Павел Валерьевич накормил кур, смёл с крылечка налетевшие листья - осень! - и, включив лампу в углу, чтобы не мешать отдыху жены, открыл учебник: у второкурсника Боюнова началась сессия. В августе ему исполнилось 67...
Меняю имя героя, хотя он, и правда, в моих глазах герой, но ни в какую не хочет известности. История же происходила на наших глазах.
С чего бы, казалось, пожилому уже человеку приспичило сдавать зачёты и корпеть ночами над рефератами? Когда Павел Валерьевич получит заветный диплом, ему будет 72...
Думал он об этом? Наверняка, думал. Да и знакомые, сдаётся мне, не удержались от удивлённых восклицаний. "Куда-куда? В институт?! А ты, Валерьич, часом не спятил?" Да и родные глядели на отца и деда с непониманием: ну чего в жизни не хватает? Дети выросли, внуки взрослеют. Крыша над головой благоустроенная, неподалёку домик материнский, как дача, - топчись, хлопочи, раз силы есть. Да и не грех бы отдыхать, если по совести. Десятки лет ведь на заводе отпахал, и не в последних рядах. Инженерное образование получил ещё в молодости. Навыков в профессии столько, что самому впору учебники писать и лекции читать шмыгающим пацанам об устройстве систем и механизмов.
Но Павел мечтал разобраться в механизме... литературного слога. Приручить слово, которое ускользало от его цепкого ума и не желало ложиться в канву задуманного повествования.
Задумал он дело большое и важное - книгу сотворить. Про родной завод, от которого остались молчаливая проходная да стальная фигура металлурга в его огороде - принёс, когда понял, что камня на камне не оставят от исполина-предприятия новомодные дельцы. Они и правда не оставили. На месте просторных цехов появился торговый центр. Тележки, машины туда-сюда, туда-сюда... И весь товар в них завозной, из других регионов. А когда-то тысячи человек спешили утром на заводской гудок, гордились своим трудом, предназначением...
Печаль, хотя какая там печаль - тоска звериная, точила сердца ветеранов. "Вот будет аллея завода, - рассуждали пенсионеры, - туда и поставим фигуру металлурга. Как памятник".
Книга тоже должна, обязана была сохранить память - в этом Валерьевич был абсолютно убеждён. Но написать её с кондачка не выходило, надо было учиться.
"На литераторов не учим, - улыбнулась девушка в приёмной комиссии. - У нас только учителя литературы, журналисты и рекламщики. Вы внуку, наверное, узнаёте? Так пусть сам подойдёт".
"Не внуку. Сам хочу... поступать", - поразил её необычный посетитель.
Но скоро таких удивлённых взглядов и переглядываний становилось меньше и меньше. Их сменили невольное уважение и желание помочь. Потому что оказался студент мудрым, трудолюбивым, настырным в освоении программ и наук.
А ещё - бесхитростным, прямым и честным в общении и таким... как будто ты хорошо знал его всю жизнь, просто давно не виделись и вот наконец-то.
Привыкли и родственники к тому, что у заочника сессия. Даже беспокойные курицы, кажется, привыкли и спокойно дожидались, когда хозяин разберёт очередной урок и выйдет во двор. Супруга, конечно, нет-нет, да поднималась маленько ворчать. Для порядку. Всё-таки второе высшее - платное, а это как-никак шесть лет. Но Валерьич, щадя семейный бюджет, скоро устроился в детсад подсобным рабочим.
А через год учёбы, когда потихоньку освоил азы новой будущей профессии, стал подрабатывать в местной газете. Жизненный опыт, житейская сметка и техническое образование делали его материалы глубже, интереснее, чем у молодых авторов. Простым языком, для простого человека понятным, приноровился он писать. А может, всегда умел, да нужен был повод.
Не только по клавиатуре стучать научился натруженными узловатыми пальцами. Ковид же пришёл, и на долгое время все учебные занятия перенесли в эфир в интернете. Сдавать зачёты надо было на камеру, учиться набирать текст, сканировать, отправлять работы по "дистанту".
Всему потихоньку научился. Где внук подсказывает, где сын разъяснял. Сопел, вздыхал, в сердцах, может, и бросить всё порывался, но одолел все трудности.
Дипломную работу - солидную, во многом основанную на собственных воспоминаниях, рассуждениях, сдал пожилому тоже профессору. Тому-то, понятно, не в диковинку с наукой водиться.
"Не то что тут", - всё ещё с недоверием оценивал свои достижения Валерьевич.
И не знал, что давно стал легендой факультета и всего института. Что юным студентам, большим любителям бить баклуши, его ставят в пример. Нет, не из-за возраста, а потому что, и правда, побольше бы таких вот студентов, которые и теорию на зубок, и практики не чураются, и нового не боятся. Склонившись от встречного ветра, как покорители Эльбруса, упорно бредут к вершине.
Дошёл ведь он! В 72 года получил диплом о втором высшем. И не просто диплом (мало ли сейчас дипломов получают?), а подкреплённый почти шестью годами практики и крепким рукопожатием всех преподавателей и коллег.
А ещё Валерьевич пишет картины. Маслом. Сам научился. ЗдОрово получается. Но талант, конечно, в "заводских настройках" у него изначально был.
И заводских своих он пишет по фото и по памяти.
И книгу напишет. Потому что это кому-то "уже за сорок". А ему "всего за 70".
Как считаете, молодец?
История 6. Обманная
История 4. Отпускная