Третья часть.
Пробудили Надежду детские крики, что доносились из кухни. С трудом открыв тяжёлые веки, девушка повернула голову и заметила лежащую напротив бабушку, что не сводила с неё глаз.
— Доченька, с тобой всё в порядке? — тихо спросила она.
— Голова раскалывается и тело ноет,— тяжело дыша, ответила Надя.
На пороге комнаты возникла мать и, услышав слова дочери, шаркая тапочками, приблизилась к той.
— Да у тебя жар, Надюха! Щеки огнем горят! — приложив ладонь ко лбу, заявила она. — Погоди, сейчас дам тебе таблетку. Станет легче.
Женщина подошла к потёртому серванту и вытащила коробку. Порывшись в лекарствах, наконец, нашла, что следует. Сунув дочери пару таблеток и стакан воды, спешно засобиралась. Сначала отвести младших детей в садик, затем на работу. Отец убежал похмеляться к мужикам в гараж.
— Надюша, тебе лучше? — поинтересовалась бабушка, когда они остались одни.
— Лучше. Кажется, температура снижается. Только вот на душе тошно. Жаль, нет такой таблетки, чтобы и эту боль унять, — вздохнула внучка, вспоминая ночной визит жуткой незнакомки.
— Измерь мне давление, дорогая. Плохо что-то, голова кружится и всё плывет перед глазами, — попросила бабушка.
Надежда поднялась с кровати и, чуть шатаясь, направилась к ней. Прихватив тонометр, принялась за дело.
— Хм, всё в норме, — нахмурилась она и, взяв в свою руку ладони бабушки, добавила: — Холодные. Сейчас разотру!
Бабушка слабо сжала ладонь, чуть удерживая внучку и глядя в глаза, жалобно взмолилась:
— Надюша, девочка моя, расскажи, что ты натворила?
В её взгляде смешались и боль, и волнение за судьбу любимой внучки. Сердце Нади ёкнуло. Терзаемая страхами за свою жизнь, она поведала о содеянном ею. И о несчастной Лере, и о кольце, и о женщине без лица, что мучает по её ночам.
— Что же ты натворила, глупая! — хваталась за сердце старушка, узнав правду. — А колечко то кольцо не простое! Знать, мать Лерки просекла о твоих злодеяниях. И неспроста ты подклад нашла. Подложили его тебе под самый нос, знали о жадности присущей, и что не устоишь. Сама свою смерть в руки прибрала. Порча на кольце была и думается мне, на смерть твою.
Наде вдруг стало очень страшно, и она не могла сдержать слёз.
— Не реви! Есть у меня одна хорошая приятельница. Уж она то знает толк во всех подобных делах. Возьми на полке мой старый блокнот, найди телефон Авдотьи. Набери и приложи трубку к моему уху, — скомандовала бабушка Нина.
Надежда быстро нашла старенький блокнот и нужный телефон. Набрала дрожащей рукой цифры и передала трубку бабушке. Та взглядом указала внучке покинуть комнату и закрыть дверь.
Ожидание было томительным. Надежда теребила руки, кусала губы, замерев у окна. «Что если Авдотья откажется помочь?» — испуганно размышляла она. Однако вскоре бабушка окликнула её и сообщила, что приятельница готова принять Надю.
— Запиши адрес и отправляйся немедля! — приказала бабушка.
— Бабуль, у меня денег разве только на проезд в одну сторону хватит. Чем же я оплачу её помощь? — ахнула Надя.
— Не требуется. Должок у неё передо мной имеется. Много лет тому назад Авдотью на вокзале повстречала. Юная она тогда была, как и я. Бродила грязная, голодная, не знала, куда себя деть. А как на вокзале очутилась? Так семья её постаралась. Не приняла родня ведьмин дар, что из неоткуда появился в их роду. Испугались кары небесной. Пугала родню тем, что всё наперед знала. Смерти предсказывала, чёрное да плохое в людях за версту чуяла. Поначалу сторонились её, а потом и вовсе выгнали из отчего дома. Да разве же девчонка в том виновата была? Пожалела я Авдотью, договорилась с комендантом общежития, где сама жила. Так мы с ней и ютились в одной комнате около года, пока она не перебралась в деревню. А там уж легче стало, да и люди к ней сами за помощью потянулись. Ты, доченька, поезжай и ничего не бойся, — закончила бабушка.
Поздним вечером Надежда сошла с автобуса и очутилась в тихой деревеньке. Нужный дом нашла быстро, благо местные подсказали. Девушка стояла у ветхого, неприметного низенького домика. В оконцах горел свет и виднелся силуэт хозяйки. Надя взялась за калитку, та, в свою очередь, со скрипом отворилась. Пройдя во двор, постучала в дверь.
Послышались шаги. Дверь распахнулась, и в свете мерцающей лампы возникла маленькая худенькая старушка.
Аккуратно собранные в пучок седые волосы, морщинистое лицо и глубокий проницательный взгляд. Старушка добродушно улыбнулась.
— Пожаловала. А я уж заждалась! Ну, проходи, деточка, в избу, сейчас чай пить будем, — пригласила Авдотья, признав в госте внучку Нины.
Внутри дома оказалось весьма уютно и пахло пряными травами. Старушка указала на умывальник, а сама принялась наливать чай. Надежде подумалось, что Авдотья вот-вот приступит к делу. Начнет колдовать или, как минимум, за кружкой чая поинтересуется, что же такое натворила Надя. Но вместо этого она, усадив гостью за стол, долго расспрашивала о бабушке, вспоминая их встречу. После сетовала на плохой урожай в этом году, да на кур, что обленились и почти не несут яйца. Девушка недоумевала от происходящего. А когда старушка и вовсе расстелила постель и, пожелав добрых снов, удалилась в другую комнату, Надя подумала, что зря она припёрлась в такую даль. «Должно, быть, Авдотья совсем из ума выжила под старость лет. Завтра же на рассвете возвращаюсь домой!» — решила Надя, отвернулась к стене и погрузилась в крепкий сон.
Глубокой ночью она проснулась от тяжелого взгляда в спину. Обернувшись, в полумраке избы разглядела стоящую напротив Авдотью. Всё такая же аккуратная, но уже не столь добродушная. Её глаза смотрели сердито, брови гневно нахмурились. В своих руках она крепко сжимала розгу. И вдруг, сдёрнув с девки одеяло, взмахнула той самой розгой и нанесла первый удар:
— Получай, что заслужила, дурная твоя голова!
От страха и боли Надежда завизжала и прижалась к стене. Розга снова свистнула в воздухе.
— Вот тебя, змеюка! — не унималась старушка.
Девушка свалилась с кровати и на карачках поползла от сумасшедшей старухи.
— Бестия! Чёрная твоя жалкая душа! Черти с тебя потешаются! — шипела Авдотья, продолжая хлестать девицу.
В поисках спасенья, с дикими воплями и подгоняемая старушкой, Надежда металась по избе.
— Ишь, что удумала! Невинную девочку в гроб свести. Ух, окаянная! —кричала Авдотья.
— Я этого не хотела! — захлёбываясь слезами, попыталась оправдаться Надя.
— Лжёшь, стерва! Хотела! Ещё как хотела! — процедила сквозь зубы Авдотья, нанося следующий удар.
Девушка стояла на своём, продолжая повторять:
— Я этого не хотела!
— Хотела! Поделом тебе, гадина! Я из твоей башки всю дурь выбью!
И махала старушка розгой до тех пор, пока вымотанная и измученная болью Надя не заорала той в лицо:
— Да! Хотела! Смерти её желала, а удачу, счастье и любовь себе прибрать! Всё так!
Старая Авдотья замерла, тяжело вздохнула и, откинув розгу в сторону, проговорила:
— Созналась таки! Теперь пора изгнать ту тварь, что прицепились к тебе через кольцо, и покаяться!
Авдотья зажгла свечи, прошла на кухню и вернулась с большой металлической чашей, наполненной водой. Смочив лоскут белой ткани, подала Надежде и велела обтереть лицо. Забрав лоскут, протёрла зеркало трельяжа. Поставила стул напротив и приказала девушке присесть. Дрожа и тяжело дыша, Надя повиновалась. Авдотья стояла позади и, невнятно бормоча, читала некое заклинание.
Лицо Нади обдало жаром, затем и всё тело. Вскоре боль стала невыносимой, её словно бросили в кипящее масло. В глазах потемнело, и она уже почти потеряла сознание, когда над головой раздался шепот Авдотьи:
— Открой глаза и смотри!
— Нет, нет! — завертела Надя головой.
— Узри! — прохрипела ведьма. И, схватив девку за волосы, запрокинула голову и собственными пальцами открыла той глаза.
Наде пыталась кричать, но сил не осталось. В зеркале напротив неё была та самая безликая женщина. В следующую секунду её лицо стало обретать черты, в которых Надежда признала саму себя. Бесовка из зеркала перерождалась в её точную копию. Забирая не только её жизненные силы, но и душу. Вдруг она вытянула вперёд свои костлявые серые руки и вцепилась в горло Нади. Обжигающие руки сдавили шею, медленно лишая жизни. Девушка захрипела, рухнула со стула и завалилась на пол. Последнее, что ей удалось узреть, как старая Авдотья подскочила к трельяжу и прикрыла зеркала.
Следующие три дня Надежда провела в беспамятстве. В бреду ей чудилась женщина без лица, что молчаливо стояла у кровати и тянула к ней свои цепкие руки. Хотелось бежать, но тело словно окаменело. В такие моменты появлялась Авдотья и, взмахивая розгой и бранясь, прогоняла безликую женщину.
Время от времени мерещилась Лера. Выглядела она болезненной и унылой, смотрела с обидой и осуждением во взгляде и молчала. Надя рыдала и умоляла простить её.
И, наконец, девушка пришла в себя. Старушка помогла ей приподняться и присесть спиной к подушке. Напоила душистым отваром.
— Не бойся, деточка, всё закончилось. Порчу сняла, бесовку прогнала, — проговорила она.
— А как же Лера?
— За неё не беспокойся, она поправится. Тебе теперь о себе подумать надо, — задумчиво проговорила Авдотья.
— Я не понимаю. Вы же сказали, что всё закончилось?
— Так оно так. Закончилась одна история, другая начинается. Понимаешь, милая, не имела бы ты дара ведьмина, не возымело бы действия твоё колдовство. Лишь увидев тебя, поняла: ты такая же, как и я. Одна беда, пользоваться своей силой ещё не умеешь. Да и нельзя во зло чудный дар использовать. Служить людям надо во благо. Игры с нечистой силой ради своей корысти к добру не приведут. И расплата тебя рано или поздно настигнет. В таких делах я не властна. И всё же таить не стану. Скажу, как вижу наперед. Женского счастья ты не обретёшь, судьба у тебя такая. За грех расплата. Ни мужа, ни детей не будет. Как бы тебе не хотелось, а всю свою жизнь одна проживёшь. Ещё хуже будет, ежели воротишься домой, пойдешь по стопам родителей. Сопьёшься и сдохнешь зря. Оставайся со мной, я тебя всему обучу, так хоть людям помогать после моей смерти станешь. Мне то недолго осталось. Как помру, дом мой тебе перейдет. Ты не торопись, обдумай всё! — закончила Авдотья и оставила Надю одну.
Надя не торопилась и осталась ещё на неделю. Затем на месяц, на год, другой. И спустя время после смерти Авдотьи, начали обращаться к молодой ведьме за помощью не только местные жители, но и приезжающие из далёких городов люди. Всём помогает Надежда, помня наставления Авдотьи, служит лишь во имя добра.