Таджикистан

Varandej

Согласие - вахдат

1.

Таджикистан - самая дальняя от России страна постсоветского пространства, от своей бывшей метрополии отделённая как минимум тремя границами. Более того, зажатый с трёх сторон враждебным и визовым Узбекистаном, для своих граждан Таджикистан - практически остров. Лететь туда дорого, в среднем билет из Москвы стоит 12-15 тысяч в один конец. Встречавшиеся в Таджикистане евротуристы и вовсе летали через Стамбул, но так же сетовали на дороговизну. Но Таджикистан из постсоветских стран ещё и самая взрывоопасная, то есть туда можно попросту НЕ УСПЕТЬ.

Взлетаем над Уралом, под крылом Исеть, в дымке блестят старинные пруды. Моим соседом оказался паренёк косая сажень в плечах, с заметным трудом говоривший по-русски. Он был из города Вахдат (это восточный пригород Душанбе), в который уговаривал меня съездить и посмотреть на некий древний чинар. Он профессионально занимается борьбой, по этой линии в России получал гражданство, а в Екатеринбурге нашёл себе "девушку" (именно девушку, а не невесту!) из Киргизии - и я не стал его спрашивать, киргизку или таджичку. С интересом слушал меня про Узбекистан, и со сдержанной ненавистью говорил "Каримов г...ндон, в мечеть людям ходить не даёт! Это правда?", и я отвечал, что правда, ещё не зная, что через неделю Каримова не станет.

А вот впереди и Душанбе показался. Пятиэтажка - великий маркер идентичности, и то немногое, что до сих пор объединяет Душанбе с Таллином, а Магадан с Кишинёвом. "Шкурка" её может быть разной, тут например с обилием тарелок и строительной самодетяльностью на балконах, но основа - одна и неизменная. Чтобы "вырваться из постсоветской матрицы", надо разрушить в своей стране все до единой пятиэтажки.

По совету читателей я ещё до поездки забронировал место в хостеле Green House, в городе давно уже не единственном. В хостелах всё-таки самое главное - атмосфера. В обзоре путешествия я уже писал про немецкого алкаша-американофила, но ещё не написал о том, как второй раз повстречал его в Бухаре - имхо, этот персонаж достоин отдельного поста, равно как байкер-неватник из Новосибирска, устроивший мне срач в лучших традициях фейсбука, но только в реале. На разговоры о политике эта поездка вообще была весьма богата, и почему-то особенно часто - с голландцами, строго и слово в слово одинаково выяснявших у меня, пошто у Украины Крым забрали. А вот встреченные поляки, наоборот, к России были очень благожелательны, но только в Россию их больше не пускают, так как они умудрились заехать к нам по белорусской визе. Как-то услышав русскую речь, я обрадовался появлению соотечественницы - но девушка оказалась литовкой, несколько лет как живущей в Норвегии. Израильтян я неизменно спрашивал об их происхождении, и в основном то были потомки ашкеназов из Российской империи или персидских евреев. А вот пришёл толстый солидный иранец, глядящий на таджиков как на непутёвых младших братьев - свысока, но очень добродушно. Отдельным обитателем хостела и его самым главным недостатком был ТУРОК - так, просто "турок", все его и называли. На самом деле его звали Насим, он приехал сюда из Стамбула, и глаза у него были такие грустные, что мне невольно закрадывалась мысль, а не от недавних ли потрясений он сюда сбежал? Насим спал на матрасе в коридоре, а работал поваром в ближайшей забегаловке, и за 40 сомони (около 400 рублей) предлагал сготовить туристам настоящий турецкий кебаб. Толстый, обрюзгший, с седой щетиной, он почти не говорил по-английски, общаясь в основном через гугл-переводчик, периодически оглашал помещения взрывоподобной отрыжкой, смотрел порно со смартфона, а главное - пытался подкатить к каждой особи женского пола в своём поле зрения. Но грустные глаза да тревожные новости из Турции заставляли толерантных европейцев и сердобольных хозяев его "понять и простить". А вот русских тут почти не было, хотя европейцы рассказывали, что наших очень много ходит по Фанским горам, шокируя остальные народы купаниями в ледяных горных озёрах, зачастую ещё и голышом. Группу альпинистов из Уфы, в основном немолодых и самоуверенных, я повстречал лишь в последние дни, и эта встреча в чуждом краю была для меня словно оазис. Таким и должен быть хостел - маленький мирок на перекрёстке.

Так как прежде, чем начать знакомство с красотами Таджикистана, нужно потратить 3-4 дня на бюрократию. Регистрация здесь самая неудобная. В Таджикистане на любой адрес регистрируют только на время фактического проживания там. То есть - либо регистрироваться заново в каждом регионе, что конечно же не вариант, либо искать адрес, на который можно зарегистрироваться от начала до конца поездки. Стопщики обычно просто ловят за пуговицу какого-нибудь таджика и уговаривают прописать у себя - вероятность того, что таджик согласится, да ещё и бесплатно, в принципе не нулевая: той запуганности, как в соседнем Узбекистане, здесь нет.

Однако регистрацией таджикская бюрократия не исчерпывается - ещё нужен пермит для посещения Памира, который на самом Памире будут проверять гораздо чаще самой регистрации.

2.

2000 лет назад Средняя Азия, или Туран, говорила на исчезнувших ныне языках - хорезмийском, согдианском (из древних языков ближайшим к ним был сарматский, а из современных - осетинский) и несколько отличавшемся от них бактрийском, где-то на рубеже эр вытеснившем из этой дальней колонии Македонского греческий. Согдиана и Хорезм были оплотом зороастризма, а Бактрия - буддийской (её миссионеры принесли эту религию в Тибет). В 7 веке, однако, этим богатым, но в общем-то довольно мягкотелым государствам пришёл конец - в Среднюю Азию вторглись арабы, огнём и мечом насаждавшие ислам, и втоптали Туран в культурные слои. Именно тогда возник термин "таджик" (по льстящей местным идеологии версии - от персидского "таг" - "корона", то есть "венценосные"), коим здесь первоначально называли арабов (а кое-где, например, в Армении - и до сих пор называют). Но Аравия была далеко, а рядом лежала Персия, под влиянием которой и формировалась культура Маверранахра - новой, мусульманской Средней Азии. Вместе со старыми религиями были забыты и древние языки, окончательно вымершие к 9 веку, уступив место персидскому, на котором говорили "король врачей" бухарец Авиценна, "соловей Хорасана" Рудаки с Гиссарских гор и многие другие. Но ещё когда арабы только-только пришли с юга, с севера в Среднюю Азию явились тюрки, поначалу свирепые кочевники, со временем создавшие свои империи, под власть которых век за веком попадало всё больше персоязычных земель. А дальше круг замкнулся: персидский Маверанахр втоптали в пыль уже монголы, под властью которых Средняя Азия, Чагатайский улус с в основном тюркской элитой, и превратилась в Туркестан. Арабская эпоха была позабыта, а слово "таджик" стало обозначать "коренной житель Туркестана, мусульманин, но не тюрок", а когда в 16 веке в Иране утвердился шиизм, "таджик" стало значить фактически "персоязычный суннит".

То есть в сущности Среднюю Азию все эти тысячи лет населял один и тот же народ, пополнявшийся свежей кровью приходивших и оседавших кочевников, а под властью чужих империй переходивший сначала на хорезмийский, согдийский и бактрийский, затем - на персидский, и наконец - на узбекский. Но сравнение с зоной затопления тут не случайно: языковая ассимиляция имела свои закономерности распространения, и дольше всего ей сопротивлялись, как и в наше время, крупные города и далёкие периферии. Персо-таджикский остался основным языком Кухистана - юго-восточного гористого угла Средней Азии, в глубине которого сохранился даже позапрошлый слой - последние (по языку и античной внешности) согдианцы Ягнобской долины.

В Средней Азии к началу ХХ века ещё не сложилось этнических наций, единое культурное пространство здесь делилось на подданых разных эмиров и ханов, на степных кочевников и живущих в оазисах сартов, на не совпадавшие с нынешними народами племена, бесчисленные касты, классы, ремесленные цехи. И вот эту-то двуязычную тюркско-персидскую среду с конца 19 века начали по живому резать границы. Сначала отпал Афганистан, где по сей день живёт большая часть таджиков (8,1 миллионов человек, 38% населения - чуть меньше, чем пуштунов, 2/3 которых в свою очередь живёт в Пакистане), да и узбеки составляют 10% населения. 3-миллионный Кабул - в первую очередь таджикский город; из таджиков был и гроза советских войск Ахмад Шах Масуд в населённом исключительно таджиками Пандшерском ущелье. Но узкий пограничный Пяндж в ХХ веке вырос бескрайнюю пропасть - народы те же, а жизнь их совсем другая.

Советская власть со своим национальным размежеванием пыталась за несколько лет сделать то, что в Европе вызревало веками, так же по живому проводя границы уже союзных республик. В 1924-25 годах в составе Узбекской ССР были созданы Таджикская АССР и Горно-Бадахшанская автономная область, в 1929 году выделенные в отдельную Таджикскую ССР, куда включили так же поначалу входивший в УзССР Ходжент (Ленинабад, Худжанд). Однако за её пределами остались Бухара и Самарканд, да множество степных кишлаков, сохранивших таджикский язык в окружении казахских кочевий (Нурата, Бричмулла другие). И если бы в составе СССР оказался Северный Афганистан, мы бы имели Таджикскую ССР с центром в Кабуле и 20-миллионным населением плодородных равнин, но вместо этого получилась страна периферий, куда так и не дошла в Средние века тюркиизация.

Таджикистан состоит из 4 регионов аж 3 типов: две области (северная Согдийская с центром в Худжанде и южная Хатлонская с центром в Курган-Тюбе), районы республиканского подчинения (в обиходе иногда Центральная область) с Душанбе между ними и Горно-Бадахшанская автономная область на востоке, охватывающая огромный Памир. С советских времён известна формула: "Ленинабад правит, Куляб охраняет, Памир танцует, Каратегин торгует" - в каждом регионе сидит ещё и свой клан. РРП (28 тыс. км2., 1,9 миллионов жителей, из которых больше половины - в Душанбе) пересекают страну узкой полосой через две разделённых невысоким перевалом долины - Гиссарскую и Раштскую.

Гиссарская долина в веховьях реки Кафирниган, заходящая сюда из узбекистанской Сурхандарьи - это центр страны, здесь находится столица Душанбе и основная кузница бюджета Турсунзаде с его алюминиевым заводом. Здесь, как обычно бывает в столицах, нет сильного клана и меньше всего каких-то ярких особенностей - середина.

Куда своеобразнее Каратегин, или Раштская долина вдоль реки Сурхоб, до 1955 года слагавшая отдельную Гармскую область. Но каратегинский клан оказался самым слабым, уже к 1950-м годам был оттеснён от влияния в республике и даже собственной области лишился, уйдя в мелкую торговлю и религию: с 1970-х годов неофициальные "мирские шейхи" стали здесь властителями дум, а Афганская война способствовала проникновению в Каратегин идей радикального ислама. Ныне это оплот оппозиции, откровенно враждебный центру страны. Здесь госучреждения за высокими заборами стерегут автоматчики, а мне за 1,5 часа трижды проверяли документы. А народ здесь другой даже внешне, и взгляд то и дело выхватывает из толпы чалму или чёрную бороду.

К югу от РРП в лабиринте невысоких хребтов раскинулась выжженная солнцем Хатлонская область (24 тыс. кв. км., 2,9 миллиона жителей), похожая на ту же Сурхандарью земля безжизненных холмов, песчаных пустынь и узких полосок чрезвычайно плодородных оазисов, вмещающих 40% населения Таджикистана. Хатлон - часть древней Бактрии, переполненный следами ушедшей истории. Его делят на несколько долин реки Кафирниган, Вахш (продолжение Сурхоба) и Сурхоб (другой), вместе с пограничным Пянджем и афганскими Кундузом и Пянджшером образующие мощную корневую систему великой Амударьи.

По-русски здесь худо-бедно понимает дай бог если треть встречных. Самая запоминающая особенность таджиков - их религиозность и верность канонам ислама (например, здесь нормально вставать в 4:30 утра к первому намазу), особенно заметна именно в Хатлоне. В сущности, здесь - натуральный Ближний Восток, где об общем прошлом напоминает немногое.

Но и сам Хатлон не монолитен. Советской власти этот край, восточные уделы Бухарского эмирата, достался малолюдным и опустошённым Гражданской войной, после которой многие басмачи ушли в Афганистан. Здесь были созданы две области - Курган-Тюбинская и Кулябская - да начали заселяться народом с других концов ТаджССР. Восточный Хатлон вдоль реки Кызылсу, или Сурхоб (в обоих случаях "красная вода", причём это НЕ тот же Сурхоб, что в Каратегине), населённый таджиками, пополнили переселенцы из Ленинабадской области - как таджики, так и узбеки. От коренных жителей кулябцам досталась горячесть, от пришлых - деловитость и русские привычки. Кулябцы склонны быстро ездить и громко разговаривать, они самоуверены и ушлы, но при всём том гордятся тем, что "У нас демократия!": кулябские - охранители светских традиций.

Советский Куляб слыл оплотом силовиков (в основном таджиков) и бандитов (в основном узбеков), ну а ныне "кулябский клан" в Таджикистане правит. На перекрёстке хатлонских дорог - Дангара, родной кишлак президента Эмомали Рахмона, внешне похожий на благоустроенный город.

И совсем иначе выглядит Западный Хатлон с центром в Курган-Тюбе, долины Кафирнигана и Вахша (верховьями которого и является "тот" Сурхоб из Каратегина). При Бухарском эмирате основным населением здешних оазисов были арабы (здесь в Средней Азии их несколько десятков тысяч, у них осталось самосознание, но язык и традиции помнят разве что старики), а в пустынях кочевали локайцы - воинственное племя узбеков, в 1920-х годах почти поголовно ушедшее в басмачи. Таджики сюда переселялись в основном из Каратегина, а как результат - в Западном Хатлоне получилось нечто очень сложное, религиозное и взрывоопасное, наверное весьма похожее на Афганистан.

Узбеки и таджикии в своих странах образуют своеобразный инь-ян единства, противостояния и взаимопроникновения. В Таджикистане узбеков около 1,2 миллиона, 13% населения страны, а в западных районах, будь то Гиссарская долина или Западный Хатлон, они просто преобладают. Но при такой поразительной глубине взаимопроникновения, ныне Узбекистан с Таджикистаном друг другу абсолютно враждебны - между ними визовый режим и регулярные конфликты да блокады торговые, транспортные, энергетические... Нет здесь и никакой помощи соотечетсвенникам: таджику из Самарканда не попасть просто так в Душанбе, а узбеку из под Худжанда не съездить в Ташкент, и фактически перемещаться из страны в страну их жители могут, только обладая "двойным гражданством" России. При этом народы не забывают родства, встречавшиеся в Таджикистане узбеки явно больше отождеставляли себя с Узбекистаном, и ладно хоть сама вражда тут политическая: узбеки и таджики друг от друга дистанцируются, но открытой межэтнической враждебности, как у узбеков с киргизами, между ними нет. В чём же причина конфликта и с чего он начался - толком никто не знает, яблоком раздора называют то Самарканд (теоретически советская власть вполне могла сделать его столицей Таджикистана), то Рогунскую ГЭС, то какие-то интриги узбекских и таджикских кланов.

По другую сторону РРП начинается неимоверно длинная Согдийская область (25 тыс. км2., 2,5 миллиона жителей), занимающая долины Зерафшана и Сырдарьи, разделённые 3-километровым Шахристанским перевалом на Туркестанском хребте. От Душанбе их отделяет ещё более мощный Гиссарский хребет, и в общем здесь всё по сравнению с югом совершенно иначе. Северный Таджикистан входил в Самаркандскую область Российской империи, из пяти городов будущего Таджикистана (Гиссар, Куляб, Пенджикент, Ура-Тюбе и Ходжент) здесь находилось три, и даже сейчас здесь нет того пугающего ощущения чуждости, как на Хатлоне или Памире.

Худжанд, тогдашний Ленинабад - это настоящая Северная столица, Таджикистанский Питер. При Советах он был интеллектуальным центром республики, остаётся самым приятным городом Средней Азии и ныне, и именно ленинабадский клан господствовал в республике несколько поколений. Худжандские по-прежнему влиятельны, уже не первые, но вторые, и на кулябских смотрят свысока: "мы - культурные люди, а они - деревещина с коровой на балконе". Здесь гораздо больше эмансипированной молодёжи и городской интеллигенции. Я бы сказал, что Северный Таджикистан, особенно сырдарьинская долина, производит гораздо более близкое и понятное впечатление, чем не то что Южный Таджикистан, но и даже чем большая часть Узбекистана.

И наконец самая необычная Горно-Бадахшанская автономная область - почти половина страны (64 тыс. км2) по площади и всего 2% её населения (215 тыс. человек). Откровенно говоря, уместнее было бы назвать её Памирской, потому что Горный Бадахшан - это её юго-западная половина, ветвистая система узких извилистых долин, врезающихся в мрачные и величественные горы от пограничного Пянджа, за которым афганский Гиндукуш.

Бадахшан и его обитатели - это форменный вынос мозга. Жители этих долин известны под собирательным словом гальча - говорящие на архаичном диалекте таджикского Дарваз ("Врата") и Горон (в глубине региона), а так же группа памирских народов - язгулямцы, рушанцы, шугнанцы, ваханцы и занимающие по 1-2 кишлака хуфцы и ишкашимцы. Если таджикский близок к персидскому, то их языки - к пуштунскому или древнебактрийскому, но при этом не все они в состоянии понять друг друга. Официально Таджикистан считает их "горными таджиками" и "памирцы - это таджики" звучит всегда так же нервозно, как принадлежность известных территоррий известной восточноевропейской стране. На самом деле памирцы не похожи просто ни на что.

У многих здесь совершенно европеиодиная внешность, а свою родословную памири возводят к осевшим в горах воинам Александра Македонского, по язгулямской легенде здесь же и погибшего. Рослые и стройные памирцы - очень красивые люди.

В общении они напоминают мне хорошо воспитанных детей с совершенно выносящим мозг сочетанием живой непосредственности и нерушимой древней этики. Здесь ходишь от чая до чая - гостеприимство Памира поразительно даже на фоне прочего исламского мира. Но здесь же тебя могут обмануть, причём совершенно тупо и дуболомно, потому что нечистому на руку памирцу равнинная хитрость чужда. Общаться с памирцами сложно - у них действительно совершенно другая логика.

Но это отнюдь не дикие горцы, а наредкость интеллигентный и культурный народ, в СССР по доле людей с высшим образованием (порядка 80%) уступаший разве что евреям. Большинство памирцев даже в самой глуши хорошо говорят по-русски, да и владеющие английским здесь совсем не редкость. Памирцы вообще очень скучают по России, как свой золотой век вспоминают времена, когда на Пяндже стояла наша армия, к "кулябским" же относятся как к откровенным оккупантам (впрочем, с кулябскими военными на Памире общаться тоже доводилось, и в роль оккупантов они вполне вжились), и в общем видя, что Россия присоединила Крым, уже занимают очередь.

И даже в самых глухих кишлаках Бадахшана, угнетающих своей нищетой и оторванностью от мира, не редкость ухоженные и совершенно по-городскому одетые девушки с открытыми лицами. Если открывающие Бадахшанский край Дарваз и Язгулям исповедуют суннизм, то большая часть памирцев (включая Горон) - исмаилиты.

Исмаилизм - это довольно редкая ветвь шиизма, при весьма строгих духовных требованиях довольно слабо затрагивающая быт: у исмаилитов нет мечетей и хиджабов да намаз три раза в день (вместо пяти). Насадить свой ислам огнём и мечом арабы в этом далёком краю так и не сумели, зато укрывшийся на Памире в 11 веке персидский поэт Насир Хосров, принявший исмаилизм в Египте, сумел так сблизиться с памирцами, что они начали массово переходить в его веру. Исмалитов ныне около 15 миллионов, они живут по всему миру, но единственные исмаилитские народы - это памирцы, а так же кхо и буриши в горах Гиндукуша. В каждом кишлаке у них есть духовный наставник-"халифа" (на кадре ниже), помимо государственной власти есть и более влиятельная неофициальная власть, которой памирцы искренне доверяют, а над всем этим возвышается Ага-хан, духовный лидер исмаилизма, активно помогающий Памиру - по всем бадахшанским долинам немало построенных им школ, больниц, мостов и электрических линий.

А над долинами Бадахшана нависает собственно Памир - мрачное плато на 4-километровой высоте, кажется самое непригодное для жизни место, что я видел: здесь холодно и ветрено, как на Крайнем Севере, но при этом мало воды, разрежен воздух, а бесплодная земля пропитана солью.

На этом, по аналогии с Крайним Севером, Крайнем Верху живут уже не памирцы (их много - около половины населения - только в центре этого края Мургабе), а киргизы с их юртами и стадами косматых яков. У киргизов с таджиками отношения куда более ровные, чем с узбеками у тех и других. На Памире я несколько раз встречал киргизских туристов, а памирским киргизам можно ездить по внутреннему паспорту до Оша. Помимо Высокого Памира, киргизы живут так же в Раштской долине, через которую проходит второстепенная дорога Душанбе-Ош. Самый дальний из Районов республиканского подчинения - Лахш (центр - Джиргаталь), но первого киргиза я увидел буквально в часе езды от Душанбе.

3.

Таджики не похожи на узбеков. Усреднённый узбек - деловит, работящ, вежлив, твёрд и хитёр; усредённый таджик - легкомыслен, эмоционален и открыт. Узбек будет вам улыбаться до последнего, таджик - тоже постарается держать улыбку, но если вы его обидели - неприязнь будет сквозить в его взгляде и голосе. Узбек в работе перфекционист, таджику "и так сойдёт". Но в отличие от ещё более импульсиновного и непосредственного киргиза, у таджика всё это накладывается на мусульманскую этику и общую набожность, поэтому схожие на словах качества на деле воспринимаются совершенно иначе. Я бы сказал, что казахи и киргизы - народы скорее дальневосточные, узбеки - где-то посредине, ну а Таджикистан - это самый настоящий Ближний Восток.

Ещё таджики очень любят шутить, сочинять да приукрашивать - само собой, не все и вряд ли даже большинство, но процент мюнхгаузенов здесь явно выше среднего по известным мне странам. Одна из любимых историй, которые таджик рассказывает заезжему россиянину - как в России его лучшим другом был начальник, очень ценил его как работника, и даже то ли собирался, то ли уже купил ему отдельную квартиру, а тот всё равно при первой возможности вернулся жить в родной Таджикистан. И я бы даже предположил, что такая привычка - следствие психологических трамв гражданской войны... но в Узбекистане таджики ведут себя точно так же, и например по пути из Байсуна в Термез таджик-шофёр успел нам рассказать десяток колоритных, но сомнительных баек ("А вон видите мужик ходит? Это СНБшник, террористов высматривает! Вы ему не попадайтесь!"). Но в общем для путешественника общение с людьми в Таджикистане комфортно - не хитрый, но доброжелательный и жизнерадостный народ.

Владение русским языком тут сильно отличается от региона к региону. На Севере и на Памире говорят и понимают почти все, в Хатлонской области и в Каратегине дай бог один из трёх, и даже в Душанбе вполне можно встретить не владеющих русским. Хуже всего по-русски говорят женщины всех возрастов, в меньшей степени старики и мальчики; лучше всего - мужчины от 20 до 50.

Таджички часто бывают очень красивы, но подходить к ним лишний раз или фотографировать их без спроса не стоит. Как-то сфоткал на свою голову девушку в Курган-Тюбе, так та догнала меня через весь базар и умоляла стереть фотографию, потому что у неё муж и дети, и если кто-то увидит - ей конец. Об этом хорошо сказал в прошлой части ташкентец carpodacus: Как относиться к этой красоте? Для кого она наливается и зацветает? Положим, не закутывают её в паранджи и хиджабы, но уж выдадут ведь наверняка не спросившись. И всяко не далее своего кишлака, ну соседнего, на крайняк. У её ног в мегаполисе могли бы лежать штабеля - а будет всю жизнь с тем, на кого укажут. И хорошо если хоть не любить, так терпеть получится - а много ли из каких сверстников выбирать в кишлаке. А, с другой стороны - если бы они могли тусить направо-налево и выходить, за кого хотят, - так и генетика та редкая давно бы растворилась без остатка. И такой красоты просто бы не рождалось уже на свет, вообще.

Как ни странно, в России большинству встреченных мной таджиков нравилось и они туда мечтают вернуться, зачастую считая дни до истечения депорта - новые законы сильнее всего ударили именно по таджикам: узбеки серьёзнее относятся к бюрократии, а киргизы в Таможенному союзе и требований к ним меньше. На киргизов теперь и узбеки, и таджики смотрят с завистью. В России они как правило живут достаточно изолировано, общаясь со своими да с непосредственными начальниками, и вот с последними-то нередко становятся друзьями. В глухих краях, где не бывает много иностранных туристов, нас за таковых и не принимали - там самый частый гость как раз те самые друзья из бывших работодателей.

В Таджикистане знают про Равшана и Джамшута, в большинстве своём от этого сюжета плюются, но что удивительно - некоторые, очень изредка, всё-таки находят смешным.

Памирцы, вопреки здешнему официозу - не таджики, они абсолютно другие и внешне, и ментально, и про них я отдельно рассказу, когда дойдёт очередь до Бадахшана.

Я не знаю, каким был Советский Таджикистан, но в своём нынешнем чуждом ближневосточном облике он выглядит целостно. Одно из главных впечатлений от общения с таджиками - чувство их причастности к древней и великой цивилизации Большого Ирана.

Удивил про жестокость и. особенно, хитрость узбека на фоне таджика. Пресловутое слово "таароф" я в Узбекистане вообще никогда не слышал (хотя самаркандские таджики его знают). Это именно интеллигентно-персидская дипломатичность. В том посту ментальность Ирана была генерализована на весь Ближний и Средний Восток, и я, прифигев, расспрашивал знакомых узбечек: может, я чего-то не знаю про народные обычаи. Что, правда, нужно трижды отказываться, а то просто так? Одна мне рассказала, что подобная репутация у кокандцев (в Ташкенте даже приговаривают хитрым пустословам: "Э, ты чего Коканд устраиваешь?") - и только. Все остальные подтверждали то же, что наблюдал и я: зовут - так зовут, предлагают - так предлагают, захотели бы на тебя разозлиться - скорее всего, разозлились бы. Ну, какой-то фильтр терпимости - да, есть, но нешто ты разъяренных узбеков не видел? Ну, я слышал иногда пустые зазывалки в гости из вежливости, но они и говорились такой проходной интонацией, что был очевиден смысл "На самом деле ни мне ж, ни тебе этого совсем не надо" (думаю, и в России эта интонация прекрасно бывает). А что касается жестокости, то хочется просто тебя спросить - те узбеки чо плохого сделали? Ну, окромя ушлых таксистов (впрочем, и от них ведь самые жёсткие и регулярные наколы случались в Таджикистане?).

По поводу свинины: в Таджикистан запрещён ввоз не-халяльного мяса и молока. Собственно, именно поэтому Таджикистан никогда не войдёт в Таможенный союз.

А кухня мне больше всего понравилась в Киргизии - там порции большие и большое разнообразие блюд: уйгурская, китайская и усредненная центрально-азиатская.

Пожалуй, соглашусь, что лучше всего в Средней Азии кормят в Киргизии. Кроме Баткена.
В Узбекистане есть отдельные чайханы, с которыми у соседей ничего не сравнится, а в Киргизии самый приличный именно средний уровень.

А если сравнить с Узбекистаном, в чью пользу будет уровень и массовость владения русским?

Сложно сравнивать из-за того, что Узбекистан (кроме в целом более русскоязычной Ташобласти) более однороден. В Южном Таджикистане - однозначно хуже, в Северном Таджикистане и на Памире - однозначно лучше. Я бы так среднеазиатские столицы (в т.ч. бывшие расположил) по уровню владения русским языком расположил: Алма-Ата, Астана, Бишкек, Ташкент, Душанбе.

В Киргизии русское влияние существенно сильнее и сейчас, и в прошлом: кочевые народы перешли к оседлому образу жизни уже в царское-советское время, многое переняв у русских, в то время как у узбеков и таджиков была своя традиция оседлой жизни. Среди казахов и киргизов много тех, для кого русский язык родной, у узбеков и таджиков такое редкость. Кроме того, и в Ташкенте, и в Бишкеке русских осталось 20-25%, а в Душанбе - в пределах статистической погрешности.