История знает сражения, которые служат наглядным примером того, что оснащение и опыт значат многое. Но не менее важен моральный дух участников, потому что без веры в свои силы победить невозможно. И потерявшее боевой пыл соединение единовременно теряет волю к сопротивлению и неспособно выполнить боевую задачу.
Наполеоновская армия, отступавшая из России, превратилась в деморализованную и неуправляемую массу не сразу. Сначала отступление шло более или менее организованно и даже планомерно. Причем задуманный масштаб уступок со стороны французов выглядел куда скромнее, чем оно вышло на деле. Судя по всему, Наполеон надеялся отсидеться до 1813 года в Смоленске. Или, как минимум, сосредоточить силы там и потом красиво, гордо, с поволокой во взоре неспешным шагом удалиться восвояси. И поэтому часть сил ушла на обеспечение безопасности выбранного плацдарма.
Для этого маршалу Виктору Перрену был отдан приказ выдвинуть одну дивизию к Ельне, что гарантировало защиту основных коммуникаций отступающей французской армии. Задачу доверили подразделению Бараге д`Илье. Дивизия дошла до Ельни и довольно легко выгнала оттуда отряд Калужского ополчения – все же регулярным частям какой-то сборный отряд соперником никак не являлся. Обстановка выглядела культурной и приятной, так что французы расположились в окрестностях, в селах: Долгомостье, Ляхово, Язвино.
Между тем Великая армия весьма спешно отступала, а русские части приближались. О чем командование французской дивизии даже не помышляло. А из Смоленска никаких указаний дополнительных на этот счет не поступало, так что французские солдаты расположились на постой несколько вальяжно и в чем-то опрометчиво. Грубо говоря, охранная служба велась без должного рвения.
В округе промышляли летучие отряды Давыдова, Сеславина, Фигнера. Еще на подходе имелись части главного командира всего этого иррегулярного сброда – Орлова-Денисова. Тут следует пояснить, что данные части к российской армии имели весьма отдаленное отношение. Поскольку действительно были весьма пестрыми: тут и казаки, и немного гусар, и ополчение, и крестьяне, ушедшие в партизанщину…
Сначала отряды решали довольно простую задачу – отслеживали перемещения противника. Потом, сообразив, что изолированностью дивизии не грех и воспользоваться, решили напасть. Вот только силенок не хватало. И вскоре отряды Давыдова, Сеславина и Фигнера, работавшие южнее Смоленской дороги, соединились в селе Дубасицы. Тогда и соображение напасть на отбившуюся дивизию переросло в намерение.
Сложность состояла в том, что силы оставались неравны. У французов порядка 2000 человек регулярного состава (кто-то говорит о 1600). У русских – 1300 сборной солянки. Поэтому позвали на помощь гастролирующего в округе Орлова-Денисова (у того имелось 2000 человек и 4 пушки). Он и общее принял командование над разношерстным войском.
Рано утром 28 октября 1812 года все участники собрались под Ляховым и приняли решение тут же, без долгой подготовки, ударить по французу. Фигнера оставили в резерве. Орлов-Денисов встал заслоном к Долгомостью, в котором располагались основные силы дивизии. Дорогу на Язвино оседлал Сеславин, а Давыдову осталось наступать со стороны Смоленского тракта.
Казаки спешились и, вместе с партизанами, развернулись в цепь. Далее под прикрытием пушек пошли в атаку. Надо сказать, что казаков определили в пехоту по нужде – эту роль отводили егерям, но те не поспели к началу дела. Французы по первости совсем растерялись, но потом кое-как организовали оборону и перешли к контратакам, стараясь прорваться двумя колоннами к основным силам в Долгомостье. Они даже старались маневрировать, пытаясь выйти во фланг заслону Орлова-Денисова, но под огнем артиллерии отказались от этой попытки.
В это время из Долгомостья в помощь Ляховским сидельцам вышел отряд в 2000 кирасир. Хотя кто-то считает этот отряд сборным, состоящим из пехоты и драгун (или конных егерей) – точно теперь уже не выяснить. Но в любом случае ему уготовили теплую встречу в виде пушек и казаков в самом неудобном месте. Правда, сначала казаков потеснили, но Орлов-Денисов высвободил свои основные силы на подмогу казачкам. И загнал кирасиров в лес, в болото. Те застряли на небольшом мосточке через речушку и, удирая обратно в Долгомостье, оставили русским пороховые ящики, фураж и провиант. Два донских полка погнали врага дальше, а остальные вернулись выкуривать французов из Ляхова.
Частями в Ляхове командовал генерал-майор Жан-Пьер Ожеро – родной брат знаменитого маршала Пьера Ожеро. И в принципе, он вполне мог воспользоваться этой возней с кирасирами для нового прорыва. Но, судя по всему, французы оказались так крепко деморализованы к тому времени, что просидели тихо и смирно, наблюдая за событиями как зрители, а не участники.
Русские оценили миролюбие притихшего врага и направили к нему Фигнера в качестве парламентера. Прозвучало предложение сдаться. В качестве подсластителя пилюли отдельным пунктом шло сохранение мундиров. Ожеро особо не раздумывал и согласился на сдачу. В плен попали 1500 солдат, 60 офицеров и цельный генерал. Потери русских убитыми и ранеными составили 100 человек, убыль французов никто не считал.
Французы болезненно среагировали на поражение, виня во всем генерала Ожеро. Мол, не произвел разведку, необдуманно расположил войска. В любом случае стало понятно, что из Смоленска пора убираться. А причины поражения кроются не в одном морозе.
Русская сторона подивилась успеху партизан и осознала, что грамотные действия в тылу противника (не особо дальнем – до Кутузова было на тот момент примерно 45 километров) способны творить чудеса. Ну а само дело стало хрестоматийным и регулярно поминается даже в наше время.
Ожеро вернулся из плена в августе 1814 года. Дома ему особо не поминали унизительное поражение и даже в 1815 произвели в генералы-лейтенанты. Утверждение подтвердил Наполеон. В этом звании Ожерон и прослужил до 1824 года.
Читайте также: