Главный приток Куры Эрес (нынешний Аракс) в этом месте размеренно нёс мутные воды. В пойме его нередко встречались заросли камыша в человеческий рост. В месте, где они были особенно густые, сейчас пряталась молодая тигрица. Она только что родила и сразу же вышла на охоту. А всё потому, что теперь ей приходилось самой заботиться о пропитании, ведь буквально на днях её друг и отец её четырёх тигрят был убит. Причём убил его двуногий. И это случилось на её глазах. Этот двуногий мог убить и её, но увидев, что она вот-вот родит, он её пожалел.
Молодая тигрица знала, что в этом месте к реке на водопой приходили дикие козлы и бараны. Тигрица терпеливо поджидала свою жертву.
Вот появился один баран, за ним другой. Вскоре их оказалось уже четверо. А ещё за ними подтягивались ягнята и дикие козы. Ветер дул с их стороны, и они не могли почувствовать близкое присутствие грозной хищницы.
Бараны подошли к реке. Тигрица напряглась и уже было приготовилась выскочить из своего укрытия, но тут она почувствовала, что поблизости находятся двуногие. Дикие бараны и козы тоже почувствовали приближение людей. Они забеспокоились, заблеяли тревожно и тут же бросились наутёк. Тигрица же замерла, а затем стала медленно отползать вглубь камышовых зарослей.
Из-за холма выехали женщина и юноша.
***
В Накии-младшей, сестре Ашшурбанапала, теперь невозможно было признать ассирийскую принцессу. Уже прошло восемнадцать лет с того момента, как она покинула Ниневию и, переехав в Ишкузу, стала женой царя скифов. И сейчас Накия-младшая походила на типичную скифку. Лицо её давно потеряло искусственную белизну и окрасилось в бронзовый загар, она не подводила глаза, не красила брови, не румянилась и не завивала волосы, а заплетала их в десятки косичек, а ещё она предпочитала который год носить простую и удобную скифскую одежду и превосходно управляла лошадьми. Ну а из лука она стреляла теперь не хуже любого скифского воина, и самым любимым её занятием была охота.
Правитель Ишкузы по-прежнему её любил, и она являлась его единственной супругой. У них с Партатуа было трое детей, один сын и две дочери. Первенцу их, Мадию, шёл семнадцатый год, и он считался наследником трона.
Мадий вытянулся и с возрастом всё больше походил на отца, и царь им по праву гордился.
Наследник совсем недавно прошёл обряд вхождения в число совершеннолетних мужчин на тех же условиях, на каких его проходили и остальные скифы. Он на целый месяц уходил в горы и там охотой добывал себе пропитание. А ещё по возвращении он должен был представить соплеменникам либо голову врага, либо голову крупного и опасного хищника. И только после этого молодой скиф признавался соплеменниками достойным называться воином.
Мадий принёс голову и шкуру убитого им тигра.
***
Накия-младшая и её сын оторвались от остальных охотников. Сейчас они направлялись из предгорий к Эресу.
- Нам надо добыть хотя бы одного барана, - произнесла Накия-младшая, - а то что, получается, мы зря их почти пол дня выслеживали?
- Я видел несколько баранов и ягнят, мама, - заметил Мадий. - Они направлялись где-то в этом месте к реке. Верно, у них здесь протоптана тропинка на водопой. А-а! А вот и она… И свежие следы я вижу.
Мадий уловил чутким слухом подозрительный шум в камышах и уже шёпотом произнёс:
- Мама, кажется, один из них увяз в камышовых зарослях. Там глинистая почва. Может, баран оступился, захромал и не смог убежать? Сейчас я до него доберусь, - и юноша, вытащив из-за пояса кинжал, ловко соскочил с коня.
Накия-младшая схватила за уздечку коня сына и обратила внимание на то, что её конь и конь Мадия заволновались и, негромко заржав, почему-то попятились от реки.
- С чего это они напуганные такие? - произнесла Накия-младшая. - Что-то не пойму я… Во всяком случае, будь поосторожней, сынок!
Мадий уже не услышал Накию-младшую.
***
Он подошёл к зарослям, раздвинул их, пригнулся и стал по-кошачьи пробираться на шум. Юноша сделал шагов десять и замер. Лицо его окрасила мертвенная бледность. Он ошибся и пробирался в неверном направлении. Ему пришлось покоситься в бок. Буквально в пяти шагах от него, да ещё чуть левее, находилась изготовившаяся к прыжку тигрица. Её два жёлтых глаза почти в упор сверлили Мадия.
Она сразу узнала этого двуногого. Это он убил её друга. Рука этого человека вначале смертельно ранила его стрелами, выпущенными из лука, а затем перерезала ему горло и сделала её тигрят сиротами. Сейчас она могла с ним поквитаться, так как он находился в неудобной позиции и был, по сути, беззащитен перед ней. А ещё он находился в её досягаемости. Он не успел бы к ней развернуться. Ей надо было всего лишь сделать прыжок! Всего один! И - всё! И тогда она могла своими клыками достать его и вонзиться ему в горло! И в одно мгновение перегрызть его!
Тигрица выгнулась…
Но этот двуногий пощадил её, когда она была тяжёлой и должна была ещё только родить! Он ведь не стал её убивать! Он её пощадил…
Тигрица какое-то время раскачивалась, однако так и не оторвалась от земли и не прыгнула. Она негромко зарычала, попятилась и через мгновение скрылась из виду.
Когда Мадий вышел из камышей, то он был сам не свой. Юноша был белее стенки и на лбу его проступили крупные бисеринки пота.
- Что случилось? - спросила взволнованная Накия-младшая. – На тебе же лица нет!
- Да ничего, мама, - ответил ей Мадий.
Наследник скифского трона так и не понял, почему тигрица пощадила его, ведь он не признал в ней свою старую знакомую.
***
Когда Накия-младшая и Мадий вернулись к своим, от которых они оторвались на целый день, то половина из них были ранены, а кое-кого и убили. Нападение на охотничий стан царицы совершили какие-то незнакомцы, которые не очень-то походили на обычных разбойников, хотя почти все они были до самых глаз укрыты платками. То есть, они намеренно прятали лица.
Ариаз, старый воин, приставленный царём к супруге в качестве её телохранителя, сообщил:
- Это, скорее всего, кадусии. И они не собирались просто чем-либо поживиться. Они, мне кажется, хотели тебя, госпожа, и молодого господина захватить в плен или даже убить вас. Их было человек сорок. Вам опасно здесь находиться. Поскорее надо возвращаться в Ишкузу.
Накия-младшая согласилась с Ариазом - они свернули стан и как можно быстрее направились в столицу царства.
Тут надо сказать, что скифы появились в междуречье Эреса и Куры ещё при отце Партатуа, при Ишпакае, и это произошло примерно за сорок лет до описываемых событий. Ишпакай привёл в эти земли из-за Кавказского хребта несколько скифских племён, которые повторили путь киммерийцев, ранее спустившихся из степей Причерноморья на Ближний Восток.
Скифы пришли не на безлюдное место. В предгорьях Малого Кавказа и в Муганской степи обитали албаны, кадусии, каспии и прочие племена. Скифы быстро сломили их сопротивление и покорили эти народы. И теперь все они в царстве Ишкуза играли подчинённую роль.
Постепенно кочевники и аборигены смешивались, и противоречия между ними начинали сглаживаться. Так сам Партатуа был старшим сыном у Ишпакая, и родила его дочь албанского князя. И хотя все считали Партатуа скифом, но он мало походил на отца. После того, как Ишпакай в одной из стычек с ассирийцами получил очередное тяжёлое ранение и скончался, по единодушному решению собрания воинов его место занял его сын. И Партатуа вскоре провозгласили не просто верховным вождём, а царём.
Так к северу от Мидии и Манны в первой четверти VII века до новой эры появилось скифское царство.
***
Партатуа, в отличие от отца, понимал, что для того, чтобы закрепиться на новых землях, скифам необходимо было перестать быть обычной кочевой ордой - они должны были создать своё полноценное государство. Скифы обязаны были перейти в новое качество, и потому Партатуа провёл ряд реформ.
Он основал столицу царства, ввёл регулярные налоги и начал сближаться с верхушкой местных племён. И он даже стал привлекать их к управлению Ишкузой. Впрочем, эти шаги вызвали недовольство среди скифских старейшин, и они организовали против молодого царя заговор, который тот быстро раскрыл.
Заговорщиков казнили, но спокойствие в Ишкузе не наступило.
Спустя какое-то время уже некоторые местные племена поднялись против пришельцев и попытались их прогнать со своей земли. Началась кратковременная усобица. Но скифы, более организованные, и её подавили. А затем, чтобы получить признание от соседей, Партатуа пошёл на соглашение с отцом Ашшурбанапала, Асархаддоном, и взял в жёны одну из его дочерей, это и была Накия-младшая.
После этого скифы сблизились с ассирийцами и отошли от союза с мидийцами и маннейцами, противостоявшими империи. Это сыграло ключевую роль в победе Асархаддона над антиассирийской коалицией, хотя для империи Мидия была потеряна уже навсегда.
***
Впрочем, вскоре и в Манне началась серьёзная заварушка.
Там была свергнута законная династия в лице престарелого царя Ахсери, и к власти пришёл узурпатор, тысячник Багат, а потом началась гражданская война с десятками тысяч жертв. И даже на севере Манны восставшие рабы создали своё государство, которое с трудом было уничтожено только через два с половиной года.
Благодаря помощи Ашшурбанапала на престоле Манны утвердился сын погибшего законного царя, брат принцессы Амы, Уалли, и это государство, как и Ишкуза, тоже превратилось в союзника империи.
На северо-востоке от границ Ассирии враждебным царством оставалась только Мидия, однако её теперь под постоянным прицелом держали скифы. И это мидийцам связывало руки и не позволяло предпринимать что-либо серьёзное против империи.
***
Когда Накия-младшая и Мадий добрались до Ишкузы (столицы одноимённого скифского царства), то Партатуа их встретил во внутреннем дворе дворца.
Вид у скифского царя был озабоченный. Он взял за уздцы коня супруги и помог ей спрыгнуть на землю.
Она встала на цыпочки, приобняла мужа и поцеловала.
- Как охота? - спросил супругу скифский царь.
- На этот раз неудачная, - ответила Накия-младшая. - Толком никого не подстрелили. Та-ак, по мелочи. Только нескольких зайцев и пару куропаток добыли. И Мадий едва не столкнулся нос к носу с тигрицей. Слава богам, она отступила и по непонятной причине не напала на него! Как будто её боги отговорили от нападения! По другому я никак не могу объяснить случившееся...
Взглянув повнимательнее на мужа, Накия-младшая добавила:
- Не хотела тебя расстраивать, но ещё кое-что произошло. Кто-то пытался нас с Мадием убить. По словам Ариаза, это дело рук не каких-то пришлых, а кадусиев.
- Отец, я проголодался! - заявил Мадий. У него, после всего случившегося, на нервной почве разыгрался зверский аппетит.
- Баран насажен на вертело и скоро будет готов, - ответил ему Партатуа, и, отдав несколько распоряжений слугам, он отвёл Накию-младшую в сторону.
- А это точно были не пришлые, а наши, кадусии? - переспросил супругу царь.
- Я Ариазу доверяю. А что?
- Да нет, ничего.
- Ну я же вижу по твоему лицу. Признайся, что-то случилось? - вновь задала вопрос мужу Накия-младшая. Она за много лет совместной жизни уже так хорошо изучила царя, что поняла, он чем-то выведен был из себя.
- Каспии, кадусии и некоторые другие племена вновь замышляют поднять восстание против нас. Но на этот раз они действуют несамостоятельно. Был перехвачен лазутчик, которого к ним заслал принц Фраорт. И этот мидийский лазутчик под пытками сознался во всём.
- Хм... Ну а зачем это Фраорту?
- Вот об этом я могу только догадываться. Но то, что здесь замешаны мидийцы, это уже можно не сомневаться! - сделал своё заключение царь скифов.
***
Дайаку перевалило за семьдесят пять лет. Он стал седым как лунь и уже плохо ходил. Особенно его не слушалась правая нога, которую ему приходилось волочить. А ещё он плохо слышал, и у него упало зрение. Ну а когда он однажды упал, то после этого пролежал несколько месяцев совсем не вставая. Его настолько тяготило бремя власти, что он давно хотел если и не полностью от неё отказаться, то хотя бы с кем-нибудь её разделить, и поэтому уже несколько лет назад он объявил своего старшего сына соправителем и всё больше передавал ему властных полномочий. Теперь даже посланцев от иноземных государств зачастую принимал не он, формально ещё продолжавший считаться царём Мидии, а Фраорт.
Так и сейчас, прибывшего из Вавилонии посла принял принц и соправитель Дайаку.
***
Фраорт посла принимал не один. Вавилонянина это удивило. Рядом с царевичем Мидии сидела его старшая жена. Она тоже восседала на троне, но этот трон был чуть поменьше.
Вавилонский посланец поприветствовал принца и его супругу Закиру, а затем передал устное послание от своего господина.
И Шамаш, и его тесть, визирь Набу-ката-цабат, не опасались раскрывать свои планы перед мидийским принцем, потому что знали, что Фраорт по-прежнему оставался непримиримым врагом Ассирийской империи.
Сводный брат Ашшурбанапала предложил Фраорту вступить в сколачиваемую им антиассирийскую коалицию.
Когда принц и Закира остались одни, Фраорт спросил супругу (а он привык с ней во всех важных делах советоваться):
- Ну и как ты думаешь? Принимать нам сторону вавилонян?
- Не раздумывай, дорогой!
- Почему ты так считаешь? Может нам всё же не спешить?
- Нет-нет! – запальчиво воскликнула Закира. - У тебя появится возможность отплатить сторицей за всё то зло, которое принесла вашей стране Ассирия! Ведь несколько веков эта самая Ассирия жестоко притесняла вас и выжимала из Мидии все соки!
- Ну а как же скифы?
- А что скифы?
- Если Великий царь вновь их нашлёт на нас? Партатуа же- верный его союзник. Как с этим-то нам быть?
- Скифов следует отвлечь, - убеждённо произнесла Закира.
- Ну и как это сделать?
- Для этого лучше всего создать им проблемы. Сделай так, чтобы у скифов в их царстве Ишкуза началось противостояние. Против скифов хорошо бы поднять подчинённых им албанцев и кадусиев!
- Ну какая же ты умница у меня! - убедился в очередной раз Фраорт в изощрённости и в не по-женски трезвом уме своей старшей супруги, которая заменяла ему советников, а с недавних пор даже и отца.
***
Албаны (или албанцы) и кадусии всё-таки поднялись против скифов.
Их восстание быстро разрасталось и уже через пару месяцев приобрело угрожающий размах. Повстанцы даже несколько раз подходили к столице царства, но так и не сумели её захватить.
На первых порах восставшим на руку сыграло то, что скифы были рассредоточены по своим становищам, и им требовалось некоторое время, чтобы собраться с силами, но вот когда они это сделали, то удача отвернулась от восставших и они начали терпеть поражения одно за другим.
Всё-таки скифы были непревзойдёнными воинами, и ни каспии, ни албанцы, никто либо иной не могли на равных тягаться с ними на поле боя в то время.
***
А теперь перенесёмся опять в Месопотамию, но уже не в Ассирию и не в соседнюю Вавилонию, а ещё дальше на Юг.
Супруга губернатора Ура и старшая сестра Ашшурбанапала после тяжелейшего ранения не поднималась с постели третий месяц. Я уже рассказывал, что когда-то, в юности, Шерруа-этеррит была распутницей, каких ещё поискать, но затем, влюбившись в великана, она женила его на себе и стала ему примерной супругой. Теперь же она превратилась в необыкновенно набожную особу. Каждый день её посещал сонм жрецов, колдунов и прочих ведунов, и среди них как всегда было не мало шарлатанов.
Шерруа-этеррит не жалела пожертвований ни им, ни храмам. Но вот, когда ей стало немного получше, великан отправил её и своего сына Шарукина в Ниневию. По их приезду Великий царь тотчас же навестил родственников. Он выделил им крыло в главном здании Северного дворца и приставил к сестре лучших придворных врачей.
***
Шерруа-этеррит тяжело перенесла дорогу, но и оставаться в Уре ей было не с руки. Бел-ибни чувствовал, что в Южной Месопотамии что-то назревает и даже по этому поводу отправил Великому царю свои соображения, изложенные на трёх глиняных табличках, однако Ашшурбанапал не разделял тревогу наместника Ура. Такого же мнения придерживался и Ишмидаган.
Главный глашатай утверждал, что в его ведомство ежедневно приходят со всех концов империи тысячи доносов, и по их тону мало что изменилось. И хотя в последнее время Великий царь был не очень-то и доволен деятельностью Ишмидагана, но он разделял его мнение, что бить тревогу рано и чего-то уж совсем подозрительного в империи и на её границах не происходит.
Однако и Ашшурбанапал, и Главный глашатай в своих суждениях ошибались.
Сайт автора: vbartash.kz
Одноклассники автора: ok.ru/...443