Известный факт: если хочется, чтобы собака что-то делала или чего-то не делала, не получится просто ее об этом попросить. Пса нужно качественно мотивировать. Спасибо собачьему боженьке, что в большинстве случаев хватает еды и доброго слова, вовремя подсунутых собаке, которая ведет себя правильно. Но собаки — живые звери, которые имеют свои предпочтения, страхи или тайные пристрастия.
И это основная сложность в работе с их поведением, потому что, когда у зверя есть сильная внутренняя мотивация и она мешает наслаждаться песьим обществом 24 на 7, это становится практически неразрешимой проблемой поведения.
Приведу пример, как всегда, из собственной жизни с собаками. Одна из моих сучек — вельштерьер Борсук — почему-то решила, что не станет мирно жить с другой моей сучкой — Лидуськой. Это сложно объяснить внешними обстоятельствами — Лидуся сто процентов времени мирная, спокойная и неконфликтная собака. Она не имела претензий к Борсуку с момента ее появления у меня в доме. При этом другие члены нашей стаи Борсука не интересуют. Она славно ладит с третьей сучкой Тучей, спит в одном лежаке с котами и в целом отлично себя чувствует, если Лидуськи нет поблизости. Даже на посторонних собак на улице терьерица научилась реагировать спокойно довольно быстро.
А вот прогнать Лидуську из дома — это и есть сильная внутренняя мотивация Борсука. И ее не побороть стандартными назначениями из учебников по контробусловливанию. Борсук, конечно, любит еду и с помощью еды уже научилась массе приличных манер. Но ее желание прогнать Лидуську гораздо сильнее, чем ее любовь к самой вкусной вкусноте. Тут, конечно, хочется передать привет всем, кто считает собак примитивным набором условных и безусловных рефлексов. Если бы это было так, вряд ли бы мы сталкивались со сложностями воспитания. Формируй себе рефлекс и бед не знай. Но когда в дело вступает сильная внутренняя мотивация, задача уже звучит как «попробуй переубеди».
То, что я говорю, не ярлык «неисправимая», приклеенный к собаке. Это лишь наблюдение о том, что иногда поведенческие проблемы сложнее, чем кажутся на первый взгляд. Но коррекции поддаются и те собачьи мотивы, которые слишком сильны, чтобы отринуть их за пару-другую колбасьих попок. Просто на это требуется сильно больше времени и более хитрые планы «перевоспитания». Собакам же нельзя объяснить словами, что некоторые их мотивы не приветствуются в обществе, что для их же блага нужно срочно прекратить бросаться на лидусек и тогда вокруг воцарится мир и благодать. Придется использовать в качестве метода коррекции вот эту самую мотивацию.
Возьмем Борсука, которая хочет прогнать Лидуську. Ее основное желание — чтобы эта мерзкая сучка «покинула чат». И вот моя задача — научить Борсука, что Лидуська покидает чат только в тот момент, когда терьерица на нее не косится, не вопит и не бросается. По сути, я даю собаке то, что она хочет, но только в тот момент, когда меня устраивает ее поведение. Это не значит, что такая стратегия станет постоянной и Лидуська будет уходить всякий раз, когда Борсук успокаивается. Это значит, что Борсук привыкнет, что мечты сбываются, только если вести себя определенным образом. И привыкнет так себя вести постоянно.
Конечно, собаку, которая сильно хочет чего-то для нас неприемлемого, можно каждый раз отвлекать какой-то заместительной мотивацией. Скажем, пихать внутрь пса вкусноту, пока он смотрит на другого ненавистного пса и не бросается на него с оскорблениями.
Но это будет работать только здесь и сейчас, не закрепляя поведение на будущее. Как работает, к примеру, приучение собаки к наморднику. В процессе занятий мы даем понять псу, что к наморднику прилагается мамичкина доброта, еда и всякое веселье. Потерпеть ради этого странную штуку на носу? Нет проблем, очкарики вон еще и не то терпят.
Но бывают собаки, которые не терпят прикосновений. Особенно в области лица. Для них намордник — покушение на святая святых. Все колбасьи попки мира не сравнятся по степени удовольствия с возможностью содрать с носа посторонний предмет и гулять свободно. С этим бывает настолько сложно работать, что такой пес обречен ходить в наморднике только под мамичкино улюлюканье и сырочковый дождь. Иначе его снова начинает обуревать желание снять ненавистную корзину с лица. А можно поощрять пса за ношение намордника тем, что он действительно хочет в этот момент — то есть освобождением от намордника.
Посиди, мол, дорогой пес, в этой штуке 10 минут, не пытаясь оторвать ее от лица вместе с носом, и получишь главную награду. И он сидит все дольше и дольше, а потом ходит и даже отвлекается на всякое, помня, что главная награда придет, если вести себя прилично.
Понятно, что прежде, чем ставить диагноз «слишком сильная внутренняя мотивация», нужно попробовать обычные методы исправления нежелательного поведения. Желательно под контролем того, кто понимает в собаках. Эту штуку легко спутать с упрямством или нежеланием собаки делать что-то в конкретных условиях, да много с чем на самом деле. Вот, скажем, ваш мистер Бульдог отказывается сидеть на выдержке. В 99 случаях из ста это не потому, что у него сильна внутренняя мотивация вскочить и потащиться за вами, а не торчать там, где вы его оставили. Просто он бульдог, собака с жизненным девизом «вижу цель — не вижу препятствий». Ему нужно больше повторений для закрепления навыка, чем среднестатистической миссис Аусси. Зато, когда навык будет разучен до конца, бульдога не сдвинешь с выдержки и бульдозером, потому что мама сказала: «Сидеть». Это будет его новой целью, которой не страшны никакие препятствия.
Для некоторых собак слишком сильной мотивацией становится выслеживание и убийство дичи. Чуваки-охотники — это не только и не столько те, кого специально выводили для преследования разного зверья. Как правило, даже охотничьи собаки прекрасно обучаются тому, что поднимать птицу или выгонять из норы лисицу нужно строго по команде. А те редкие экземпляры, которые жизни не представляют без погони за кем-нибудь пернато-волосатым, будут требовать постоянного контроля. И не факт, что завели вы их, чтобы по болотам за утками ходить. Такая страсть может встретиться у пса любого происхождения. И это, скорее всего, проявление тревоги, и истинное желание пса-охотника — не завалить кабана, а справиться с тревогой привычным способом. То есть погоней за тем кабаном. Других способов он просто не знает. И тут работать нужно не только с поощрением погоней, а с самой тревогой. Искать для пса другие способы ее снять или искать и устранять ее источник, если это возможно.
Борьба с сильными собачьими страхами — это, чаще всего, тоже борьба с сильной внутренней мотивацией. Неслучайно псы, пребывая в ужасе, не отвлекаются на еду, на мамичкин голос и на управление поводком. Прошлый опыт, сформировавший этот мотив, говорит им, что нужно спасаться от смерти.
А когда спасаешься от смерти, совершенно нет смысла есть еду или откликаться на собственное имя. Пугливым собакам понравилась бы поговорка «Перед смертью не надышишься», и не нажрешься, кстати, тоже. Потому они и не жрут в этот момент. Люди с фобиями тоже не ведутся на уговоры и ништяки. Излечиться от них можно только с помощью терапии или посредством сложнейшей внутренней работы.
Коррекция сильных страхов — это самое сложное, что можно встретить в песьем поведении. И если какая-то внутренняя собачья мотивация настолько же сильна, насколько может быть силен страх, то придется запастись длинным планом и сильным терпением. С Борсучком у меня все именно так и происходит, хоть ее «ненависть» к Лидусе — это не страх, но позади уже полгода плотной работы над этим, а финал еще далеко. Я, конечно, планирую избавиться от этой борсучьей мотивации, но понимаю, что она не исчезнет без следа. Терьерские предъявы будут периодически возвращаться — на сильном стрессе или в связи со сменой обстоятельств — даже когда мы уже более-менее расслабимся и рискнем снимать с этой собаки намордник в обществе.
Для победы над сильной мотивацией нужно сильное подкрепление. Как я хвалю Борсука за каждый сигнал примирения в отношении Лидуськи и награждаю ее исчезновением вражины, так владельцы пугливых собак будут вечно поощрять пса за каждый смелый шаг в сторону пугающих объектов. В какой-то момент это переходит в разряд автоматических реакций, но без дежурного «умничка-пирожочек» не обойтись, чтобы не свалиться в откат.
Хорошая новость в том, что у большинства собак есть только одна настолько сильная мотивация — придумать, как раздобыть еды. На этой мотивации держится многое в наших с собаками отношениях, и спасибо ей за бесперебойную работу.
Псы-бояки, псы-охотники, псы-лидуськоненавистники и всякие другие сильно замотивированные чем-то неприличным псы — это тот еще квест для хозяев. Конечно, можно избегать ситуаций, когда основная мотивация перевешивает все альтернативы, предложенные вами. Например, некоторые обходят пугающие объекты, не отпускают собак с поводка, если есть шанс встретить кошку-добычу, или переселяют всяких лидусек в другие места обитания. Но иногда это невозможно, поэтому придется жить с тем, что есть, и искать способы преодолевать преступную собачью страсть. Иногда награждая пса именно тем, что он так хочет.
Фото romashka_smith, msuvorina, ershovaaa_n, olijolie, обработали Ренат Муртаев и Катерина Соловьева