(Детектив времен галактической колонизации)
***
Таких перепуганных физиономий, как у этого пацаненка, детектив-инспектор Колониальной администрации Сибил Кунц видел не много.
И только на колонизированных землях. Уж если туземцы начинают бузить, они, вследствие своих нечеловеческих инстинктов достигают наивысшего уровня зверства столь быстро и с такой невыносимой легкостью, что людям и не снилось.
Конечно, и среди людей нелюдей полно. Но не таких, нет!
«Знать бы, что он видел, этот несчастный мальчишка? – подумал инспектор. – Эк его трясет!».
Снимки с места преступления ясности в дело не внесли.
Брызги крови на стенах. Расчлененное изуродованное тело - в гематомах и кровавых лоскутах. Раскроенный чем-то тяжелым старческий череп снесен с туловища и уложен аккуратно в салатник… Остатки ужина на двоих в подобном антураже наводят на мысль о людоедах.
Что удивило – так это обилие грязных следов: отпечатки ног, рук, лап и еще каких-то неопознаваемых конечностей покрывали место убийства пятнистым узором.
- Помойка, - поморщился инспектор. – Вы что там, всем поселком летку-енку плясали?
Староста общины, он же мэр, он же, за недостатком муниципальных средств - местный шериф, удивленно вскинул глаза.
- Там только два человека были. По отпечаткам пальцев…
- Отпечатки пальцев?!
Инспектор брезгливо отшвырнул снимки, взял свою чашку с горячим молоком и подошел к мутному окну.
Ничего радостного за окном не обнаруживалось.
Поселок Жижа – самый глухой угол освоенной Галактики и самый безнадежный участок планеты, выделенный под освоение Колониальной администрацией. Достаточно кинуть взгляд на жирно поблескивающие хляби болот, что разлеглись у пологих холмов, пронизываемых всеми ветрами – и тут же мерещится слуху смачное чавканье синей слизи под ногами. Колея в грязи, которую местные называют дорогой… И враз становится понятным все: и дикое, неудобоваримое название, явно не для привлечения туристов, и сиротское выражение лиц местных жителей.
Людей в поселке мало. И ни один не ожидает от жизни чудес. Что прилетит вдруг волшебник… бла-бла-бла… в голубом звездолете.
В голубом звездолете в поселок прилетел детектив-инспектор. И то – слава Богу.
***
Детектив-инспектор отхлебнул горячего молока с тимьяном и, закашлявшись, взглянул на задержанного мальчишку.
Тот, похоже, немного отошел от шока – по крайней мере, принялся за еду.
Нервно дрожа, пацан запихивал в рот куски печеного картофеля, косясь по сторонам дикими глазами.
- Оголодал, - проворчал инспектор. – Как он вообще, говорить-то умеет?
- Откуда мне знать? Я ни одного слова от него не слышал. Мычит, зараза…
- Откуда он взялся?
- Так я ж докладываю: в доме у старика убитого взяли, - ответил староста.
- Да я не об этом…
- А. В том и штука! Не наш он. Прибился откуда-то, немтырь… Может, старик его где подобрал?
- Где?
- Ну, не знаю… Мало ли. Приблудыш…
- Что ты мне плетешь тут? На планете один ваш поселок. Откуда здесь взяться приблудышу? Может, родственник… Кто-то из вас его прежде со стариком видел?
- Не. Никогда.
- Ну, так откуда он тут?!
- Мало ли чего… Авария, может, какая… Со звездолета звезданулся…
- Незарегистрированная авария на планете? Странная идея… Но допустим. Технический сбой на спутниках… На всех двадцати. Дичь, конечно, но пусть так. Ты ж видишь – он синий весь. Местный грязевой загар. Значит, на планете не меньше года. И где обретался? Что его, туземцы воспитали?..
- Ну, кто их знает. Они ж туземцы!
- Да. Ты мне еще сказку про Маугли расскажи!
Староста пожал плечами и полез чесать затылок, остолоп. Инспектор раздраженно заперхал, давясь кашлем.
Ох, еще и вонь! Запах местной почвы пропитывал, казалось, все вокруг. А землица Жижы не благоухала розами – скорее, трехдневной блевотиной, которую вычищают брандсбойтом с заднего двора бара геологоразведчиков на Центавре.
- Так, ладно. Черт… С Маугли этим потом разберемся… Что этот?
Инспектор кивнул на тесный закут, огороженный железной решеткой от остального помещения. В закуте сидел туземец, туго спеленутый бельевыми веревками.
Его черная морда пала на грудь, лапы подергивались. Он, кажется, уже еле дышал.
Инспектор смотрел на сдавленную узлами хитину, и слышал, как она потрескивает – жирный звук гибели майских жуков, когда во время весеннего лёта они валятся под ноги…
- Развяжи, – поморщился инспектор.
Староста зыркнул из-под нависших бровей, но наткнувшись на твердый начальственный взгляд, спорить не посмел. Подошел к клетке, и, не отпирая замка, просунул руку между прутьями, резко дернул и ослабил путы.
Туземец задышал с присвистом – ему давно не хватало воздуха - тревожно задрал бессмысленную морду и завыл:
- Шашчиву-уу! Шашчиву-ууу!
- Что это он? – удивился инспектор.
- Говорит: убийца, - ответил староста. – Признался, мразь…
Угрожающе махнув рукой, он прикрикнул на туземца:
- Ничхо! Уймись, зараза!
Мальчишка в другом углу испуганно отпрыгнул в сторону, прикрыв голову. Но сообразив, что крик не к нему относится, вернулся к еде.
- Изложи еще раз дело, - велел детектив-инспектор, грея руки о теплую чашку. – Нет сил читать протокол. Голова раскалывается.
Староста с отвращением разглядывал притихшего туземца.
- Здесь, на Пелиде, только и понимаешь по-настоящему, что человек – венец творения, - сказал он. – Рази ж это разумные существа? Собаки, и те умнее. Этот вон, сколько у покойного прожил – а так толком и не научился по-нашему. Не зря их китайцы минь-чи прозвали…
- Как? – перепросил инспектор.
- Минь-чи, - с готовностью откликнулся староста. – У нас первопоселенцами, как и везде, китайцы были. Ну, а по-ихнему «минь-чи» значит - придурки. Сумасшедшие. Туземцы эти, они ж и не моются никогда! Вроде свиней, в грязи валяются - паразитов смывают. У них, по преданиям, даже ихнее божество, принц Гауша, местный Адам, три дня в грязи сидел, перевоплощался или чего там? Ну, в общем…
- Протокол! – напомнил инспектор.
- Ах, да!
Староста выхватил лист из папки на столе и заговорил, сверяясь кое-когда с написанным.
- Ну, значит, что?.. Хутор от поселка в пяти милях. Хозяин его – вот уж тридцать лет – мистер Симон Кротофф. Унылый вреднючий старикан. Никто у нас его не любил.
У нас вообще никто никого не любит. Но Симон – он с туземцами якшался! Этот вот минь-чи у него в услужении состоял, почитай, с самого приезду.
Последний год старик о продаже участка заговорил – вот, мол, продаст - разбогатеет, на Землю вернется, к родным могилам. Ну, а покупатели у нас тут какие?
Думали мы на господина Отто Жансо. Он мужик со странностями. Сами посудите: кто к нам сюда, по доброй воле поедет? Вот.
А про господина Отто говорили, будто он голубых кровей… Из тех аристократов, что в последнюю заварушку на Земле все потеряли. Ну, я лично слухам не верил. Больно простоват был в разговоре этот Жансо. Он местным фольклором интересовался, экзотикой туземной кухни, секретными картами полезных ископаемых и прочей ерундой, - из того, что туристы обожают.
Вот этот чудак Жансо и торговал у старикашки Симона его участок. Правда, в цене никак не сходились.
Каждый вечер они виделись на хуторе у Кротоффа – картишки, выпивка, разговоры. Ну, а что там еще? До прошлой пятницы друзьями были - не разлей вода. Нагрузятся в баре – и пошли бухтеть о Луже Шанедоо, о Болотах Призрения, о каком-то гашише Птицы Ни…
- Что это за хрень?
- Да местные туземные сказки. Бред - не разбери-поймешь.
- У минь-чи сказки имеются?
Туземец бессмысленно пялился на инспектора, подрагивая высунутым вперед серым языком. С языка капала слюна.
- Пить хочет. Дай ему воды.
- Они воду не пьют. Они только жир.
- Ну жира дай! Сдохнет еще…
- Ага, жира! Жир у меня в хозяйстве не казенный. На сапоги купил…
От густого запаха головная боль инспектора усиливалась. Он едва сдерживал раздражение.
- Ты б хоть грязь с него смыл. Пацан вон тоже весь черный… Зачем в таком виде сюда? Воняет же!
- У нас тут все воняет. И везде, - проворчал староста. Инспектор сделал вид, что не слышит.
- Ладно. Все, в принципе, и так понятно. Кроме мальчишки... Старика убил туземец. Мотивы? Какие мотивы?
Староста возмутился.
- Нелюдь же! Какие еще мотивы?!
- Ну, а второй? Отто Жансо. Куда делся?
- Ищем. Думаю, рванул с перепугу по болоту. А у нас тут болота такие, что…
В дверь избы деликатно постучали. Целый десяток ног шаркал на крыльце, счищая налипшую грязь.
- Это что? – удивился инспектор.
Староста по-девичьи зарделся.
- Да наши. Пришли того… этого… Убийцу вздернуть. Не вечно ж его в клетке держать. Что мы – живодеры, что ль?
- Ах так? – удивился инспектор. – Не сметь. До особого распоряжения. Колониальная администрация прилагает усилия по наведению мира и порядка, а вы что?! Распустились!
Налившись бледной зеленью от тошноты и злости, инспектор сделался похож на бледную поганку, как бы мимикрируя под здешний колорит.
Староста смущенно кивнул и вышел, стукнув дверью. Какое-то время его скрипучий голос что-то втолковывал людям на крыльце. Затем толпа карателей удалилась.
Вернувшемуся старосте инспектор велел:
- Генетический материал с места убийства направить в лабораторию. Срочно!
- А это мы уже! Это мы уж как заведено… - ответил староста.
- Надо бы и с пацаном разобраться. Возьми-ка у него волос и - в лабораторию.
- Ага.
Староста подошел к столу. Заметив его приближение, «Маугли» перестал есть. Он весь напрягся и замер.
- Не боись, не боись, - уговаривал староста. – Господин инспектор, вы бы помогли. А то дикий он.
Инспектор вздохнул и поднялся. Он преградил путь слева, староста пошел в обход стола справа.
- Не боись…
Сделав выпад рукой, староста ухватил пацана за волосы; туземец из своего закутка внезапно завыл снова. Мальчишка вскричал от боли – выражение ужаса на его лице сменилось злобой – и кинулся в ноги инспектору.
- Шашчиву-уу! – завыл туземец.
Инспектор упал. Мальчишка, шлепнувшись, как жаба, на брюхо, подобрал ноги и пружинисто оттолкнувшись, вывалился на крыльцо.
- Куда, черт?! – заревел староста и кинулся за пацаном.
Инспектор, шипя и морщась, поднялся, потирая ссадины на локтях и подбородке.
- Чертова планета… И на кой мы тут вообще торчим… Пропади оно все пропадом - туземцы, болота, вся эта хренотень бессмысленная…
Испектор имел еще многое высказать – в особенности про начальство, пославшее его сюда, в окаянный поселок Жижа. Но вернулся староста. Топая сапогами, он оббил грязь на пороге при входе и развел руками:
- Утек! Сволочь неблагодарная… Что с ним поделаешь? Утек! Но у меня зато – во!
Робко улыбнувшись, он продемонстрировал инспектору зажатый в кулаке клок, который успел выдрать из буйной гривы дикого «Маугли».
Инспектор только головой покачал.
Организацию поисков пришлось отложить до утра, поскольку темнота уже разлилась по кривым улочкам и окружающим Жижу холмам и болотам. Добытый старостой трофей – волосы мальчишки - отправили на генетическую экспертизу немедленно. Детектив-инспектор С. Кунц прорех в деле не любил.
***
На другой день на поиски мальчишки отправилось все мужское население Жижы. Посовещавшись, решили, что в темноте «Маугли» не мог уйти далеко. Требовалось обшарить каждый закуток на болотах вокруг поселка.
Детектив-инспектор, проведя дурную ночь в доме у старосты, мучался угрызениями совести и головной болью. Хотя, чем дальше - тем больше второе заглушало первое.
Следствие было проведено по всем правилам. В соответствии с инструкциями. Все рекомендуемые анализы и экспертизы назначены, результаты ожидались с минуты на минуту. Какие новые открытия могли бы там обнаружиться? Никакие.
И, в общем, ничто не мешало отдать убийцу в руки правосудия немедленно. Чтобы спокойненько отбыть из поселка рейсовым грузовым…
Полудурка-туземца инспектору было нисколько не жаль: виновен он или не виновен – какая, к свиньям, разница? Туземец есть туземец. Сейчас помрет или помучается подольше – не имеет значения.
Но вот личная профессиональная гордость Сибила Кунца…
Еще ни разу в своей практике детектив-инспектор Сибил Кунц не отсылал начальству отчета, в котором рассматривалась бы лишь одна-единственная версия преступления. Было в этом нечто… провинциальное. Простота какая-то. И это беспокоило инспектора.
- Послушайте, а что этот старик… Как там его? Кротофф… Чем он занимался-то у себя на хуторе? – спросил инспектор у старосты.
- У нас в чужие дела нос не суют, - ответил староста. – Оторвут, если что, и с мясом, и с соплями.
- Да бросьте! Нет таких колоний, чтоб жили без сплетен! – настаивал инспектор. - Ведь он свой участок продать хотел. Причем дорого. А почему? Что у него там такого было, за что Жансо, или кто другой – хотел бы его купить?
Староста пожал плечами:
- Да кто его знает? Может, рений он там искал, а может так, золотишко по мелочи… Вообще что-то, наверное, было, раз старик 30 лет на Пелиде проторчал. У нас тут ни у кого ничего отродясь не бывало, кроме синей капусты. А на том хуторе и капуста не растет. Так что… Да, интересно.
На столе защелкал телеграфный аппарат: старинный технический монстр, подобными на Земле уже лет четыреста не пользуются, но во Внеземелье, с вечным колониальным стремлением к экономии, и не такое попадалось.
- Результаты генетической экспертизы пришли. По убитому и по мальчишке, - сказал староста.
- Читай, - нетерпеливо велел инспектор. – Потом подошьешь к протоколу.
- Ну, значит, это, - староста нацепил очки. -
«Клетки мозга убитого идентифицированы и полностью совпадают с генетической картой Отто Мария Генриха фон Рудольфштат де ла Жансо, авантюриста, выдающего себя за баронета Гюнтер-Иллирийского, 2039 года рождения, место рождения - Тантрен в Иллирийском…»
- Что?! – поразился инспектор. – То есть что же это – убитый – баронет?
- Не. Не баронет. Пишут же: «авантюрист»...
- Да неважно! Убитый-то, получается – Жансо! А старик сбежал?!
Вместо ответа староста пожал плечами и прочитал дальше:
- «Волос неизвестного идентифицирован по основной клинической базе Пелиды – см. генетическую карту Симона Кротофф, номер…» Трясти-колотить. Поцелуйте мою задницу!
- Я ничего не понял, - страшным тихим голосом сказал детектив-инспектор. – Волос-то мальчишки. А ты говорил, Кротофф – старик.
Староста молчал, тяжело дыша, пялясь во все глаза на затихшего туземца.
- А чего тут понимать? – сказал он вдруг. - Грязь молодильная на этом хуторе. Не врут, значит, ихние сказочки-то, а? Интересно б только узнать - где же это... Но вот же сука этот Кротофф!? Он и деньги прикарманил, и участок за собой сохранил. На Землю смыться думал, вторую жизнь прожить в холе и достатке.
- Погоди, - сообразил вдруг инспектор. – Так, выходит, минь-чи этот на мальчишку выл – «убийца, убийца»? Ведь он-то видел, кто убил? Был там, видел. И нам сказал. А мы... А? А говоришь – придурки? Как же – придурки, если…
Но староста не склонен был рассуждать об отвлеченных предметах. Его интересовало другое.
- Молодость себе вернул. Вот гнида! – пыхтел староста, лихорадочно разыскивая ключ от клетушки, где был заперт туземец. - А мы тут, как лопухи, ни черта не знаем. Получается, не врали туземные сказки-то, а? Про принца этого, Гаушу! Который три дня в грязи сидел…
И вдруг заржал:
- А мы-то с мужиками еще в баре гуторили: и че эти туземцы-страхолюды все на одну морду?! Ядрить-колотить!.. Скоко их есть в ихнем поселке – столько и остается, вон уж скоко лет! И все одинаковые. Ну, а с другой стороны - кому оно надо - рыла их грязные разглядывать? Верно? Эй, ты! Братишка… Как там тебя… Черт… Не сдох ли?
Отомкнув замок, староста вытащил, наконец, обмякшее тело минь-чи из клетки и теперь хватал туземца за лапы, за голову, дергал и тряс.
- Эй ты, очнись давай! Ты мне еще нужен. Покажешь, как там этот ваш Гауша в грязи перевоплощался… Вставай, шкура!
Видя, что ничего не помогает, староста от души пнул туземца.
- Да тише ты! – не выдержал инспектор. – Будешь с ним так обращаться – он же тебе ничего не скажет.
Староста глянул из-под бровей и улыбнулся. Инспектора кинуло в дрожь от его улыбки.
- Скажет, - сказал староста. – Человек, как известно, венец творения. Я сейчас. Ребят только свистну!
Князья мира сего, подумал про себя инспектор. И придержал слова, которые намеревался произнести вслух. Не стоит, пожалуй. А то мало ли чего.
Не все сказки хорошо заканчиваются. Бывают иной раз очень злые сказки…
Особенно, если речь идет о вечной жизни.
У человечества этакая любовь к жизни… что бог знает, сколько народу готовы они ради нее перебить - хоть всех.
