Людмила набрала лекарства в шприц, отец увидел это, скривил рот в улыбке, и слеза покатилась по щеке.
– Добрая ты, Людка. За что мне такое счастье под старость лет? – проговорил отец уставшим голосом. Уже в бреду добавил чуть слышно:
– Или просто малахольная.
Людмила ухмыльнулась и вышла из комнаты. Многие, кто знаком с её историей, не понимают её и тоже считают малахольной. Кто не знает её истории, считают её доброй, огромной души человеком. Ну как же за больным отцом ухаживает, который свалился на голову Людмиле после почти тридцати лет отсутствия.
Началось эта история давно, когда Людмила была ещё маленькой Людочкой, жила со старшей сестрой в одной комнате. Были у сестёр и папа и мама. Были!
Мама была красавицей, и старшая дочь была копией матери. Две красавицы. Когда они шли вместе, все головы сворачивали, чтобы подольше полюбоваться такой красотой.
Отец сильно ревновал мать. В последнее время вообще обвинял мать в изменах и утверждал, что старшую дочь она родила от любовника. Были страшные ссоры, если хоть один мужчина задержит взгляд на матери.
А потом отец пристрастился к алкоголю. Дома воцарился ад. Отец орал, ломал мебель и избивал мать. Девчонки, тогда прятались в комнате под кроватью.
Был день рождения старшей сестры, ей исполнилось пятнадцать лет. Ещё утром отец пообещал, что ни грамма спиртного сегодня не выпьет. Мама приготовила ужин, испекла торт. Отца всё не было. Сели за стол без него.
Отец ввалился в квартиру как раз тогда, когда достали длинный нож, чтобы порезать торт. Все примолкли, было ясно, что праздник испорчен. А он, дыша перегаром, полез целоваться к старшей дочери.
– С днём рождения, доченька, – протянул он гвоздичку. – Настоящий-то твой папка и не знает, какая ты у него красавица.
Сестра схватила гвоздику, сломала и выкинула в ведро.
– Что не нравится? А это я сегодня на похоронах был. Представляешь, друган мой помер, – зарыдал отец и вынул из кармана початую бутылку водки. Открыл её и попытался налить в стакан. Старшая сестра выхватила бутылку и швырнула в открытое окно.
Все замерли, бутылка со звоном разбилась об асфальт. И этот звон разбудил в отце зверя. Он схватил нож, которым должны были резать торт, и всадил его в грудь старшей дочери. Она умерла сразу.
Потом была полиция, похороны, суд. Отцу дали двенадцать лет строгого режима.
Нельзя сказать, что жизнь Людмилы стала легче. Мать, обвиняя себя во всех бедах, сохла, чахла и старела. Для неё уже ничего не существовало, ей было всё равно, как учится Людмила, поела ли она, счастлива ли она. Из красавицы мать превратилась в бабу Ягу.
После освобождения отец пришёл домой, но мать мегерой набросилась на него, чуть не задушила. Помешала Людмила. Отец ушёл и не показывался ещё пятнадцать лет.
Мать вроде как-то повеселела после этого, радовалась рождению внуков, но всё равно жизни в её существовании уже не было. Она и умерла тихо, не проснувшись утром.
Отец пришёл, попросил выслушать его и не прогонять:
– У меня онкология, последняя стадия. Ты единственная кто у меня остался из родных. Пришёл попросить у тебя прощения. Был на кладбище, просил прощения у матери твоей и сестры. Знаю, знаю, нет мне прощения, но всё же.
Отец плакал, Людмила сидела с каменным лицом, не проронила ни слова, пока он не ушёл. А потом наревелась вдоволь. Вспоминала сестру, маму и всю жизнь. Было жалко маму, сестру и себя. Было желание, чтобы отец долго мучился перед смертью.
Вот тогда и возникла мысль забрать отца из больницы, чтобы насладиться его мучениями.
Многие, кто знаком с её историей, не понимают её и тоже считают малахольной. Кто не знает её истории, считают её доброй, огромной души человеком.
А Людмила наслаждалась, когда отца корёжило от боли, когда он умолял её сделать укол. Она тянула до последнего, потом всаживала укол. Старалась сделать побольнее, а он благодарил её за это.
После похорон отца Людмила ждала облегчение на душе, но оно не наступило. Ей по-прежнему было больно.