Интерпретация – истолкование или разъяснение смысла чего-либо. Многие думают, что умение переводить информацию на более понятный и простой язык прерогатива людей сферы образования. Отчасти да, но и не только. Интерпретаторы нужны и в экологии, и в музейном деле, и даже в искусстве.
Об интерпретации наследия и перспективах ее развития мы побеседовали с сотрудницей Музея пустыни Аризона-Сонора Мари Лонг.
– Мари, как Вы думаете, для чего нужна интерпретация наследия в современном мире?
– Уже более 20 лет я занимаюсь интерпретацией наследия и обучаю этому других людей не только в нашей стране, но в других уголках мира. Я уверена, что интерпретация – отличный инструмент не только преподавателей, но и сотрудников музеев, заповедников, зоопарков, океанариумов и других организаций подобного плана для привлечения людей и пробуждения у них интереса к истории, природе или любой другой деятельности. Гиды-интерпретаторы не просто выдают информацию, а стараются сделать ее личной для каждого посетителя, помогая найти отражение в ней себя и глубже прочувствовать услышанное и увиденное.
– На кого больше направлены интерпретативные техники – на детей или взрослых?
– Абсолютно на всех.
– Дети – та аудитория, которую мы воспитываем сейчас. С взрослыми сложнее. Многие из них идут, например, в музей и думают, что там их встретит скучный гид, рассказывающий неинтересные факты, которые они никогда не запомнят. Поэтому отказываются от его услуг.
– В США было примерно так же. Но мы стали менять фокус зрения работников нашего музея на то, чем они занимаются. Стали пересматривать и перестраивать туры и экскурсии так, чтобы они были интересны аудитории, а не гиду. Нельзя забывать, что каждая группа посетителей индивидуальна и требует своего подхода – то, что понравится школьнику, может никогда не найти отклика у людей старшего поколения. После начали появляться и активно применяться различные интерпретативные техники.
Нельзя забывать, что хороший интерпретатор может рассказать посетителям такие истории, которые останутся за кадром, если его не будет.
- В то же время, гид может и должен провоцировать людей на дальнейшее изучение той или иной темы. Еще, в последнее время стало популярно использовать те же музеи не совсем по прямому своему назначению. Мы, например, проводим вечеринки для любителей йоги или уроки рисования. Так мы меняем восприятие музея в сознании и сотрудников, и людей, которые его посещают.
– Вы упомянули, что много путешествуете в том числе и с миссией внедрения интерпретативных техник. Отправляясь в очередной вояж, подмечаете ли Вы особенности интерпретации того или иного места или города?
– Конечно. Как-то я была в Лондоне и посещала разные музеи. Самым поразительным для меня стало то, что вход в большинство из этих музеев бесплатный. И ведь это привлекает многих людей самых разных возрастов и интересов. Еще одно место, которое меня поразило в плане интерпретации наследия – это Эквадор. У них действует программа по сертификации гидов среди местного населения. И есть закон, согласно которому любой турист, посещающий страну, обязан нанять именно местного гида. Еще одно отличие, которое я заметила, посетив немало городов и стран, – сегодня популярно быть волонтером. И особое место в волонтерском движении занимают, конечно, волонтеры-интерпретаторы.
– В России тема волонтерства многими до сих пор воспринимается неоднозначно. Для людей далеких от этого, волонтер – грубо говоря, бесплатная рабсила. Как изменить отношение людей к тому, что, помогая заповеднику, например, мы помогаем самим себе в первую очередь? Что притягивает добровольцев в Музей пустыни?
– Одна из главных причин, почему к нам приходят волонтеры, – желание работать на природе. В нашем Музее 700 волонтеров, причем самых разных возрастов и профессий – от домохозяек до докторов, адвокатов или профессоров. Есть пожилые люди, которые всю жизнь работали и мечтали быть ближе к природе. И, выйдя на пенсию, смогли осуществить мечту. Есть студенты, которым важно получить новый опыт и включить его в резюме, пройти стажировку или практику и получить зачет в университете. Есть и волонтеры-подростки, заинтересованные в развитии навыков публичного выступления или же интересующиеся природой своего региона.
Вообще, за каждым волонтером закреплена та или иная работа, которую он может и готов выполнять. Например, люди старшего поколения никогда не будут привлечены к строительству троп, но они могут встречать гостей, продавать сувениры. И тем более не каждому доверят вести экскурсии.
- 300 волонтеров из общего их числа – это те люди, которые прошли специальное 15-ти недельное обучение, после которого могут работать с посетителями в качестве интерпретаторов. Но здесь важно понимать, что волонтеры, ни в коем случае, не заменяют сотрудников музея. Они просто позволяют им заниматься своей работой и делать гораздо больше, чем они могли бы сделать, не будь волонтеров.
Текст и фото Ирина Рыжакова, «Точка кипения — Санкт-Петербург. ГУАП»
#точкакипенияспбгуап #ткспбгуап #питеркипит #гуапкипит #сеть #аси