Магерамов Александр Арнольдович продолжил: «Исцарапанный, он лежал в зарослях саксаула, а наполненный воздухом купол продолжал тянуть его вперед, прижимая к колючим ветвям. И все же солдат был счастлив…
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/v-pendinskom-oazise-64f9f00372084b0714233a45 )
Освободившись от подвесной системы, он погасил купол, подтягивая к себе нижние стропы, расплел запутавшиеся детали и, сделав бесконечный узел, уложил парашюты в сумку. Взвалив ее на спину, он быстро пошел на пункт сбора. Душа его пела!
Параллельно двигались другие военнослужащие, а кто-то даже ехал со своим парашютом на осле, "реквизированном" у оказавшегося в пустыне местного жителя. На пункте сбора, конечно, никто не пускал фейерверков по случаю прихода туда рядового Михайлова, офицеры, желающие попасть на второй прыжок, садились в "Урал", следующий на площадку взлета.
Солдаты и сержанты, в свою очередь ждали, пока соберутся их подразделения, прыгавшие зачастую разными бортами. Михайлов попался на глаза кому-то из седьмой роты, его обозвали за старое и он, в общем-то, не заметил особого изменения в лучшую сторону отношения к своей персоне.
Весь личный состав батальона совершил сегодня положенный по программе прыжок, и для основной массы простое исполнение своего воинского долга не являлось предметом какой-то особой гордости.
Совершившие первый в своей жизни прыжок солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры тут же, на площадке приземления 'посвящались в десантники', получая удар по мягкому месту парашютом. Не избежали своей участи и молодые военнослужащие гранатометного взвода. И тут ничего не поделаешь - тоже традиция! Только десантная…
Через день Михайлов сделал еще один прыжок, который прошел так же, как и первый, а вот на следующий день после второго прыжка... Мандраж бил солдата, его трясло всю ночь перед этим событием, так как он уже отошел от романтики первых полетов и теперь впервые должен был осознанно сделать шаг в неизвестность. Причем ясно осознавая последствия неудачи.
Не помогали даже заклинания, которыми Сергей пытался взывать к голосу своего разума, типа: "Д-5 - самый надежный парашют в мире, отказы у него бывают один на 10000. Я изучил его и знаю устройство практически наизусть, поэтому мне совершенно непонятно, как он может не раскрытья?! Кроме того, у меня есть запасной парашют!" Разум отказывался повиноваться, на его место пришел липкий страх.
И этот последний говорил Сергею нечто противоположное: "Ну и что, что 1 на 10000, а вдруг это как раз будешь ты? Тебя не любят в 7-й роте, а вдруг они перевяжут стропы или воткнут в парашют какую-нибудь спицу? И то же самое сделают с запаской? Ведь ты тогда будешь лежать мертвый и холодный в земле, а черви будут грызть твою плоть!"
Всю ночь солдат не сомкнул глаз, наутро батальон загрузили в автомобили, чтобы везти его на площадку взлета. Как матерился в душе Сергей на эту заботу начальства! Он был еще не готов к смерти, и надеялся, что пока подразделения будут несколько часов идти на старт, он успеет настроить себя на неизбежную гибель.
Поэтому Михайлов даже обрадовался, когда взвод засунули в предпоследний взлет. За время ожидания он решил: "Ну что же, раз такая моя судьба, то пусть я погибну! Но я должен преодолеть страх - выпрыгнуть из вертолета с открытыми глазами и взглянуть в лицо своей смерти!"
Прыжок его в тот день прошел успешно, так же, как и все последовавшие за ним, которые бригада совершила в апреле. Задачи с каждым разом усложнялись, и Сергей вскоре прыгал с рюкзаком РД-54, потом с оружием, а затем с РД-54 и автоматом. Покидал вертолет он с тех пор лишь с открытыми глазами...
На одном из апрельских прыжков на глазах Сергея произошло первое воздушное происшествие. Когда военнослужащие 3-го и частично 1-го пдб уже собрались на площадке сбора, вертолет стала покидать следующая партия парашютистов первого батальона...
Сергей, занятый сбором парашютов взвода услышал только истошные крики: "Запаску! Запаску давай! " Посмотрев вверх, он увидел быстро снижающийся парашют очень маленького размера, будто сложившийся надвое...
Крики нарастали, и все, кто находился на земле, орали одно и то же слово, как заклинанье! Уже слышались комментарии, что десантник не успеет раскрыть З-5, и тут почти над головами находящихся на земле людей раскинулся белый купол. Рывок запаски, видимо, скинул стропу, перехлестнувшую купол основного, и на землю парашютист упал, снижаясь на двух парашютах! Он не вставал…
Все бежали к нему, и Сергей мчался впереди. Он добежал до места приземления вместе с командиром первого батальона майором Ткаченко. Приземлившийся здоровенный солдат, невидимый раньше за барханом, уже деловито складывал стропы парашютов бесконечным узлом. Сергея поразило равнодушие, написанное на его лице!
Майор, подбежав, к нему спросил: "Что, Иорданцев, обоср...ся?" Солдат с непроницаемым лицом продолжал деловито вязать бесконечный узел... Потом, вроде как, обратив внимание на своего прямого начальника, поднял голову и с прежним равнодушием посмотрел сначала на майора, потом на Сергея. Михайлов, восхищаясь его самообладанием, был абсолютно уверен, что Иорданцев сейчас скажет: "Никак нет, товарищ майор!", но солдат совершенно неожиданно медленно сказал басом: "Еще как!!!"
Хохот собравшейся вокруг сотни военнослужащих 56-й бригады продолжался несколько минут, а потом комбат, приобняв бойца сказал: "Молодец! Мужчина!" Уже на сборном пункте майор вместе с ВДСниками, находясь недалеко от Сергея, разбирал нераскрывшийся Д-6. После разбора невезучего парашюта они поставили вердикт: "Это случай из той самой серии, что бывает один на десять тысяч".
А еще через несколько дней, в мае 1991 года батальон поротно проводил трехсуточные ротные тактические учения (РТУ) с высадкой из вертолетов 'по-штурмовому'. Гранатометный взвод к тому времени представлял собою печальное зрелище - только что уволились последние "дембеля", принимавшие участие в боевых действиях в Закавказье и Киргизии и во взводе теперь служили лишь те, кто за последние полгода не прижились в ротах.
Взвод на учения по отделениям придавался парашютно-десантным ротам, 1-е отделение в составе 4-х человек выходило на РТУ с 8-й ротой. А потом пришел черед второго отделения, в котором служили Михайлов и Егоров. Этому подразделению было суждено поддерживать огнем свою старую знакомую - 7-ю пдр.
Накануне учений во взводе произошел крупный 'залет', в котором самое деятельное участие принял личный состав отделения, в котором служил Сергей. Поэтому командир взвода, сам пошедший с ними на сегодняшнее РТУ, видимо в наказание распорядился, чтобы второе отделение взяло на выход оба своих штатных АГС-17.
Таким образом, на каждый автоматический гранатомет приходилось по два человека, один нес железное 'тело' весом 18 кг и прицел в коробке весом 3,5 кг, а второй нес станок, который весил 12 кг и коробку - магазин с учебными боеприпасами.
Кроме того, каждый солдат имел при себе АКС74 с комплектом магазинов, снаряженных холостыми патронами и насадкой для стрельбы, стальной шлем, РД-54 с уложенным в него ОЗК, противогаз, пехотную лопату, специальную плащ-палатку "Дождь", комбинированный котелок с флягой, сухой паек на трое суток, снаряжение и обмундирование. На ногах у них были обычные для ТуркВО армейские ботинки с высоким берцем.
Перед выходом на учения солдаты услышали, как командир батальона майор Храмов говорил их взводному что-то вроде того, что нельзя на четырех солдат брать два АГС, пусть берут один. Но взводный был непреклонен, и каждый из солдат, догадываясь о предстоящих трудностях, материл про себя командира последними словами.
Таким образом, гранатометчикам была поставлена очень тяжелая задача, и уже начало марша показало, что солдаты были морально не готовы к ее выполнению! Ротный, построив свою 7-ю роту, отдал ей боевой приказ на действия в пешем порядке - до вечера этой сотне десантников предстояло по пустыне преодолеть свыше двадцати километров до посадочной площадки вертолетов, переночевать на ней, организовав оборону района.
Наутро они должны были принять Ми-восьмые, загрузится в них, сделать перелет до площадки высадки, спешиться, атаковать и уничтожить врага в заданном районе, совершить преследование и марш, а потом занять оборону и отразить наступление превосходящих сил противника.
Взвалив на себя оружие и снаряжение, отделение вслед за 7-й ротой отправилось в свой скорбный путь. Рота шла ходко, а гранатометчики, несшие точно такую же поклажу, что и остальные десантники, дополнительно тащили на своем горбу свыше двадцати килограммов каждый. Во время привалов АГСники подвергались подначкам типа: "Ну что, чмырьки, узнаете теперь, почем фунт лиха?!"
Через пять километров движения у Сергея уже не было больше сил! Прибавив, он догнал свое отделение и командира взвода, забравшего у расчетов несколько коробок с гранатами и нацепившего их на спину. Поравнявшись, он спросил офицера: "Товарищ старший лейтенант, а долго нам еще идти сегодня?" Взводный удивленно посмотрел на Михайлова и ответил: "Да ты что? Мы только вышли! Еще идти да идти! До вечера!"
Народ при этих словах приуныл, так как сил не было уже ни у кого! Каждый из гранатометчиков шел, и думал о том, что он может сойти с дистанции, и тогда он рискует подвергнуться на всю оставшуюся службу насмешкам и издевательствам со стороны сослуживцев, прошедших свой путь и выполнивших поставленную задачу!
Альтернатив больше не было, а второй вариант развития событий оставался только один - каждый из них должен был пронести свой сегодняшний 'крест' на не очень пока еще страшной, но уже тридцатиградусной туркменской жаре! Когда твои плечи, ноги, руки, каждую клетку твоего тела раздирает невыносимая боль и усталость, а единственное, что ты можешь сделать, когда устанешь идти - бежать, у солдата возникло непреодолимое желание упасть, и больше не вставать до приезда бригадной "таблетки", которая увезла бы его в медицинскую роту.
Но в ту же секунду Михайлов подумал, что если он сделает это, то его командир отделения останется без гранатометного станка. "Что же он, с руки без меня будет стрелять из АГС? Да и мне после этого можно сразу лезть в петлю! Нет уж, я должен пройти этот путь! Я даже не имею право сойти с дистанции, потеряв сознание!"
И когда солдаты отделения поняли, что сегодняшняя пробежка - не увеселительное мероприятие, и они должны или умереть, или пройти этот сегодняшний двадцатикилометровый марш, у них внезапно открылось второе дыхание! Вскоре гранатометчики догнали парашютно-десантную роту, и пошли вслед за нею.
Солдаты "семерки" тоже уже устали, сражаясь с диверсантами и вражескими разведгруппами, поэтому, глядя на АГСников, взмыленных, как скаковых жеребцов и с фанатичным огнем в глазах, ни у кого из них не повернулся язык, чтобы кинуть какое-нибудь привычное оскорбление. Гранатометное отделение вошло в такой раж, что взводный останавливался только тогда, когда вражеские разведгруппы совершали нападения на роту. Гранатометчики при этом быстро приводили свое оружие в боевое положение, обозначая открытие огня по целям.... К вечеру рота прибыла в назначенный район.
Быстро заняв господствующие высоты, два гранатометных расчета получили от взводного боевую задачу и приступили к инженерному оборудованию позиций. Около трех часов они копошились в песке, отрывая окопы для АГС. А потом, разведя в них крошечные костерки из веток саксаула и верблюжьей колючки, приступили к ужину, совмещенному с обедом.
Взводный порекомендовал съесть суп, сделанный из сухих концентратов десантных сухих пайков (?6), а консервы и шоколад не трогать. Единственное послабление, которое для них устроило командование батальона, был привоз в район ночного отдыха цистерны с водой, благодаря чему уставшие за день бойцы напились вдоволь и наполнили свои опустевшие фляги - котелки. Наскоро перекусив супом с галетами, половина гранатометчиков завалилась спать на свои надувные плащ-палатки СПП-1, а вторая половина засела на окрестных барханах вести наблюдение.
Но спать им этой ночью почти не довелось, так как вскоре очередной вражеский отряд, представленный разведчиками батальона, вышел в район ночного отдыха, и 7-я рота, при поддержке огня АГС бросилась в ночную атаку, рассеяв противника. В течение ночи нападения, организованные штабом батальона из состава подразделений, не задействованных на РТУ, продолжались несколько раз, не позволив личному составу поспать почти ни минуты. Лишь под самое утро участники учений забылись на час - полтора тяжким сном...
Проснувшись рано утром от холода, Михайлов обнаружил, что его прорезиненная СПП и автомат сплошь покрыты росою. Обмундирование тоже было сырым и солдата трясло от холода. Ночное небо было пасмурно, но на востоке уже светало. Вскоре в своих норах зашевелились и остальные гранатометчики, а под барханом началось движение в составе 7-й роты.
Наскоро перекусив мясными консервами, галетами и шоколадом, солдаты и офицеры вновь заняли позиции на окрестных барханах. Командиров взводов ротный собрал, чтобы поставить подразделениям боевые задачи. Вскоре и их командир отдал отделению боевой приказ. Прибытие вертолетов было назначено на 7-00, после непродолжительного перелета им предстояла высадка и атака опорного пункта противника.
Гранатометчики должны были передвигаться от одной господствующей высоты к другой вслед за наступающей ротой и прикрывать ее огнем. А потом они вновь должны были совершить марш, преследуя отступающего противника, попутно переплыть несколько арыков, в заключение преодолеть реку Мургаб, и к 15-00 прибыть в район, где рота должна была занять оборону.
Было 6-30, поэтому оставалось еще некоторое время для того, чтобы осмыслить то, что им предстояло пережить в наступающем самом тяжелом дне их жизни. Все с ненавистью смотрели на поднимающееся из-за бархана солнце, а стрелки часов неумолимо приближались к семи утра...
Когда прилетели четыре Ми-8, гранатометчики загрузили в них свое вооружение и заняли места согласно боевого расчета. Вскоре вертушки поднялись, и, крадясь среди барханов на сверхмалой высоте, понесли их навстречу новым тяжким испытаниям...
Вскоре вертолеты снизили скорость, почти цепляясь своими шасси за верхушки кустов саксаула, и сразу последовала команда: 'Приготовиться к высадке'. 'Пошли, пошли, пошли'! Солдаты быстро двигались к боковой двери, выпрыгивая на ходу из вертолета. Гранатометчики покинули борт самыми последними.
Михайлов вначале почувствовал, что под ногами нет больше твердой опоры. Затем он со всего размаха ударился о землю, а его старший наводчик плюхнулся на песок метрах в десяти впереди него, зарывшись лицом в песок, и тут же, вскочив на ноги, побежал в направлении, в котором двигались все высадившие из вертолета солдаты.
Сергея при приземлении сильно ударил по позвоночнику и голове станок, находившийся за спиной, голова у него гудела, как колокол... Вскоре прозвучала команда - построится в линию отделений и парашютно-десантный взвод, которому были приданы расчеты АГС, начал движение тремя колоннами своих отделений. Десантники передвигались быстрым шагом, стараясь лавировать среди барханов, не поднимаясь на их гребни.
Примерно через час движения взвод остановился. Его командир что-то говорил по радиостанции Р-158, показывая что-то руками своим подчиненным, и вскоре они вновь начали движение, перевалив большой и вытянутый бархан. Расчеты гранатометов, заняв по команде их взводного позицию на гребне, привели АГСы в боевое положение и, увидев "противника", расположенного к ним боком, обозначили открытие огня.
Парашютный взвод немедленно бросился в стремительную атаку сверху вниз, и сразу же послышался интенсивный пулеметно - автоматный огонь, раздались хлопки разрывов взрывпакетов. Вскоре на позициях противника началась рукопашная. Чуть в стороне на вражеский опорный пункт разворачивались другие парашютно-десантные взвода.
Расправившись с противником на первой линии обороны, десантники вновь бросились в атаку - по ним открыли огонь подразделения второго эшелона противника. Гранатометчикам тоже поступила команда командира взвода: "Отделение! На рубеж: кусты саксаула - правый угол бархана, бегом - МАРШ!"
Они схватили свои собранные гранатометы, наводчик мчался впереди, держа переднюю ногу, а номер расчета сзади, удерживая АГС за две оставшиеся свободные опоры. Их задача была преодолеть расстояние в три сотни метров, заняв следующую песчаную гряду. Михайлов, толкая вперед своего командира, бежал к заветной точке, он уже знал, что от быстроты его ног зависит практически все...
Плюхнувшись на установленном для них рубеже, они вновь "открыли" огонь, обозначая нанесение поражения еще одному "вражескому" взводу. Мимо них пробежала цепь 'семерки', все взвода роты уже соединились и атаковали "противника" вместе. А им вновь было пора менять позицию. Схватив АГСы, расчеты бросились вперед, обгоняя цепь поддерживаемого ими подразделения. Это был уже их кураж, и каждый из гранатометчиков несся по земле так, будто от быстроты его шагов зависела жизнь всех, участвовавших в сегодняшней атаке...
Вскоре с "противником" было покончено, и рота вновь перестроилась в линию отделений. Еще во время атаки начал моросить мелкий дождь, а тут он полил, как из ведра! Небо, похоже, решило по полной программе испытать каждого из них! Колонны остановились, им приказали одеть свои СПП в виде плащ-накидок, впрочем, часть десантников из 7-й пдр продолжали преследование "противника".
Вскоре и остальные, закутанные в "Дожди" бойцы присоединились к ним. "Вражеские" разведгруппы откатывались стремительно, и гранатометчики, двигаясь в хвосте роты, были вынуждены почти все время бежать. Вскоре атакующий в центе взвод под командой лейтенанта Измайлова настиг "противника"...
После короткой перестрелки с рукопашной "враг" был уничтожен и рота, построившись во взводные колонны и выслав вперед головной дозор, снова начала марш. Дождь закончился примерно через час, плащ-палатки были отброшены назад и солдат - сержантов вместе с офицерами начало яростно жарить безжалостное туркменское солнце. Через час движения от них уже валил пар. Попутно десантники по пояс в воде преодолели несколько арыков, а когда подошли к Мургабу, то им пришлось надувать свои плащ-палатки, чтобы с их помощью переправить на другой берег тяжелое вооружение.
Реку преодолели вплавь, толкая перед собою воздушные пузыри с лежащим на них оружием и снаряжением. Кто-то разделся, а основная масса, которая после дождя была мокрой с ног до головы, просто плюхнулась в воду, резонно считая, что поскольку сухих мест на их обмундировании нет, то не стоит и раздеваться. К обеду рота прибыла в назначенный район и заняла оборону... На них к тому времени не было ни единого сухого предмета обмундирования...
Ротный вновь собрал командиров взводов и поставил им боевые задачи. До вечера подразделения должны были заниматься инженерным оборудованием позиций, а с утра на них должны были перейти в наступление превосходящие силы "противника".
Отбив его, рота должна была перейти в наступление, рассеять врага и затем совершить пятнадцатикилометровый марш в расположение части. Таким образом, за трое суток каждый из них в общей сложности должен был на своих двоих преодолеть по пустыне Каракум свыше пятидесяти километров. Сергей тогда еще подумал: "Вот уж воистину, правильно говорится, что десантник три минуты - орел, а остальное - лошадь!"
А пока офицеры получали задачу, солдаты вырыли в песке окопчики, в которых можно было развести огонь и приготовить себе пищу. Взводный, уходя, распорядился, чтобы каждый из них съел по две из трех 15-ти граммовых шоколадок с изображением скачущего циркового коня, входивших в состав каждого сухого пайка.
Потом, сложив вместе консервные банки из сухих пайков и слив в котелки воду, которую они за день почти не пили, гранатометчики на ветках верблюжьей колючки и саксаула быстро приготовили себе обед. Перед тем, как сесть на прием пищи, все расстелили на солнце свои насквозь промокшие предметы обмундирования и снаряжения. Пообедав, они сразу же приступили к чистке оружия, так как за два дня жестоких испытаний их автоматы и гранатометы уже были густо покрыты ржавчиной. Закончив чистку и одев немного подсохшие ботинки, они в одних только мокрых трусах приступили к инженерному оборудованию позиции.
Вначале гранатометчики закончили оборудование окопов для своих АГС, затем соединили их ходом сообщения. Попутно выкопали несколько полусонных скорпионов и змей, которых по примеру копавшихся в земле неподалеку представителей седьмой роты немедленно зажарили на костре и съели. Михайлов отказался их пробовать на вкус, чувствуя непреодолимое отвращение к этим созданиям, тем более что особого голода он уже не испытывал, а все эти священнодействия десантники совершали исключительно из любопытства и желания покрасоваться друг перед другом.
Взводный в это время несколько раз ругал их, что окопы солдаты роют, как будто это не песок, а земля - со слишком большой крутизной скатов, но им что-то не очень хотелось расширять свои уже практически готовые сооружения.
Взводный пообещал, что они увидят, что станет с их окопами после обстрела, и когда на позицию прибыла инженерно-саперная рота бригады для установки имитаторов разрывов 100-мм снарядов (ИМ-100), он попросил взводного саперов установить заряды взрывчатого вещества буквально в десяти метрах от их окопа. Саперы долго возились с каким-то инженерным приспособлением под названием "Метла", а гранатометчики тем временем вырыли ход сообщения в тыл позиции, на командно-наблюдательный пункт своего взводного...
К ужину привезли воду, , 'агс-ники' достали оставшиеся от второго комплекта сухпая консервы и подсушенные за дневные часы на солнце галеты. Приготовив ужин в своих котелках, они поели и начали доделывать то, что не успели отрыть до ужина. К наступлению темноты позиция гранатометчиков, да и окопы расположенного неподалеку парашютно-десантного взвода были просто на загляденье.
Вскоре, произведя боевой расчет и узнав пароль на ночь, половина гранатометчиков улеглась спать. Михайлов, едва коснувшись надутой подушки своей СПП, моментально провалился в небытие. Даже стертые до кровавых мозолей руки, плечи и ноги не мешали ему спать. Снов не было...
Ночью его разбудили, так как наступила очередь дежурить второй половины отделения. Пароль на сегодняшнюю ночь был "три", и приближающемуся к позиции человеку часовой должен был крикнуть какую-нибудь цифру, например: "Стой, десять!" Приближающийся должен был остановиться, произвести в уме вычисления и сказать: "Семь!", что говорило часовому, что идет свой, так как если от десяти отнять семь, то получится исходное парольное "три".
В случае нестыковки расчетов часовой немедленно открывал огонь. Эта система опознавания, по рассказу взводного пришла в бригаду из Афганистана, и она была гораздо более эффективной, чем уставные "Пароль - город (например, Астрахань), отзыв - название оружия (Автомат)". Впрочем, в эту ночь ни нападений, ни каких-либо происшествий не случилось, и солдаты хоть немного отдохнули.
А наутро по ним "открыла" огонь "вражеская артиллерия", для обозначения чего саперы подключили к своей "Метле" аккумулятор и начали протаскивать через кольца контактный провод. Когда его разлохмаченный край касался металлического кольца, замыкалась цепь, и происходил взрыв ИМа. С первым разрывом взводный дал команду: "В укрытие!", и все гранатометчики легли на дно своих окопов.
Взрывы раздавались один за другим, обрушивая на солдат крутые песчаные стенки их окопов и, когда "артобстрел" закончился, позиция гранатометного взвода представляла собою печальное зрелище - все сооружения обрушились, и лишь части тел виднелись под толщей песка. Сергея завалило уже при втором разрыве, но он лежал под прессом, и терпеливо ждал команды "К бою!"
Вскоре взводный подал ее и гранатометчики, оглушенные и с ног до головы покрытые "каракумской пылью" бросились к своим железным друзьям и мучителям. В полукилометре от них разворачивалась рота "противника", и уже переходила в атаку на опорный пункт седьмой роты. По ней был немедленно открыт огонь из всего вооружения роты и АГС гранатометчиков. Вскоре, несущиеся на огромной скорости "враги" уже врубились в позиции 'семерки', а гранатометчики "косили" наступавших огнем практически в упор. "Противник" был отбит. В ближайшие два часа рота выдержала еще несколько "атак".
А потом был марш. Тяжелый и стремительный. Все солдаты и офицеры, предчувствуя скорое возвращение домой, с каждым километром ускоряли темп. Заросшие и покрывшиеся за ночь коркой потертости на плечах гранатометчиков снова раскровянились от лямок тяжелых АГС и вскоре десантники шли, догоняя роту, а на их плечах сквозь ХБ проступила кровь, перемешанная с пылью и потом....
На привале 7-й роты гранатометчики прошли чуть дальше, чтобы меньше потом бегать, догоняя "пехтуру". Товарищи Михайлова, поравнявшись с подразделением, опять внутренне сжались, ожидая знакомых подначек. Но солдаты "семерки" смотрели на идущих в ногу АГСников, смотревших перед собою злыми, колючими глазами, в которых читалась решимость убить каждого, кто станет на их пути, лишь сказали: "Да, ребятки, тяжелая у вас служба!"
И ни у кого из солдат роты Сергей не увидел во взгляде обычного пренебрежения к нему и его товарищам. А к вечеру отделение, отстав от роты на полкилометра, проследовало КПП части. Позади отделения шел взводный. К бригаде приближались совсем другие люди - развернутые плечи, поднятые головы, в лихорадочно горящих взглядах четырех гранатометчиков читалось: "Я сделал это!"
Сергей не узнавал своих товарищей, а в его голове, склонной к проведению различных анализов и обобщений начала выкристаллизовываться мысль: "Видимо, для того, чтобы добиться чего-то в этом мире, человек должен предварительно сильно пострадать! Ведь очень даже может быть, что наша жизнь - сплошная цепь непрерывных проверок на прочность, и прошедший один этап немедленно получает следующий, только еще более сложный! И, весьма похоже, что эта проверка будет продолжаться до конца наших дней!"… Конец!
