Внимательный читатель заметил, что в Беларуси досрочно началась избирательная кампания. Если вы оптимист, дальше можно не читать, а вспомнить известную песню «Саня останется с нами». Но если хотите умножить печали и узнать, как 2020-й год, Украина и СВО повлияли на методы западных политтехнологов, — наш материал об этом.
Если оппозиция убежала из страны, кто и с кем будет бороться?
Согласно новой Конституции выборы парламента и местных Советов пройдут в феврале 2024 года. И хотя до официального старта далеко, уже сейчас заметно особое внимание Президента к сфере образования, здравоохранения и безопасности. То есть власть решает бытовые и социальные вопросы граждан — похоже, это и станет главной темой кампании, общество не следует перегружать негативом и страхами войны.
А вот у оппозиции противоположная задача: просто создать картину активных действий и каких-то страшных угроз режиму. Для этого есть пугало — полк Калиновского в составе ВСУ, который, по легенде, должен захватить власть насильственным путем. Задача непростая: страна компактная, здесь нет этнических и религиозных конфликтов, серых зон и секторов экономики с иностранным капиталом. А значит, нет и сепаратизма, организованной преступности, правого экстремизма — то есть гремучей смеси для госпереворота.
Если порассуждать о военном кризисе, то возможен, скорее, вариант «гуманитарной интервенции» — что-то похожее пытались провернуть в Венесуэле при Трампе, например запустить из Колумбии войска под видом гуманитарных конвоев. Но ни с воюющей Украины, ни из Польши с Прибалтикой белорусы никаких гостей в форме не ждут. Само собой, шефы в Вильнюсе и Варшаве считают нас за быдло и уверены, что белорусское население пассивно примет иностранную интервенцию и вообще любую власть. Но для этого нужна анархия, бездействующая вертикаль, полный паралич госорганов и отсутствующий Президент. В таких условиях ввести войска, наверно, можно. Но все равно непонятно, откуда возьмется любовь к ВСУ, нацбатальонам и натовским военным. А если что, преодолевать сопротивление силой ни у кого (ни у Польши, ни тем более у Украины) нет ресурсов.
То есть ни к каким военным действиям предвыборная ситуация не располагает. Поэтому меньшинство в стране нужно представить большинством — это и есть главная информационная задача оппозиции. Как это сделать? Через бойкот, альтернативный подсчет голосов, сфабрикованные данные, срыв работы комиссий, раскрашенные заборы, загаженный интернет или даже теракты — технологии отработаны.
Но ведь есть и те, кто против, но сидит тихо. Что с ними будет?
Какой-то процент наших граждан всегда голосует против власти или вообще не ходит на выборы. Это протестное голосование, как в любой другой стране. Но при этом они все равно не готовы поддерживать войну на своей территории, интервенцию, уличные беспорядки, разрушения и смерти людей. Даже в оппозиции таких абсолютное меньшинство. Однако уже год недовольных яростно убеждают, что никакого другого выбора, кроме боевых действий, нет.
Дело в том, что верхушка в Вильнюсе и Варшаве очень хочет примазаться к украинской теме и западным деньгам. То есть получить финансирование не просто на очередные выборы, а на диверсионную или хотя бы информационную деятельность в интересах Украины (это была бы сумма на порядок большая). Но рассказывать сказки — это одно. А пока что никому даже в рядах полка Калиновского (не говоря уже о сытом Вечорко в Вильнюсе, который явно воевать не хочет) непонятно, как организовать военный переворот в пользу Украины или хотя бы разрыв отношений с РФ.
Поэтому белорусская власть будет (и весьма уверенно) проводить выборы, несмотря на боевые действия в соседнем государстве.
Получается, что в выборах ничего не изменилось?
После 2020 года всю оппозиционную верхушку и сочувствующих из госорганов выдавили из страны, и теперь они ничем реально не управляют. Все, что мы оттуда слышим, — редкие выкрики, что надо бомбить Гомель, Мозырский НПЗ или взять Минск за три дня. Безусловно, власти такие предвыборные программы на руку, мол, смотрите, чего требуют эти отморозки. Мы тут школы и поликлиники открываем, а они хотят все разбомбить.
Тем временем внутри страны была аккуратно проведена перерегистрация политических партий — было 15, а стало 4. Это формальность, но тоже важная. Раньше легальная оппозиция, например БНФ, выдвигала кандидатов в упрощенном порядке либо работала «зонтиком» для тех структур, которые регистрации не имели. Так маленькая контора из 400-500 человек легко находила желающих выдвинуться в парламент от своего сомнительного имени по всей республике. Потому что в ином случае нужно вкладывать личные деньги, собирать подписи, создавать большую инициативную группу, платить ей — разумеется, никто этого делать не хотел. Так каждые выборы к националистам примыкали люди со стороны, которые желали поучаствовать в избирательной гонке на халяву. А в самой партии можно было ничего не делать и просто ждать следующих выборов, когда желающие снова набегут. До 2020 года власть смотрела на это сквозь пальцы, но в условиях СВО имитация бурной политической жизни больше никому не нужна.
Как выглядели выборы в сладкие времена?
Схемы в оппозиции не менялись лет 20. Усредненный план кампании в парламент или местные Советы — выдвижение списком какого-то количества неизвестных и неработающих людей в столице и областных центрах (люди их не различали и называли бээнэфовцами), потом месяц агитации, когда можно было безнаказанно рассказывать обжигающую правду про режим и стремление в Европу. И, наконец, сами выборы, когда честные наблюдатели от структур (вроде «Вясны») охватывали одну десятую процента избирательных участков, а потом рассказывали о чудовищных нарушениях по всей республике.
Так собиралась фактура для отчета ОБСЕ, а дальше шел торг за закрытыми дверями. Дяди из Европы делали вид, что они очень озабочены правами человека в Беларуси, но могут признать выборы, если им сделают что-то очень хорошее. Например, разорвут отношения с Китаем или Россией. Получив отказ, западные СМИ вываливали кучу статей об ужасах диктатуры в Беларуси, и про нашу страну забывали до следующих выборов.
Но в нынешней обстановке это не рядовые выборы депутатов, а скорее что-то похожее на референдум, где государству важно показать не победу власти, а высокую явку граждан. Голосуйте за кого хотите, но идите на участок, а не поддерживайте экстремистов и насилие. Собственно, с такой целью выборы и проводят в любой стране мира.
А как избирательная кампания превращается в гражданский конфликт?
Это происходит, когда вам предлагают выбрать не между кандидатами Петей и Васей, а зовут на вселенскую борьбу Добра со Злом и всячески давят на эмоции. Пример тому Украина, которая была долго расколота между несколькими финансово-промышленными группировками. До какого-то момента борьба велась относительно честно, но затем юго-восток, как более богатый регион, начал объективно перевешивать «западников» и столицу. На востоке было больше людей, ресурсов, городов, денег, олигархов и банков, а значит, были сильнее местные кланы. Поэтому вчистую победить на выборах «западникам» с начала 2000-х было уже невозможно. Так появляется инструмент майданов, и это не просто действующий лагерь в столице с требованием пересчета голосов.
Майдан — это переход от холодного конфликта к горячему. Людей ставят в ситуацию, когда обязательно нужно определяться, за кого ты, за Добро или за Зло, а дальше оппонента надо ненавидеть и всячески проявлять гражданскую позицию. Таким нехитрым приемом неприязнь к Януковичу, коррупции, кланам, бандитам, которая имела место в обществе, направляли на все население Донбасса. А дальше, в 2014-м, началась горячая фаза, когда заранее обработанным гражданам раздали оружие.
То есть минимум за 10 лет до евромайдана насаждалось представление о населении на востоке страны как о менее культурной, несознательной и необразованной части общества. Вторая ступенька — из этой неполноценной части общества создается образ врага, то есть людей, которые мешают нам быть европейцами, националистами или глобальными гражданами мира (можно выбрать, что вам ближе).
Понятно, почти в каждой стране есть национальные проблемы, но есть и разница в методах их решения. Украинский метод прост: если мешает какая-то группа в обществе, ее надо изолировать, выгнать из страны, ограничить в правах, убить, вместо того чтобы проводить выборы и учитывать мнение этих «неудобных». Потому что, если начать считать, «неправильных» людей вдруг оказывалось больше, чем «правильных». Поэтому без майдана любые более или менее честные выборы «восточный» кандидат выигрывал у «западного». Так борьба постепенно сместилась из плоскости выборов в плоскость гражданского конфликта, а потом войны, когда меньшинство начало подавлять большинство.
А как же влияние Запада? Кто печенье раздавал?
Никакое ЦРУ не вторгнется в страну, если их не позовут и не пригласят. То есть часть украинских элит совершенно открыто начала сотрудничать с США и ЕС, брать у них деньги и политтехнологов. Внешнюю силу привели в страну, чтобы победить, но в итоге эта сила сломала через колено олигархическую систему и подчинила всю страну задаче войны с Россией. Потому что белые господа никому не помогают бесплатно, за все нужно платить — жизнями, ресурсами, долговым рабством. Это была первая ошибка.
Вторую ошибку совершила правящая группа Януковича, которая своими руками, без всякого ЦРУ, выращивала националистов. На роль пугала тогда назначили Олега Тягнибока — по улицам Украины спокойно маршировала ВО «Свобода» и целая россыпь более мелких организаций, которые имели 1-2% рейтинга, но которых тянули во второй тур выборов вместе с Януковичем. На фоне нацистов даже слегка коррумпированный Янукович должен был выглядеть привлекательно. Но эти прекрасные люди вышли из-под контроля администрации Януковича, взяли у него деньги, а потом устроили силовой захват власти.
В момент кризиса уже не так важно, кого больше, а важно, кто лучше организован. Так меньшинство через кризис власти взяло столицу, и дальше гражданская война началась на восточных территориях, то есть специально разрушалась и беднела восточная часть страны.
В идеале для новой власти война должна была ограничиться одним Донбассом. Там живут «орки», это серая зона, замороженный конфликт, где постоянно ликвидируется человеческий и промышленный потенциал. А в оставшейся стране, то есть без Крыма и Донбасса, «западников» резко стало больше, что и стабилизировало внутреннюю ситуацию.
Собственно, поэтому СВО так хорошо легла в канву новой Украины. Первые недели у них был дикий страх за содеянное, а потом он сменился ненавистью. То, что ранее говорилось о Донбассе, перенесли на всех русских — воровство, пьянство, мародерство, «никогда не видели асфальта». «Все они недочеловеки, а нас больше и весь мир с нами» — так говорит украинская пропаганда. То есть меньшинство снова пытаются представить большинством, но уже, например, на уровне ООН и чуть ли в планетарном масштабе.
Так, может, должна быть нормальная конструктивная оппозиция? И тогда все будет хорошо?
Так нас приучил думать коллективный Запад, когда при его участии создавались проекты первых независимых конституций. В западной системе всегда ведется борьба не только за власть, но и за место самой большой легальной оппозиции. До определенного момента это позволяет набирать популярность, ничем особо не рискуя, но выше потолка вас никто не пустит. При этом легальная оппозиционная партия становилась точно таким же активом, как и завод, она позволяла зарабатывать на продаже партийных мест.
Все это более или менее работает в мирное время и позволяет выпускать пар. Но что мы видим в условиях войны и кризиса? В украинском парламенте (не важно, до майдана или до СВО) никто не был мотивирован бороться, идти до конца и умирать на баррикадах. В свое время бывшая партия власти Януковича спокойно растворилась и влилась ручейками в новые структуры легальной оппозиции. А дальше появились люди типа Медведчука, но схема с ними не сработала в феврале 2022-го. Мягко говоря, ожидания от легальной оппозиции не совпали с реальностью.
Не доросли до свободы?
Так, может, это мы неправильные?
Кто-то мудрый сказал: не надо играть в карты с шулерами. 30 лет независимости в республиках СНГ показали, что одержать победу, играя по западным правилам парламентской демократии, невозможно. Там, где послушно строили парламентские республики, не проводили реформу конституции, не создали вертикаль власти и обставляли выборы так, чтобы их одобрил Запад, сегодня налицо глубочайший кризис, раскол и замороженные конфликты. А там, где вертикаль построили, пусть и с очень условными элементами западной демократии, чувствуют себя довольно неплохо.
Разгадка в управляемости: она либо есть, либо нет. А вот что такое демократия, точно никто не знает. Есть она или нет, вы сами не определите, потому что государство у вас молодое и опыта маловато, а значит, оценивать должны специалисты из ОБСЕ, ПАСЕ и других западных структур. А они напишут в отчетах то, что им скажут начальники. Например, на днях злой «садовник» Боррель объявил, что к 2030 году в ЕС хотят загнать еще 10 стран. Кандидаты как на подбор: Северная Македония, Черногория, Албания, Косово, Сербия, Босния и Герцеговина, Турция, Молдова, Украина и Грузия. С демократией, экономикой, преступностью и коррупцией там все резко стало хорошо, потому что американские спецы очень хотят повесить новую гирю на Германию и Францию.
То есть Запад действует максимально цинично, а мы должны играть в демократию и пытаться кому-то понравиться. Кстати, опыт Беларуси показывает, что, когда надо, полюбят и таким, какой ты есть. Правда, только чтобы усыпить бдительность и потом ударить по голове. Это же джунгли, а как вы хотели.
Поэтому сегодня и Беларусь, и другие союзники России по ЕАЭС и ОДКБ вынуждены проводить выборы с учетом риска большой войны в Европе или, как вариант, в Средней Азии. А если не будут перекрыты каналы поставки со стороны Румынии и Польши, конфликт затянется минимум на 5-6 лет. Для американцев это очень дешевая война, на Украину уходит всего 5% оборонного бюджета и примерно 0,2-0,3% ВВП. Они специально распределили военные расходы на союзников в Европе и, одновременно, замазали их российской кровью. Так что таких выборов, как раньше, с оглядкой на европейцев, в СНГ не будет уже никогда. Целая эпоха «декоративной» демократии утекла сквозь пальцы.
Автор статьи: Андрей Лазуткин.