Ужасный конец лучше, чем ужас без конца

Два года испытаний закалили нашу армию. Страдания народа придают силы каждому бойцу. Мы видим теперь, что немца можно бить. Его можно бить и добить!

"День в день 80 лет назад". Переворачивая листы истории невольно ловишь себя на мысли, что история развивается по спирали. И те, затаённые обиды, запертые в пыльных шкафах на западе, передаются с генами потомкам. Теперь они ищут реванша сегодня...

Илья Григорьевич Эренбург, писатель, поэт, переводчик, журналист, общественный деятель. Во время Великой Отечественной войны Илья Эренбург был военным корреспондентом газеты "Красная Звезда".

Статья, опубликованная в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 13 августа 1943 г., пятница:

Бить и добить

Среди преступного мира имеются представители рваных жанров. Немцы хорошие громилы и весьма посредственные шулера. Они лучше работают ломом, нежели отмычкой. Их ложь лишена тонкости. Любители «колоссального», они лгут неуклюже и громоздко. У них все "колоссаль", их вранье напоминает «тигров». Еще недавно, убегая из Орла, теряя снаряжение и астматически дыша, они вопили: «Эвакуация Орла является немецкой победой». Теперь они пишут о нашем наступлении на Харьковском направлении: «Бои в районе Белгорода протекают с переменных успехом». Что такое Золочев, Грайворон, Богодухов, Краснокутск, Ахтырка? «Переменные успехи». Что же, мы можем пожелать немцам еще десять «побед», подобных бегству из Орла. Мы можем пожелать им «переменных успехов», которые заставляют их удирать со скоростью от десяти до двадцати километров в сутки. С такими «переменными успехами» они незаметно могут оказаться у себя дома.

Как ни туп немец, он, видимо, не удовлетворяется сообщениями германского командования. Он молит: не нужно больше таких побед! Он взывает: довольно «переменных успехов»! Он больше ничего не понимает, в его голове происходит нечто похожее на Гамбург после последней бомбардировки: развалины, мусор, пепел. Всё, на что рассчитывал немец, рухнуло.

Немец твердо знал, что он воюет, дабы завоевать себе «жизненное пространство». Война для него была обогащением, увеличением доходов, приобретением земель, сырья, рабов. Для немца война была колоссальной колониальной экспедицией. Он аккуратно накалывал флажки на карту мира. Он собирал почтовые марки новых выпусков: немецкая провинция Богемия, немецкое губернаторство Польша, немецкое наместничество Франция, немецкая земля «Остланд»— Россия, немецкий уголок Северная Африка. Теперь немцу не до флажков и не до почтовых марок. Он перестал глядеть на карту мира. Он жадно рассматривает карту Германии: он ищет деревушку, где можно спрятаться от четырехтонных фугасок.

Герман Вильгельм Геринг, обергруппенфюрер СА, почётный обергруппенфюрер СС, генерал пехоты и генерал земельной полиции, международный военный преступник и один из ближайших соратников и пособников Адольфа Гитлера. Приговором Нюрнбергского трибунала был признан одним из главных военных преступников и приговорён к смертной казни через повешение, но накануне казни покончил жизнь самоубийством.

Четыре года тому назад Геринг заявил, что ни одна бомба не упадет на немецкие города. Три года тому назад газета Геринга «Националь цейтунг» писала: «Лондон узнает всю мощь нашего воздушного флота». Два года тому назад та же «Националь цейтунг» грозилась: «Если большевики попробуют сопротивляться, мы обратим Москву в груду развалин». Теперь «Националь цейтунг» не похожа на себя: ее типографии уничтожены, она вынуждена отказаться от готического шрифта и перейти на — прости ее, Вотан, — на латинский. Лондон на месте. Москва салютует Красной Армии. А вот Берлин несется по всем дорогам Германии. Берлин, который хотел подчинить себе мир, после четырех лет войны удирает из Берлина. Второй город Германии, Гамбург, приказал долго жить. Полмиллиона гамбургских погорельцев ютятся в поле. Колбасникам хотелось во что бы то ни стало есть волжскую стерлядку и алжирские финики. Они уже сидят на куче пепла. Они еще будут грызть землю.

Немцы уверяли, что с ними «вся Европа». Каждый день они ожидали присоединения к ним новых государств. Теперь они понимают, что у тюремщика нет других союзников, как замок и плеть. Когда тюремщик слабеет, узники начинают прикидывать, через какую стену им перепрыгнуть. «Отставка» Муссолини — это только предисловие. Итальянские фашисты и под-фашисты сбросили толстого Бенито, как балласт.

Бадольо Пьетро, итальянский военный и политический деятель, маршал (1926), маркиз Саботино. Свержение Бенито Муссолини прошло на удивление легко, ни один из его сторонников не попытался вступиться за своего патрона. Заняв пост премьер-министра, Бадольо оказался в очень сложном положении. Он не мог сразу же перейти на сторону союзников, так как немцы немедленно бы оккупировали страну. Бадольо ввел военное положение и подавил выступления коммунистов, которые могли спровоцировать немцев. Но в то же время все видные лидеры фашистского режима и поддерживавшие Муссолини генералы довольно быстро оказались за решеткой, так как маршал стремился как можно скорее ликвидировать фашистский режим, поставивший Италию на грань катастрофы. После отречения короля Виктора Эммануила 9 июня 1944 года Пьетро Бадольо подал в отставку. Дважды его пытались усадить на скамью подсудимых: сначала он был заочно приговорен к смертной казни по решению военного трибунала, созванного в Вероне Муссолини в конце 1943 года, а затем уже после войны – по обвинению международного трибунала. От тюрьмы его спасло только личное вмешательство Черчилля. В 1947 году все обвинения с Пьетро Бадольо были сняты, и он удалился в свое родовое поместье. Первый премьер-министр постфашистской Италии умер в Граццано-Монферрато 31 октября 1956 года.

Синьор Бадольо, за удушение ипритом абиссинцев, получивший звание «герцога аддис-абебского», клянется, что он будет служить Гитлеру не хуже, чем дуче. Но кто берет всерьез такого Бадольо? Итальянцы проявляют куда более, воинственный дух на улицах Милана, нежели на полях Сицилии. Одна немка пишет своему мужу: «После последних событий у меня сделалось нервное заболевание. Я не могу сидеть одна в комнате. Доктор говорит, что это неврастения, боязнь пространства и боязнь одиночества». Да, приходит возмездие. Они хотели завоевать мир. Они обратили Европу в пустыню, и среди этой пустыни у них боязнь пространства. У них кружится голова от зловещей пустоты, от страшного зияния. Они понимают, что они — одни. На их похоронах не будет ни итальянцев с мандолинами, ни румын со скрипками. На их похоронах венгры не запляшут чардаша, и даже Лаваль не разорится на венок из чертополоха.

Курт Дитмар, генерал-лейтенант, командир пехотной дивизии. С 1942 года официальный обозреватель от вооруженных сил фашистской Германии на имперском радио. Отличался, особенно в конце войны, реалистичными комментариями о военной ситуации. Отмечен рейхсминистром пропаганды Геббельсом. В мае 1945 года Курт Дитмар с 16-летним сыном пробрался в расположение американских войск. Он был интернирован и находился в генеральском лагере Трент-парк вблизи Лондона. Его несколько раз вывозили в Спецлагерь XI (Island Farm) в Уэльсе для высокопоставленных нацистов, обвиняемых в военных преступлениях в Нюрнберге. Записи его разговоров тайно записывались. Выступал в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе. В середине мая 1948 года был освобожден и жил в дальнейшем в ФРГ.

Генерал-лейтенант Дитмар чувствует, что «колоссальная» ложь немецких сводок больше не успокаивает немцев. Он пытается быть откровенным. Вот цитата из его обзора от 10 августа: «Наше положение на сегодняшний день таково, что за предшествовавшим в первые годы войны подъёмом на гребень волны теперь последовало падение... Всё сводится к тому, чтобы выдержать». Сложностью синтаксиса генерал-лейтенант пытается несколько замаскировать истину. Но он произнес правильное слово. Впервые это слово произнесено вслух в Германии, произнесено официальным представителем рейха. Это слово — падение. Героизм Красной Армии, ее победы под Орлом и Белгородом, ее наступление на Харьковском направлении, сметающее все преграды, сделали свое: немцы заговорили о падении. Пока они говорят о падении своего положения. Что же, они учатся падать. Им придется произнести еще два слова: падение Германии.

Напрасно Дитмар умоляет немцев «выдержать». Не для того Гитлер воспитывал своих волчат, лишенных совести, чтобы они что-то выдерживали. Немцы шли на войну, чтобы взять, чтобы взятое удержать. Они не понимают, почему они должны "выдержать". Нет у них возвышенных чувств, которые позволяют народу вынести все испытания. Командир 2 вело-эскадрона старший лейтенант Курт Мюллер, сдавшийся в плен у Белгорода, заявил: "Мои солдаты говорят, что ужасный конец лучше, чем ужас без конца".

Наши операции в районе Харькова показывают, что мы сильнее немцев. Мы берем их не только числом, мы берем их умением, силой огня, зоркостью командования, отвагой бойцов. Гитлер по-прежнему держит три четверти своих дивизий на нашем фронте, но 1943 не 1941: сезон немцев кончился раз и навсегда. Два года испытаний закалили нашу армию. Страдания народа придают силы каждому бойцу. Мы видим теперь, что немца можно бить. Его можно бить и добить. Мы куем железо, пока горячо. У наших друзей, англичан и американцев, есть хорошая пословица: «Коси сено, пока солнце горит». Сейчас солнце горит и время косить сено. Время добить немцев. (Илья ЭРЕНБУРГ).

Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Фондом Президентских грантов, мы продолжаем публикации проекта "День в день 80 лет назад". Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1943 год. Просим читать и невольно ловить переплетение времён, судеб, характеров. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.