Эта история написана на основе рассказа участника происходивших событий. Имена и фамилии людей, упомянутых в тексте, изменены.
1.
Небольшой паровой буксир «Зюйд», старательно упираясь лопастями колес в обскую воду, пыхтя от натуги, тащил наискосок, от правого берега к левому два основательно загруженных карбаса. Карбасами в далекие пятидесятые (да и иные) годы называли деревянные баржи, способные принять на борт до 50-и тонн груза.
- Черти бы побрали этого Мешкова, - с досадой думал, вспоминая директора Бийского спирт завода, капитан буксира Иван Петрович Космачев, вглядываясь в искрящуюся в лунном свете полосу воды над Осиновым перекатом, тянущегося от высокого обрыва справа и исчезающую только вблизи левого берега, - план у него горит! Ну вышли бы на пару часов позже и что? Куда бы опоздали? Зато перекат бы этот при свете прошли.
Озабоченно оглянувшись назад, капитан попытался оценить, как сильно быстрое течение сносит второй карбас к опасному месту. Хотя точную оценку сделать не удалось, Иван Петрович понял, что все пока не особенно плохо. Однако там, ближе к левому берегу стремнина обычно такая, что даже с одним карбасом «Зюйду» удавалось с трудом пройти петлю фарватера так, чтобы большая деревянная баржа проскочила мимо мели на безопасном расстоянии.
- Да все нормально будет, - убеждал вчера Космачева директор завода, - ну нагрузили немного лишнего, что с того? Не на себе же потащишь, река понесет. И перекат твой осиновый нормально проскочишь. Сам ведь знаешь, что пару дней назад в горах ливни прошли. Так что сейчас вода в реке прибывать начинает. У тебя в запасе не сотня метров будет на повороте, а полторы или две.
- Знаток нашелся, - мысленно фыркнул капитан, вспомнив рассуждения Мешкова, - сто раз объяснял ему, что по большой воде еще хуже здесь. Течение-то раза в полтора быстрее получается. Крыса сухопутная, - едва ни в слух выругался он в адрес директора, хотел добавить что-нибудь более основательнее, но, увидев на смещающийся влево белый огонь «перевалки», рявкнул рулевому, - лево десять! Сносит!
- И так лево, - отозвался рулевой, - больше некуда. Мель от нас метрах в десяти.
Самым скверным на этом участке было то, что обходить перекат надо было по узкому проходу. Выше по течению была мель, тянувшаяся от темневшего выше по течению острова и занимавшая чуть ни половину ширины реки. Пароходство с самого начала навигации добивалось, чтобы на этот участок пригнали «грязнуху» (так было принято называть земснаряд). Ответом были обещания и заверения, что к концу июля работы по углублению и расширению фарватера здесь начнутся точно.
Несмотря на ночное время, Космачев чувствовал, что «Зюйд» с двумя карбасами буквально несется, подталкиваемый течением. В машинном отделении мужики старались во всю. Об этом свидетельствовали искры, время от времени вылетающие из трубы буксира.
- Ишь, как Васька там упирается, - усмехнувшись, подумал Иван Петрович, рассматривая очередную порцию искрящегося выброса, осветившего корму буксира, - знает, что Мешков в качестве приза нам ящик водки выделил.
- Бакен прошли, - хрипло, напомнил рулевой.
- Держи к берегу, - скомандовал капитан, - надо, чтоб второй баркас проскочил.
Напряженно вглядываясь то в приближающийся темный невысокий обрыв, то во второй карбас, увлекаемый течением в сторону переката, Космачев старался не пропустить нужный момент. Вот первый карбас миновал бакен, вот к нему приближается второй карбас. Сейчас на нем двое рулевых старательно упираются, удерживая руль так, чтобы посудину не снесло на эту мель.
- Пропади пропадом этот перекат, - с досадной злостью думал капитан, глядя на все сильнее смещающийся вниз по течению второй карбас, - ну, камень там сплошной внизу, и что? Взорвали бы давно, да проход расчистили!
Когда до обрыва оставались считанные метры, а второй карбас миновал бакен, «Зюйд» сделал крутой поворот вправо и усердно зашлепал колесами вдоль берега, стараясь провести оба карбаса по узкому проходу. Первая деревянная баржа, выступающая над водой совсем чуть-чуть, а значит сидевшая в ней метра на два с лишним, шла по проходу почти в след за буксиром.
Когда, казалось, самое скверное позади, капитан увидел, что второй карбас не идет в след за первым, быстрое течение просто несет его к перекату. Вперед он пойдет только после того, как канат натянется вновь, но из-за крутого поворота, выполненного буксиром и первым карбасом, это не происходило.
- Может, пройдет, - с надеждой думал Космачев, - бакен-то прошли.
Пыхтя паровой машиной, «Зюйд» стремительно шел вдоль берега. Первый баркас послушно следовал за ним. Второй… Иван Петрович вдруг понял, что вторая баржа остановилась. Прошло несколько секунд, и все, находящиеся на буксире почувствовали сильный рывок, от которого посудина остановилась, и, продолжая шлепать большими колесами, повернулась носом в сторону реки.
- Стоп машина, - со злостью рявкнул капитан и, обернувшись назад, прокричал в рупор, - эй, на карбасе, что там?
Ответа Космачев не дождался. Он лишь смог рассмотреть, как глубоко сидящий в воде карбас медленно правым бортом вперед движется вниз по течению, как его темный силуэт начинает подниматься над водой, как двое рулевых прыгают за борт, и как карбас, поднявшись еще выше, начинает оседать, погружаясь в воду.
- Человек за бортом! – крикнул капитан, - подвахтенные, спустить шлюпку!
2.
Дверь небольшого, аккуратно срубленного дома на берегу открылась. Надевая на ходу старенький выцветший пиджачок, от дома к спуску с невысокого обрыва шагал бакенщик Иван Дмитриевич Клепиков.
- Чего это там? – спросил он сам себя, увидев выше по течению, сразу под Осиновым перекатом хорошо знакомый паровой буксир «Зюйд» и сидящий почти по палубу в воде черный карбас, - бакен они там мне ни свернули? – забеспокоился Иван Дмитриевич, - однако на якорях стоят.
Участок бакенщика протянулся на три километра по реке. Домик его находился почти посредине этого участка. Каждый вечер Клепиков, на большой дощатой весельной лодке объезжал свои владения, зажигая огонь семи бакенов и двух перевалок, каждое утро он вновь объезжал участок, чтобы погасить огни. Начинал всегда сверху, с красного, стоящего в полутора сотни метров выше того, который указывал на оконечность Осинового переката.
Реку здесь Иван Дмитриевич знал хорошо. Поднимаясь против течения, он прижимался к берегу, где течение часто закручивалось в слабые водовороты. Так и сейчас, не особо устав, бакенщик довольно быстро догреб до Осинового переката, чуть ниже которого на спокойной воде стояли на якорях буксир и карбас.
- Иван Дмитриевич, - услышал бакенщик голос капитана «Зюйда», - греби сюда.
Выслушав рассказ о происходивших на перекате ночных событиях, Иван Дмитриевич Клепиков, будучи, как сказал капитан буксира, должностным лицом, подписал тот же составленный документ, подтверждающий, что кораблекрушение произошло из-за перегруза карбаса, допущенного директором спирт завода, а также из-за сильного течение, причиной которого стал подъем воды в Оби.
Пока Клепиков спускался по своему участку до последнего бакена, мимо него медленно прошли две маленькие самоходные баржи, а потом прошлепал колесами и «Зюйд», потащивший оставшийся невредимым перегруженный водкой карбас к месту назначения.
Озабоченно гребя против течения, направляясь к своему домику, Иван Дмитриевич обдумывал план операции по спасению ценного груза. Под перекатом было довольно глубоко, так что без какого-то оборудования обойтись было невозможно.
- Ты только сам в воду не лезь, - посоветовала бакенщику его супруга Дарья Ивановна, - да и не добыть с карбаса ничего. Там ведь какие-то крышки большие трюм закрывают.
- Крышки эти деревянные, - назидательно сообщил жене Иван Дмитриевич, - они аккурат почти по ширине карбаса. Их сразу с мест сорвало и водой унесло. Придумать что-то надо…
Идея осенила бакенщика сразу после завтрака. Огнем паяльной лампы он разогрел зубья широких вил, которыми работники сахарного завода подбрасывают сахарную свеклу, скатившуюся с кагата. Используя тяжелый молоток и обух топора вместо наковальни, он превратил зубья в подобие крючков. К получившемуся инструменту Иван Дмитриевич приладил черенок (рукоятку) от стоговых вил.
Найти место, где на дне чуть ниже переката покоился затонувший карбас было не трудно. Судя по якорной цепи, опустившейся в воду под тупым углом, до дна здесь было минимум пять метров. Проверяя шестом, что находится в глубине под лодкой, бакенщик убедился, что крышку большого люка в палубе карбаса и в самом деле унесло течением.
Приспособление, сделанное для добычи сокровищ, оказалось весьма эффективным. Опустив модернизированные вилы в глубину карбаса, Иван Дмитриевич, покачивая черенок в стороны, чуть поднимая и опуская его, пытался подцепить добычу. Вскоре из-за дополнительной тяжести он понял, что зубья вил что-то подцепили. Этим чем-то оказалась бутылка. Играя на солнце всеми цветами радуги, она лежала на крючьях зубьев.
- Ну ко, как она, - пробормотал себе под нос бакенщик, срезая с горлышка бутылки сургуч, - часом не испортилась?
Отпив несколько глотков, Иван Дмитриевич пришел к выводу, что качество напитка не пострадало при кораблекрушении. Свернув из газеты, на всякий случай всегда лежащей в кармане пиджака, пробку, он заткнул ею бутылку, аккуратно пристроил ее в сумке с инструментами и приступил к добыче новых образцов затонувшего сокровища.
Продолжение следует