Ах, юность... Моя прекрасная деревенская юность...
Каждое лето мы с сестрой проводили в деревне. С юношеского возраста нас стали отпускать в клуб. Строго до определенного часа. А там уж выбирай - прийти вовремя и еще раз пойти или проштрафиться и про клуб забыть. Мы, конечно, выбирали первое. И всё у нас с сестрой было продумано - во сколько выйти из клуба, если пешком до дома пойти, а во сколько - если в клуб кавалер пришел, а во дворе его мотоцикл (роскошь по тем временам!) ждал...
Но однажды что-то пошло не так... В клубе долгое время не было света и танцы под магнитофон начались гораздо позже обычного. А наш отсчет времени, видимо, был запрограммирован именно от начала первой песни. Иначе я просто не могу объяснить, как и почему не только я, но и сестра абсолютно забыли, что "наши кареты скоро превратятся в тыквы"...
У нас был замечательный дедушка. И прекрасная бабушка. Но если на последней было хозяйство - дом, кастрюли, печи, пироги, коровы, козы, дойка, поросята..., то мы - привезённые на лето внуки и внучки были, в основном, под строгим и всевидящим оком деда. Имеется ввиду именно воспитательный аспект. С момента появления нас в деревне его головной болью и основной задачей было сохранить нас в целости и сохранности и передать в конце лета родителям. Поэтому, что такое хорошо, а что такое плохо, втолковывал нам, в основном, дед. Сажал нас возле себя на тИбуреточку (мы меж собой прозвали ее "электрической") и начинал долгие воспитательные речи. Дед никуда не торопился. Он был тучным и больным человеком, поэтому большую часть времени проводил сидя в своей "Стеклянной резиденции" за самокруткой. Поэтому посадить нас на тИбуреточку было ему за радость - дополнительное общение с внуками. А мы вечно куда-то спешили и мероприятие сие не очень жаловали.
Так вот... Деревенская дискотека была в самом разгаре, когда вдруг музыка прервалась и открылась дверь. Так как в самом клубе было темно (цветомузыка, зеркальные шары на потолке, все дела...), а в комнате за дверью свет был, то в дверном проёме на минуту мы увидели силуэт огромного мужчины в плаще. Как на деда то похож - мелькнуло у меня в голове...
- Таааанькаааа, ущипни меня, кажется, это за нами - полушепотом сказала мне сестра.
- Сколько сейчас времени, Лен?
- Не вижу, темно - робко ответила сестра, взглянув на крохотные ручные часы.
А потом включился свет. Ну, как включился... Наш дед его сам и включил. Своей могучей рукой. Сомнений в том, что это был дед, уже не было. Но если мы его видели хорошо, то ему нас надо было еще разглядеть в толпе танцующей (точнее, переставшей вдруг танцевать) молодёжи.
Он вежливо извинился, сказал, что танцы сейчас продолжатся. Он только заберет двух самых красивых девчонок и уйдет с ними в ночь. По клубу прокатился добрый смех. Не до смеха было только нам с Леной...
Диджей предложил деду микрофон - мол скажите, кого ищите, сделайте объявление.
- Спасибо, сынок. Я и без этой твоей игрушки объявлю так, что в соседней деревне услышат.
Мы в это время уже мчались к деду. Встали перед ним, виновато опустив головы, в которых сейчас был только один вопрос - как дед добрался до клуба???
- Видишь, сынок, иногда и громко говорить ничего не надо. Вот они во всей красе, две моих мадамы. Дед взял нас за руки и, перед тем, как уйти, провел микробеседу со всеми присутствующими. Эх, жаль не было в зале для всех табуреточек... Дед бы явно задержался подольше.
- РАбята... Я вот никак в толк не возьму. Почему вы в темноте танцуете? Лиц своих стесняетесь? Или одёжи? Вроде все красивые. Просто на подбор. А уж сколько подготовки то к клубу! И глаза какой-то чернью вачкаете, и губы подчеркиваете, и от лака для волос в избе туман не меньше часа... (а мы рядом с дедом по обе стороны от него стоим и прекрасно понимаем, в чей огород камушки летят). Так зачем же свет выключать? Наоборот надо плясать, глядя друг на друга. Всю свою красоту показать. А вы... Эх, не понять мне этого, старику. Ишшо раз извините за вторжение и ежели Што сказал не так. Очень я соскучился я по этим двум барышням - дед приподнял свои руки, в которых были наши ладошки, после чего мы втроём развернулись и вышли из танцзала.
Дед слыл грозным человеком. Мы это слышали не раз. Его все уважали и очень боялись. Но чем больше его узнавали при знакомстве, тем больше понимали, какой он добрый и мягкий человек. Как ему удавалась сочетать эти качества, для меня до сих пор загадка... Казаться суровым, иногда ситуативно и быть таковым, при этом справедливость и человечность просто зашкаливала.
Выходя из клуба, дед услышал слова заведующей (она ждала, когда всё закончится, чтобы закрыть клуб): "Привет, Илья Палыч! Не пришли вовремя твои девчонки, да?"
- Кто тебе сказал, Трофимовна? Я их нынче до самого утра отпустил - дед остановился, но рук наших их своих ладоней не выпускал.
- Да ладно! Они самыми первыми с танцев всегда уходят.
- Вот именно. Надо иногда и последними уходить. В огороде сегодня хорошо поработали, вот я им и дозволил дольше потанцевать.
- А что же тогда примчался сам за ними? - не унималась Трофимовна.
- Кто? Я? За ними?! - дед опять приподнял руки с нашими ладонями - Да я, Трофимовна, тряхнуть стариной пришел. Позажигать с молодыми! Буги - Буги станцевать...
Трофимовна залилась раскатистым смехом.
- А что же Маньку не взял?
- Звал, не пошла - не дрогнув бровью ответил дед. Говорит, рано вставать корову доить. На танцах устану, иди один. Я и пошел. Говорю, там мои девчата, с ними и потанцую.
- А что же так скоро из клуба вышел? И девчонок вон уводишь.
- Это кто кого уводит! Глянь - дед снова поднял руки с нашими ладонями. Пошли, говорят, дедунь домой, и всё тут. Устали мы плясать. Я, Трофимовна, как-нибудь еще приду. Джагу с тобой спляшем! Так что ты новое платье то пошивай, пошивай потихоньку и пудрись без устали. В любой момент здесь появлюсь!
Тут даже мы улыбнулись, хотя понимали, что разговор с Трофимовной не вечный и скоро нам предстоит сесть на табуреточки... Мы с Ленкой уже успели посмотреть на часы и отлично понимали, на сколько часов мы опоздали, забыв о времени. Но до дома с дедушкиной скоростью было ещё очень долго и далеко...
А друг наш, Митяй, тоже вышел из клуба и, как только мы встречались с ним взглядом, показывал ключи от машины - мол, могу подвести, как и обещал.
А, была не была - подумала я и сказала: "Дед, идти далеко и тебе тяжело. А нас Митяй так и так подвести хотел. Поехали с ним, а..."
- Кто такой?
- Да вот здесь, рядом, с мамой живет - мы коротко объяснили, что, кто и как. Подошел Митяй. Дед помнил его еще совсем маленьким.
Эт неужли (это неужели) возраст уже машину водить подошел? Как время летит... Дед наконец-то отцепил наши ладони и протянул руку Митяю. Знал, знал я батю твоего... Вы одни с мамой сколь годоф то уже? Лет пять будет смело, да?
Так за разговорами сели в машину и поехали. Всю дорогу дед расспрашивал Митяя по хозяйски - коровёнку то дОржите с мамкой? А кур? А поросят? На кого отучился? Где сейчас трудисси (трудишься)? Здесь останешься или в градские подашься...
Друг и кавалер, поняв, что наш дед не так уж и грозен, как о нем рассказывают, расслабился и с охоткой отвечал на все вопросы. Ехали медленно, так как было темно, а сельские дороги - то ямы, то канавы.
По дороге мы почему-то на минутку остановились (не помню за давностью лет) и как только водитель вышел, дед, повернувшись к нам, быстро и четко распорядился:
- Подъедем, ласточками вылетаете из машины и быстро собираете гостинец мальчонке. Видишь, у них с матерью только корова. Так что ты, Таня, яиц наложи посвежее, что в белой кастрюле (яйца бабушка хранила в двух кастрюлях, там была своя отработанная система...). А ты, Лена, сальца заверни копчёненького. Там два куска, не перепутай. Один уже початый, его не бери. Тот, что побольше возьми. А пока вы бежите, я время потяну - буду медленно из машины выползать.
- Как будто ты можешь быстро, дедунь - тихо с улыбкой хихикнула Ленка.
- Молчи! - показала я ей глазами. Не хватало к нашему опозданию еще неуважение к старшим на предстоящую воспитательную "табуреточку" накидать....
- Вы меня поняли, девчата?
- Поняли, дед. А сколько яиц положить?
- Аль у мешЕчка краёв не увидишь? Мешечек покрепШе возьми.
- Хорошо, дед.
Как только подъехали к дому, мы вышли из машины и побежали выполнять партийное поручение. Представляю, что подумал Митяй - даже не подосвиданькались девчонки, не говоря уж про "спасибо"...
Справились быстро и возвернулись с натурпродуктами. Митяй усердно помогал деду покинуть машину - вес, больные ноги и специальная тянучка времени - хитрый дед знал, что делал.
- Спасибо тебе, сынок. Вот гостинец вам с мамой, поклон ей передавай от меня.
- Да вы что? Зачем? Я же просто так, от души... - начал было Митяй.
- А мы, думаешь, не от неё, родимой?! - дед улыбнулся. Отвари завтра яиц пяток, да сальца тонкими ломтиками на хлебушек положи. Вот тебе и обед с собой на работу. За уши не оттошишь (именно так это звучало по-дедовски).
- Отказываться бесполезно, Митяй. С нашим дедом не забалуешь - трещала Лена.
- Бери, бери, сынок - ласково повторил дед. Мы тоже от души. Я бы не знаю как сам дочапал. Спасибо тебе. Поезжай осторожно, с Богом.
Митяй уехал. Дед сел на скамеечку у забора и закурил.
- Дед, ну ты чего здесь то расположился? Пойдем уже до твоей резиденции. Или табуреточку сюда принести? А можно сразу две, дед? Поругай нас оптом, пожалуйста, о то по одной (у деда только по очереди) слишком долго будет. А так спать хочется...
- Неужли (неужели) не хочется - растягивая слова и выпуская дымок сказал дед - утро почти на дворе. Скоро бабушка на утреннюю дойку встанет, а мы с вами только с танцев идём.
Почему-то очень хотелось рассмеяться. И мы, и дед отлично ощущали наше взросление. Сила табуреточки была уже не той. Точнее сказать, что могли в нас вложить, уже вложили. Когда-то мы были маленькими, а табуреточка жутко большой. Сейчас наоборот. Всё больше это походило лишь на добрую традицию и дань прошлому. Но просто так уйти от деда и оставить его одного, без заключительного воспитательного слова, ни я, ни сестра не могли. Вот такое воспитание. И дед это отлично понимал.
- Дедунь, ну что скажешь? Пойдем сами к табуреточке или табуреточку суда принесть?
- Вот что, стрекозы. Идите спать. Устал я. Просто хотелось бы верить, что это было в первый и последний раз. И ишшо... бабушке ничего не рассказывайте, не надо ее волновать. Пришли вы вовремя, всё чин чинарём.
- Замётано, дед!
Но вместо того, чтобы идти спать, мы сели на скамейку по обе стороны от деда. И так нам было втроём хорошо... Стыдно (мы нарушили сразу два правила деда - быть пунктуальным и держать обеШание ), но хорошо... Я облокотилась спиной к забору, запрокинула голову и любовалась небом. Летние ночи... какие же они красивые! Звенящая свежесть воздуха, аромат антоновских яблок и яркие звезды чего только стоят...
- Спасибо тебе, дед! И мы с сестрой, не сговариваясь прижались с обеих сторон к родному, пахнущему табаком плащу...
Спасибо тебе, дед! За всё, за всё! Сам того не зная, а, может быть, и специально, ты вкладывал в наши неразумные головы такие важные зёрна! Многие вещи мы поняли только спустя годы. Например, как важно не ругать ребенка прилюдно. Ведь тогда, поддакни ты Трофимовне, вы могли в два взрослых рта стыдить нас. Громко и долго. Но ты этого не позволил и защитил. Спасибо за твою любовь, дед! За мудрость и уроки жизни. С сыном я тоже поступаю только так. Дома, наедине, мы разберем с ним любые вопросы и это только наше внутрисемейное дело.
Твоя молчаливая усталость (представляю, чего стоило тебе дойти в полночь до клуба) красноречивее любых воспитательных лекций на тему, как нам не стыдно, как мы могли и так далее. Ты умел просто поверить в то, что любой человек может ошибиться, оступиться, при этом вынести урок и больше этого не повторять.
Только став мамой, я поняла, как сложно взрослым балансировать между филигранной работой горячего сердца и холодного разума. В воспитании нет готовых рецептов. Как виртуозно ты умел достичь воспитательной цели, при этом в наших детских душах нигде не пережать и ничего не сломать!
Мы помним твои уроки, дед! Спасибо за веру в нас и твою любовь!
