Как мы возвращались на машине из Крыма но новым территориям
У каждого из нас этим летом была своя история. Наверное, неслучайно большинство событий, которые мы будем вспоминать долгими зимними вечерами, случаются в это солнечное время. Мы будем перебирать в памяти и мерить их другой, более возвышенной мерой, чем всё то, что происходит с нами в обыкновенные дни. Так уж повелось. Очень надеюсь, что большинство из вас, наши читатели, запомнят это лето ясным и светлым. А если вдруг у вас случалось что-то грустное, то постарайтесь не оборачиваться назад. Ведь лучшее — точно ещё впереди.
Лето, действительно, похоже на выходные. Такое же прекрасное, и так быстро проходит. До начала учебных дней - полшага. Вот уже потянулись на зимовку из Москвы в тёплые края первые птицы. А им навстречу — косяки возвращающихся из отпусков отдыхающих. Что они везут с собой из лета: в сумках и тайниках своей души.
Скорее всего у тех, кто выбрал для отдыха южное направление, Крым и его окрестности, остросюжетных впечатлений накопилось больше всего. Ведь на пути к этим местам и обратно фронтовая и мирная жизнь перемешиваются между собой. Потому что дорога проходит в зоне действия СВО или где-то рядом. Случилось так, что и наше путешествие в Крым и обратно было покрыто фронтовой пылью. Буквально через сутки, после того как мы въехали на территорию полуострова по Чонгарскому мосту, он был разрушен украинской ракетой. Дату выезда пришлось корректировать и ждать, когда всё отремонтируют. А за это время у меня произошла значимая встреча, о которой расскажу отдельно. Потом был обратный путь с заездом в прифронтовой город Геническ и беседы с местными жителями. Запомнились участки дороги с развалами херсонских арбузов и дынь по обе её стороны, длинные колонны военных машин с бойцами, встретившихся попутно и навстречу, лица проверяющих на КПП, их полушутливые вопросы: «А ну покажите, что спрятали в багажнике» и ещё много чего неожиданного. Поэтому давайте по порядку.
Разговоры, переходящие на шёпот.
Центром притяжения всего и вся на полуострове, конечно, были море с пляжем и набережная. А здесь разговоры между отдыхающими, как правило, сводились к одному: кто как добирался, каким способом поедет обратно, о тёплой вода в море и где можно подешевле купить крымские дары. Среди этой суеты в один из дней я обратила внимание на молчаливую женщину в очках с рюкзачком, непривычно раздутым для любителей безмятежной жизни. Она ежедневно и неожиданно появлялась на пляже в ранние утренние часы. По-солдатски раскладывала подстилку, прятала под неё вещи, потом долго и далеко плавала. Выходила из моря, садилась на полотенце и застывала, опираясь руками на колени. Казалось, она чутко прислушивается к окружающим разговорам, будто боится спугнуть. Исчезала она также незаметно, как появлялась. По-английски. Я застала её однажды в той же неподвижной позе на закате уходящего дня возле лодочной станции. Она сидела у кромки воды. Море было гладкое, спокойное. Красный шар солнца опускался за горы. Я подсела к ней поближе и спросила: «Вы издалека приехали?»Она повернулась ко мне, поблескивая очками, и ответила быстро, будто ждала моего вопроса: «Я из Харькова».
- Давно здесь?
- А с весны?
Мы проговорили с Татьяной (так звали мою визави) до глубокой темноты. Услышали как сторож-лодочник щелкнул замком на входных воротах, и Татьяна сказала: «Теперь придётся лезть через забор». Ей было далеко за шестьдесят. Забор был с человеческий рост. Но я без труда представила, как её подтянутая спортивная фигурка легко перемахивает через преграду. Наверное, это было самое невинное препятствие в её жизни. Ведь после того, что мне поведала моя новая знакомая, я пребывала в лёгком оцепенении.
Мне казалось, мы с ней нашли друг друга: ей нужно было кому-то выговориться, а я, в силу своей профессии, готова была слушать её исповедь хоть до утра. Меня сложно удивить, но я не переставала удивляться драматическим поворотам её жизненной истории. В самые острые моменты повествования Татьяна начинала оглядываться и переходила на шёпот.
Первые конфликты в семье Татьяны случились с началом СВО.
- Мой муж и старшая дочь стали тихо ненавидеть российские власти после 24 февраля 2022 годы. Мы же с младшей дочерью оказались на другом конце баррикад. Чтобы избежать ссор, я старалась не поддерживать разговоры мужа о политике. Но они периодически возникали, и начинали летать перья. Моя малая прошлым летом переехала к подружке в пригород под Тамбовом, не выдержала. Нашла там работу, устроилась учителем в сельской школе. Ей временно предоставили комнату. А я продолжала терпеть, - говорит Татьяна. - Обстановка накалилась, когда от осколочного ранения в Изюме погибла сестра мужа. Осколок попал ей в глаз. А ведь мы Нину сколько раз звали переехать жить к нам. Но она упёрлась: «Не хочу бросать дом». А теперь от её дома ничего не осталось. И её самой тоже нет. А муж Нину любил очень. После этой трагедии, страшно пить начал. И всякий раз говорил: «Это российские солдаты сестру убили! Они не могут точно в цели попадать. Промахиваются, и по жилым домам лупят. Вот украинцы ювелирно стреляют, западное оружие — самое точное». Я ему говорю: «Неправда это. Ты сам придумал». А он на меня с кулаками. Старшая тоже с катушек слетела: получилось, - они двое против меня одной. Муж угрожал, что сдаст меня СБУ. Наше противостояние должно было как-то разрешиться. В конце апреля я собрала все необходимое, и отправилась вон из дома. По-английски. Мне удалось добраться до Крыма. Я ведь эти места я знаю как свои пять пальцев. Мы 16 лет сюда ездили в отпуск. Но сейчас все родственные связи с родными на Украине оборваны. Пусть ищут меня, если хотят, ждуны несчастные.
- А где Вы живёте?
- Поначалу боялась сама задать себе этот вопрос. В моем кошельке тогда было 36 тысяч рублей — все мои накопления. Других доходов не предвиделось. Моя пенсионная карточка в России недействительна. Она осталась дома. С неё либо дочь, либо муж, наверное, деньги будут снимать. Ну и пусть. Мне удалось найти хороший вариант. Я сняла угол у хозяйки почти в центре города за 250 рублей в сутки. До моря пешком — 20 минут. Заплатила вперёд сразу за 2 месяца. На площади 6 квадратов у меня есть кресло-кровать, тумбочка, светильник и вешалка для одежды. Удобства — на улице, кухня — общая, летняя. А мне большего и не надо. Хозяйка адекватная. Старше меня лет на десять, но с коммерческой жилкой. Весной я ходила в горы, насобирала и насушила полезные травы. Так что запас чая у меня есть. С утра завтракаю кашей с яйцом и ухожу к морю. Днём приноровилась отдыхать в огромном парке санатория, что рядом с морем. Охранники меня пускают, думают, я - местная. Тем более я специально налаживала с ними связи, угощала мороженым, чтобы примелькаться. В корпусах на этажах стоят кулеры с кипятком и холодной водой. У меня с собой всегда кружка, заварка и пустые бутылочки. С июня здесь почти каждую неделю проводят какие-то семинары, конференции. Заезжают деловые люди. А это значит, что на улице перед бизнес-корпусом после полудня будет обязательно накрыта поляна для кофе-брейка. То есть, появляется возможность напиться чая-кофе, поесть печеньки, бутерброды и набрать что-то с собой. Иногда удаётся проскочить в толпе в столовую на шведский стол. Это вообще рай. У меня всегда с собой рулон с пакетами. Я их отматываю в магазинах, они же в доступности. И когда прорываюсь к еде в столовой, набираю в пакеты всего, что смогу унести. В основном рыбу, сливочное масло, хлеб, овощи и фрукты. А хлеб тут очень вкусный — с зернами и вкраплениями морковки. Называется «Здоровье». Хотите попробовать?
Татьяна достала из рюкзачка сверток, протянула мне. Вкус у «Здоровья» был необычным.
- Меня держат на плаву книги. Хозяйка раньше библиотекой здешней заведовала. Она договорилась с девочками, и я регулярно беру там что-то почитать. В основном классику. Невероятное наслаждению получаю. Внешняя жизнь у меня — однообразная. А в книгах я растворяюсь и переживаю вместе с героями все их чувства, будто это мои. Я спасаюсь этим от ненужных дум, невесёлых мыслей, что иногда посещают. Я счастливая с книгами. Вот Вы, например, знаете, каким способом Пётр первый прививал народу любовь к чтению? Он повелел каждому пришедшему в библиотеку давать чашку чая или рюмку водки. Народ в очередь вставал. Жаль, сейчас этого нет, - вздохнула Татьяна. - В конце июля сюда повалили отдыхающие. Спохватились. Хозяйка предложила мне подработку. Она пекла самосы — такие пирожки с начинкой. А я их разносила в местах скопления людей. Но у меня была куча конкурентов. Молодые парни предлагали те же пирожки, но с завлекательными стихами, например: «Если ты не съешь самос, у тебя отсохнет нос» и тому подобное. Но мне тоже удалось поймать «струю». Я заметила, что подвыпившая компания отлично берёт пирожки, если их сопроводить вульгарными стихами-шутками типа: «Не целуй жену взасос, лучше откуси самос», «Если ты лихой пиндос, то не вздумай есть самос». Приходилось иногда и такое говорить, чтобы продать. Самым удачным днём стал тот, когда я толканула 20 штук. Но это было трудно. С каждого пирожка я брала себе 20 рублей. Слава богу, этот период длился недолго. Стояла жара, и во второй половине дня начинка уже подкисала. Вместо прибыли, пошли убытки. И мы с самосами «завязали».
Татьяна неожиданно оживилась.
- В начале августа хозяйка предложила мне интересный вариант — пожить пару недель в бухте Капсель в палаточном лагере с её родственниками из Воронежа. А за это время она сдаст мою койку москвичу в три раза дороже. Я согласилась. Разве плохо жить прямо у синего моря. Мне даже спальник и палатку одноместную одолжили. А я помогала готовить на плите с газовым баллоном или на костре, - говорит Татьяна. - Накладка вышла, когда начался Фестиваль «Таврида». Эта территория как раз недалеко от палаточного лагеря расположена. Туда приезжали высокие гости: Кириенко, Газманов, Машков и другие знаменитости. Все подъездные трассы перекрывали на неделю. И со стороны моря тоже патрулировали. Из-за этого пришлось по жаре пешком ходить в город за продуктами и запасами воды. На это полдня уходило. Когда столичный курортник съехал, я вернулась на своё место. Младшая дочка помогла мне с деньгами, прислала. Я сейчас оплатила свои «хоромы» аж до конца декабря. А там — видно будет, как дальше жить.
Татьяна рассказала, что за весь сезон ей встретилось несколько интересных людей.
- Запомнился очень приятный мужчина по имени Владимир. Инженер по профессии. Он читал на пляже книгу моего любимого Валентина Пикуля «Честь имею». Мы с ним разговорились, когда над морем летел большой вертолёт. Я его спросила, не военный ли. А Владимир долго мне объяснял, как отличить, боевой вертолёт от гражданского. Позже, встречаясь на пляже, мы болтали с ним об интересном. Очень серьёзный человек. Жаль только, что отпуск у него короткий был. Уехал, - говорит Татьяна. - Я тут прочла у Горького потрясающую фразу. Она точно про меня: «Люблю я ходить летними ночами один по земле — хорошо думается о ней и о мире в эти часы. Точно ты углубил корни до сердца земного. И вливается оттуда в душу твою великая, горячая любовь к живому».
Татьяна замолчала, будто «переживала» эти строчки снова.
А потом мы полезли с ней, карабкаясь по пустым покрышкам, через забор в кромешной тьме. Выбрались на набережную, и я провожала её до места ночлега. Обменялись телефонами. После этого я видела её всего один раз у центральных ворот санатория. Она что-то рассказывала охраннику, а тот смеялся, уплетая мороженное. Это было за день до нашего отъезда.
Главное — проскочить.
Дату обратного старта мы долго не могли определить. Читали сводки экспертов и военкоров в мессенджерах, что части ВСУ медленно, но всё же продвигаются в направлении к Мелитополю. А через него, хотя и краем, идёт дорога домой. Потом купили карту Крыма и нарисовали стрелками, как движутся украинские войска и где поедем мы. В тот день военные эксперты обрисовали картину: до основной линии обороны противник не дошёл всего 20 км, до Мелитополя — 70 км, до Бердянска — меньше 100 км. Они теснили наших военных на юге и востоке. И тогда мы решили: «Пора рвать когти обратно. Проскочим». Вариант проезда через Крымский мост отмели сразу — он теперь постоянно под прицелом противника, и там случаются серьёзные задержки по времени.
Когда ты внутренне готов воспринимать окружающую действительность, на обратной дороге замечаешь детали, которые пропустил ранее. Уже приближаясь к месту выезда с полуострова я увидела свежевскопанные лабиринты окопов, приземистые блиндажи и пункты наблюдения. Навстречу опять попались три танка, самоходная артиллерийская установка на тягачах. На подъезде к Бердянску успела сфотографировать одну из предупреждающих табличек о минировании и запрете остановки. Смогла прочесть на борту грузовика, которого мы обгоняли, слово «Взрывается». На левой стороне дороге в поле перед лесополосой заметила кратеры — воронки от снарядов. Срубленные осколками разорвавшихся боеприпасов деревья с размочаленными ветками. Навстречу шло много больших военных машин, у которых вместо лобовых стекол была натянута обычная полиэтиленовая плёнка.
Вдоль шоссе мелькали таблички с указателями «Токмак», «Новая Каховка», «Одесса» - те самые названия населённых пунктов, которые часто встречаются во фронтовых сводках.
Согласно недавним, за неделю до нашего выезда по городам Херсонской области украинские войска нанесли серию артиллерийских ударов.
Мы приняли решение заехать в город Геническ. Нам рассказывали, что здесь на большом рынке можно купить вкусную рыбу. Сам город находится недалеко от основного сухопутного маршрута. Нужно сделать небольшой крюк — уйти в сторону. Геническ знаменит тем, что после отступления наших войск из Херсона, он стал временной столицей Херсонской области. А ещё здесь находится штаб группировки войск «Днепр», который нынешней весной посещал Владимир Путин. Наверное, этим и объясняется большое количество ракетных прилётов с украинской стороны. Недавний обстрел случился 6 августа.
Геническ — город рыбаков и рыбачек.
Название этого города я впервые услышала много лет назад от моей бабушки. Именно здесь они с дедушкой провели свой медовый месяц — в палатке на берегу Азовского моря. Сегодня здесь безлюдно и тихо. Связь есть, интернет - не работает. На блок-посту при въезде военный приветливо спросил, за какими песнями мы сюда пожаловали. Мы сказали про рыбу.
Боец задумался: «А сегодня рынок совсем маленький, в понедельник обычно — выходной, но может кого-то застанете...проезжайте». Навигатор не работал, и мы быстро заблудились. Подъехали к указателю на «Арабатскую стрелку». Слева стоял двухэтажный магазин с надписями на украинском «Мережа продуктових магазинiв». Как хочешь, так и понимай. Вокруг — ни души. Не возвращаться же на КПП. Двинулись наугад по безлюдной улице, тормознули у магазина, где стояли военные машины. Из дверей сельпо вышел водитель с ящиком персиков. «А где здесь рыбный рынок?» - спросили мы. «А я не местный, сам проездом. Не знаю», - ответил служивый на ходу. - «Тоже блуждаю».
Дорогу подсказала продавщица. По пути встретился магазинчик с вывеской «Мелiтопольский М”ясокомбiнат». Возле него стояла очередь - несколько десятков человек.
А рынок действительно оказался пустым: голые прилавки, закрытые павильоны. Мы уже было пошли к выходу, вдруг из ниоткуда раздался женский голос: «Что вы ищете?» «Нам бы рыбки», - ответили мы неравнодушной женщине с большой сумкой. Она махнула направо: «Вон там ещё несколько точек работает, может успеете. А вообще в 14 часов даже в рабочие дни все продавцы уже расходятся. Торговли нет.». Часы показывали 13.45, и мы поспешили к рыбной точке.
Здесь нас встретили с объятиями. Четверо женщин засуетились, и одна из них со словами «Мы тут самые стойкие! Света, предложи ребятам вяленого пеленгаса» стала выкладывать из коробок всё, что у них было. А было много чего: черноморская камбала — калкан, бычки, пеленгас, лещ. Рыба была в разных вариантах: свежая, вяленая, копченая. Пока выбирали, завязались разговоры.
- Как вы тут живёте?- спросила я.
- Очень хорошо живём! Мы тут не голодные, не холодные. Люди на работу вышли, пенсии выплачиваются, зарплату платят. Гуманитарку выдают. Бабушкам вот уголь в зиму дали бесплатно. Коммуналку не платим: ни за свет, ни за воду. А еще нас тут охраняют. Конечно, стало лучше! Мы надеемся, что через год будет ещё лучше. Напишите про нас. В нашем городе есть особенность — многих женщин Светами зовут. Была мода такая в 70-ых годах. Точнее, у нас период Свет действовал где-то с 63-го года до 83-го. Так многие называли своих дочерей в честь дочки Сталина. Вот мы вместе с напарницей тут стоим. Она тоже Света! - наперебой заговорили продавцы. - Света, а ну предложи ребятам бычков, а то они стесняются.
В общем накупили мы рыбы и даже торговаться не стали. Очень хотелось хоть как-то поддержать здешних людей. Потом забежали в хлебную лавку. За стеклом лежали душистые калачи с маком. Продавец улыбнулась.
- Возьмите что-то. Хлеб у нас вкусный. Вы сами откуда?
- Москва, Подмосковье.
- А у меня там дети живут. Наш город, как начались военные действия, опустел. Многие разъехались по родственникам, а сейчас потихоньку возвращаются. Но я сама отсюда никуда не уеду! У меня тут свой дом прямо на берегу Азовского моря. Разве от такого уезжают?! Господи, как надоели все эти войны. Я так переживаю. Гибнут наши сыновья, братья, отцы. У нас ведь в первые дни СВО такое случилось! Вон видите ту улицу. Так вот на ней жила директор нашей школы-интерната Наталья Ивановна. Замечательная женщина. Она утром сидела за столом, кофе в чашку налила. А рядом с соседним домом её мамы снаряд разорвался. Так вот этими осколками её в первые же дни и убило. Чашка с нетронутым кофе так и осталась на столе. Били с украинской стороны в направлении российской воинской части. Она во-о-он в той стороне стояла. Хохлы отбухивались тогда и тикали отсюдова. У нас ведь в Геническе когда-то населения было около 40-ка тысяч человек. А теперь — в два раза уменьшилось. Но будем жить со светлыми мыслями.
- Вы тут держитесь!
- И вы держитесь там у себя! К вам ведь тоже частенько теперь прилетает. У меня кума в Москве живет.
К палатке подошли двое: подросток лет 14-ти и мужчина в черных форменных брюках и футболке с эмблемой «ЧВК «Вагнер». На бедре у последнего в кобуре висело оружие, похожее на большой пистолет. Они интересовались хлебом, а мы — поскорее сели в машину и тронулись в путь.
Вскоре увидели большой фруктовый развал, остановились.
- Забирайте последнее: 6 арбузов осталось и 3 дыни. Такого нигде больше не купите. Всё Херсонское, - завлекал к покупке загорелый продавец по имени Андрей. Потом он перешёл на шёпот. - Слышали, на днях здесь по российскому складу боеприпасов жахнули? В новостях передавали. Я в соседнем посёлке живу, так у нас чуть стёкла в доме не повылетали. Вон горит до сих пор.
Андрей показал рукой в сторону лесополосы. Вдалеке поднимался высокий столб буроватого дыма.
«Тебя не сломать».
Потом опять была дорога, много блок-постов. На одном из промежуточных притормозили. Я опустила стекло, и мы столкнулись взглядом с проверяющим. Лицо его было наполовину закрыто камуфляжной маской из хлопка. И только серые глаза, тревожно-внимательные, рассматривали нас пристально и долго. А я разглядела его белёсые ресницы, выгоревшие на солнце брови и капельки пота на лбу. На солнце были все +40 градусов, если не больше. Боец жестом показал, что мы можем двигаться дальше и переключил внимание на авто за нами. А потом опять был Мариуполь. Но я его увидела уже с другого ракурса — совсем иным. Заметила на улицах детей, держащих за руки взрослых. Оживление во дворах, снующие по шоссе машины разных калибров. Из непривычного - бросились в глаза руины завода «Азовсталь». Один из гигантских его корпусов был похож на скелет динозавра, выгнувшего спину перед смертью. По ходу движения он появился вдали на линии горизонта. Потом будто стал подниматься в полный рост, приближаясь и нависая над тобой — такой страшный и беспомощный. Затем дорога свернула и пошла окраиной. И я увидела свежеоштукатуренные фасады 3-х этажных домов. Вспомнила, что еще 3 недели назад, проезжая здесь, ощущалась разруха. А уже сегодня разбитые постройки медленно, но верно восстают из руин и пепла.
В Ростовской области ближе к полуночи из-за ремонта полосы нам пришлось вклиниться в очень длинную колонну военных машин. На бортах грузовиков висели желтые таблички: «Внимание! Впереди воинская колонна». В машинах сидели бойцы — бородатые и уставшие. Колонна двигалась в сторону Москвы. Скорее всего ребята ехали на отдых. Мы больше часа тряслись, зажатые этими грузовиками с обеих сторон — спереди и сзади. Через пыльное стекло я старалась разглядеть лица военных. И мне начало казаться, что они тоже пытаются рассмотреть, кто же это на них смотрит. По встречной полосе похожие ряды грузовых машин с людьми двигались в сторону фронта. «Ротация», - подумала я.
Страшно хотелось спать, веки слипались, и предо мной опять проявилась та картина: сероглазый боец на блок-посту с выцветшими бровями и уставшим, но стальным взглядом. А из магнитолы в авто очень громко, чтобы не заснуть, звучала песня: «Если с детства любишь Родину, как мать, Тебя не сломать, Тебя не свалить, Тебя не раздать, Тебя не разбить! Спасаешь себя, Чистым небом дыша, С утра до утра На ринге душа».
Светлана ПЕТРУШОВА