимости от моего положения, но разницы между местами не было.
Тут меня осенила идея. Она показалась мне гениальной: попробовать место дона Хуана! Я сел туда, потом лёг, но место было такое же, как и все другие. Терпение моё кончилось. Поднявшись, я хотел немедленно распрощаться со старым индейцем, но постеснялся его будить. К тому же, взглянув на часы, обнаружил, что уже два часа ночи. Получалось, валяние по полу заняло целых шесть часов!
Как раз в это время Хуан вышел из дома. Я находился в крайне удручённом состоянии, хотелось сказать ему какую-нибудь гадость и уехать. Однако я одумался. Ведь в этом не было никакой вины учителя. Я по собственной воле напросился на этот бред и согласился на эту комедию. Поэтому вместо упрёков пришлось признаться честно, что потерпел неудачу: провалялся всю ночь по полу, как идиот, а его загадку так и не отгадал.
Он рассмеялся и сказал, что ничего удивительного, ведь я не пользовался глазами. И в самом деле, этого я не сообразил, поскольку сразу понял с его слов так, что разницу нужно "почувствовать". Я начал было опять спорить, но он меня прервал, заявив, что глазами тоже можно чувствовать, — если не смотреть на вещи в упор. Если уж я за это взялся, то, может быть, стоит попробовать то, что у меня осталось, — мои глаза.
Дон Хуан ушёл в дом. Стало ясно — старик ранее наблюдал за мной. Иначе, думал я, как бы он узнал, что его ученик не использовал глаза? Пришлось мне начать кататься снова, это была наиболее удобная процедура. Но теперь я действовал по-другому — всё время подпирал подбородок руками и смотрел во все глаза, отмечая каждую деталь.
Немного погодя темнота вокруг изменилась. Стоило мне уставиться прямо перед собой, как периферия поля зрения приобретала достаточно яркий жёлтый цвет.
Эффект был поразительным. По-прежнему уставясь перед собой и стараясь не сбить фокус, я пополз боком, передвигаясь каждый раз на фут. Вдруг в точке примерно посредине веранды цвет сменился на красный. Я сконцентрировал на нём внимание и удерживал его боковым зрением.
Я накрыл это место курткой и позвал дона Хуана. Он вышел на веранду. Трудно описать мой восторг. Я действительно видел смену цвета и оттенков! Учителя это нисколько не удивило, он сказал, чтобы я сел на найденное место и сообщил о своих ощущениях.
Я сел на пол, потом лёг на спину. Учитель стоял рядом и спрашивал о самочувствии. Я не чувствовал в себе каких-то изменений. В течение пятнадцати минут я концентрировался на ощущениях, стараясь увидеть какую-то разницу, а рядом терпеливо ждал дон Хуан.
Наконец я почувствовал, до чего мне всё это опротивело и стал испытывать отвращение неясной этиологии. Металлический привкус во рту, а также внезапная головная боль, заставили подумать о приближении болезни. Мысль о моём дурацком усердии привела меня в ярость и подняла на ноги.
Дон Хуан, должно быть, заметил, как я расстроен. На этот раз он был очень серьезен и внушительным тоном сказал, что если я в самом деле хочу учиться, то мне придется в отношении самого себя быть непреклонным. Для тебя, сказал он, существует лишь один выбор: либо сдаться и уехать, распрощавшись со своей мечтой, либо разгадать загадку.
Он скрылся за дверью. Я хотел уехать немедленно, но слишком устал. К тому же смена оттенков была столь очевидной, что здесь попросту не мог не скрываться какой-то критерий, а кроме того, не исключено ведь, что существуют еще какие-то признаки. Да и уезжать сейчас было уже поздно. Я сел, вытянул ноги и начал все сначала.
На этот раз, миновав пятно дона Хуана, я быстро добрался с места на место до конца пола, затем развернулся, чтобы захватить внешний край веранды. Дойдя до центра, я зафиксировал еще одно изменение в окраске, опять на периферии поля зрения. Разлитый повсюду однородный желтый цвет в одном месте, справа от меня, превратился в зеленый. Какое-то время он держался, затем вдруг перешел в новый, не тот, который был раньше. Я снял ботинок, отметил эту точку и вновь начал кататься, пока не покрыл пол во всех возможных направлениях. Больше никаких изменений в оттенках не было.
Я вернулся к точке, отмеченной ботинком, и тщательно ее осмотрел. Она находилась в шести футах на юго-восток от той, что была отмечена курткой. Рядом лежал валун. Я присел на него передохнуть, пытаясь найти ключ и всматриваясь в каждую деталь, но по-прежнему не чувствовал никакой разницы.
Я решил попробовать с первой точкой. Опустившись на колени, я собрался уже лечь на куртку, когда вдруг почувствовал что-то совершенно необычное. Более всего это напоминало физическое ощущение, как будто что-то буквально давит на мой желудок. Я моментально отскочил. Волосы на затылке встали дыбом. Ноги согнулись, туловище наклонилось, а руки со скрюченными, как когти, пальцами были выброшены вперед на уровне груди. Я поймал себя на этой странной позе и еще больше испугался.
Я невольно попятился, наткнулся на валун, сполз на пол рядом с ботинком, пытаясь сообразить, что же меня так напугало. Может быть, я перестарался и слишком устал. Уже давно рассвело. Я чувствовал, что мои мысли путаются и что я совершенно разбит. Но это еще не объясняло мой внезапный страх. Кроме того, я по-прежнему не мог понять, чего, в конце концов, хочет от меня дон Хуан.
Я решил сделать последнюю попытку. Я поднялся и медленно приблизился к месту, отмеченному курткой, и вновь почувствовал невыносимое давление в области желудка. На этот раз я решил ни за что не отступать. Я уселся, потом встал на колени, чтобы лечь на живот, но никак не мог этого сделать, несмотря на отчаянные усилия. Я уперся ладонями перед собой в пол веранды. Дыхание участилось, желудок забунтовал. Меня охватила неодолимая паника, я изо всех сил боролся с желанием удрать. Тут я вспомнил, что дон Хуан, наверное, за мной наблюдает. Я медленно отполз к ботинку и прислонился спиной к валуну. Я хотел передохнуть и собраться с мыслями, но заснул.
Я услышал над собой голос и смех дона Хуана и проснулся.
— Ты нашел его, — сказал он.
Я понял не сразу, а он еще раз повторил, что моё «пятно» — и есть то самое место, где я заснул. Он опять спросил, как я себя на нем чувствую. Я ответил, что не замечаю никакой разницы.
Он предложил мне сравнить свои нынешние ощущения с тем, что я испытывал на первом "пятне". Впервые до меня дошло, что я не смогу объяснить все свои ощущения этой ночи. Он с вызовом приказал мне сесть на красное пятно. Но это место по какой-то необъяснимой причине наводило на меня страх, и я решительно отказался. Он заключил, что только дурак не увидит разницы.
Я спросил, имеются ли у этих двух пятен названия. Хорошее, сказал он, называется "sitio", а плохое — "врагом". Эти две точки в пространстве — ключ к самочувствию человека, в особенности того, кто ищет знание.
Просто сидеть на своем месте — значит уже накапливать силу. А "враг" ослабляет человека и может даже быть причиной его смерти. Всю свою энергию, которую я столь щедро растратил за ночь, я восполнил только тем, что задремал на собственном месте.
Еще Хуан сказал, что разные цвета, которые я видел на разных пятнах, обладают таким же неизменным эффектом, умножая или отбирая силу.
Я спросил, нет ли еще каких-нибудь касающихся меня пятен и как их разыскать. Он ответил, что мест, сходных с этим, в мире множество, и находить их проще всего по соответствующим цветам.
Для меня все-таки осталось неясным, решил ли я в конце концов эту проблему, и вообще — существовала ли она на самом деле. Я был уверен, что дон Хуан всю ночь за мной подсматривал, а потом решил меня подбодрить и свёл все к шутке, объяснив, что я уснул там, где надо. И все же это было как-то малоубедительно, а когда он потребовал для пробы сесть на другое пятно, я ни за что не мог себя заставить это сделать. Существовало странное несоответствие между моими логическими выкладками и несомненным опытом страха перед этим другим пятном.
Дон Хуан, в свою очередь, был совершенно убежден в моем успехе и, выполняя уговор, заявил, что теперь будет учить меня тому, что знает о пейоте, духе, обитающем в нём и магии в целом.
— Ты просил меня научить тебя тому, что я знаю о духе Мескалито. Я хотел проверить, устоишь ли ты, когда встретишься с ним лицом к лицу. Мескалито — дело более чем серьезное. Тебе придется взвесить и призвать все свои силы. Теперь я вправе засчитать одно лишь твое желание учиться в качестве достаточной причины, чтобы взять тебя в ученики.
— Ты в самом деле будешь учить меня тому, что знаешь о пейоте?
— Я зову его Мескалито и тебе советую называть его так.
— Когда мы приступим?
— Угомонись. Сначала ты должен быть готов.
— А я готов!
— Шутки свои оставь при себе. Тебе придется подождать, пока у тебя не останется сомнений, и тогда ты с ним, может быть, встретишься.
— Мне что, нужно подготовиться?
— Нет. Просто ждать. Ты ещё вполне можешь передумать. Ты быстро устаешь. Этой ночью ты готов был всё бросить, едва лишь столкнулся с первыми трудностями. Мескалито требует несравненно большей твердости.