Эта статья расскажет о жизни священномученика протоиерея Сергия Мечёва, сына святого праведного Алексия, пресвитера Московского. Хотя народное почитание сщмч. Сергия не распространилось так же широко, как его отца, сам прав. Алексий произнес пророческие слова: «Сын мой будет выше меня»1 . Действительно, св. Сергий за свою жизнь проявил себя и как добрый пастырь, высоко ценимый общиной, и как проповедник, и как ревностный исповедник, сохранивший свою веру перед лицом гонений вплоть до высшего христианского подвига – мученичества.
Жизнь и служение
До принятия сана
Мечёв Сергей Алексеевич родился 17 сентября 1892 года в семье протоиерея Алексия Мечева, известного старца и настоятеля храма святителя Николая в Кленниках на Маросейке (г. Москва) с 1893 по 1923 год.
Сергей с детства подавал большие надежды и был горячо любим своим отцом. Учился хорошо и окончил Московскую мужскую гимназию с серебряной медалью. В дополнение к учебе, с детства он служил при алтаре, помогая своему родителю. Благодаря музыкальному таланту и хорошему тенору, сочетал алтарное служение с пением на клиросе.
Затем Сергей продолжил свое образование на медицинском факультете Московского университета, но не окончил его и перевелся на историко-филологический факультет, где особенно увлекся изучением древнерусской литературы и истории Русской Церкви.
Однако, в августе 1914 года началась Первая мировая война, и Сергей прервал свои занятия, чтобы стать добровольцем-санитаром в госпитале. Он много потрудился в оказании медицинской помощи в прифронтовой зоне в качестве брата милосердия. Из-за войны его образование было отложено, но несмотря на это, Сергей Мечев продолжал самостоятельно изучать историю Церкви и русскую литературу.
В июне 1916 года он возобновил учебу и одновременно стал участником студенческого Богословского кружка имени святителя Иоанна Златоуста, где изучались творения святых отцов и обсуждались богословские темы.
Его образование, военный опыт и личный нравственный пример позволили ему войти в Комиссию Русской Православной Церкви по сношению с гражданской властью в 1917 г. Более того, уже в 24 года он принял участие во Всероссийском Поместном Соборе, где познакомился с Патриархом Тихоном.
В 1918 году Сергей Алексеевич женился на Евфросинии Николаевне Шафоростовой. Их знакомство началось еще во время Первой мировой войны, когда они вместе служили в прифронтовой зоне в лазарете. Отец Алексий благословил их на брак и пожелал, чтобы Сергей стал священником.
Принять священнический сан Сергей решил осенью 1918 года, во время пребывания в Оптиной Пустыни. Он обсудил это с иеросхимонахом Анатолием (Потаповым)2 , которого очень уважал и чувствовал с ним большую духовную близость с первого приезда в Оптину. Весной 1919 года, в Лазареву субботу, Сергей Мечев был рукоположен во диакона, а позже, в Великий Четверг (17 апреля), в Даниловом монастыре, – во иерея. После этого он начал свое служение в храме святителя Николая в Кленниках на Маросейке вместе с отцом.
Начало служения и испытаний
В 1919 году патриарх Тихон, с теплом относившийся к пресвитерам отцу и сыну, благословил создание маросейского братства (общины) – духовного объединения верующих вокруг старца Алексия Мечева. С 1919 по 1923 год церковно-приходская жизнь на Маросейке была на подъеме. Старец Алексий уже стал известным духовником, но и отец Сергий быстро приобрел славу талантливого проповедника и толкователя Евангелия и святоотеческих творений.
Известность пришла благодаря тому, что в общине после богослужения стали проводить беседы и лекции иерей Сергий совместно со своим отцом, а также священник Сергий Дурылин. Больше всего молодой батюшка Сергий Мечёв говорил об учении святых отцов о духовной жизни, о Церкви, о грехе, о страхе Божием, о совести, о рассудительности, о послушании.
Хотя старец Алексий горячо любил своего сына, в начале их соработничества возникали некоторые разногласия из-за нетерпеливости и ревности отца Сергия, свойственным его возрасту. Некоторые действия старца молодой иерей не понимал, но со временем эти недоумения прекращались. Старец уже видел будущее своего сына, его выдающийся пастырский подвиг и мученическую смерть: «Прекрасный у меня цветок отец Сергий! Но скоро отцветет».
Но первым «отцвел» старец Алексий. 22 июня 1923 г. он отошел ко Господу. На его похороны пришло пол-Москвы, в том числе и патриарх Тихон, только что освободившийся из-под стражи.
Хотя маросейская община осиротела, вопрос о преемнике казался решенным. Сын старца был неотъемлемой её частью и, казалось, само собой разумеющимся стать ее настоятелем именно ему. Вот только сам сын батюшки не был в этом уверен. Наследие ему казалось непосильной ношей, которую мог нести старец-молитвенник с даром прозорливости и любви, но никак не молодой, хотя и талантливый, священник. Опекать большую общину, среди которой было много интеллигенции, общину, которая привыкла к тому, что старец знал и чувствовал любое движение души человека, казалось невозможным.
Вскоре после смерти старца Алексия отец Сергий был арестован за отказ подчиниться обновленческой церкви – структуре, созданной большевиками. Отец Сергий увидел в этом знак, что не быть ему пастырем в храме на Маросейке. Но на 40-й день после преставления отца, находясь в заключении, отец Сергий почувствовал молитвенное соприсутствие батюшки Алексия и решил: если освободят сегодня, то это благословение на Маросейку. Но этого не случилось, и отец Сергий решился отказаться от попечения над общиной.
Освободили священника спустя два дня, но когда он вернулся на приход, то ему напомнили: сегодня 2 сентября, день памяти святого преп. Феодосия Тотемского, особо чтимого и старцем Алексием, и самим отцом Сергием, а также день рождения его покойной матери. И тогда отец Сергий понял: благословение есть, он должен принять приход на Маросейке.
Во главе общины
Отец Сергий взял на себя попечение над паствой и полностью отдавался ей, порой не имея возможности отдохнуть. Он совершал богослужения, исповедовал, проповедовал, уделял каждому время для частных бесед. Но, как он и опасался, это выматывало его настолько, что как-то он произнес одной из духовный дочерей: «И вас не спасу, и сам с вами погибну».
Высшей точкой эмоционального выгорания явилось решение отца Сергия отправиться к оптинскому старцу Нектарию за благословением отказаться от общины.
По возвращении из поездки отец Сергий собрал всю общину в храме и началось что-то, очень напоминающее публичную исповедь в первохристианские времена. Отец Сергий откровенно признался, что силы его уходят не на то. На многих, кто действительно ждет с ним встречи, не остается времени, а он тратит уйму усилий на то, чтобы уладить абсурдные конфликты, разрешает несуразные капризы пасомых, словом, отдает силы на душевный мусор. Все это приводит к тому, что все в общине, как и он сам, остаются недовольными духовным руководством отца Сергия. Рассказал он и про поездку к старцу Нектарию. Случилось то, чего никогда не было. Он не смог добраться: не было ни переправ, ни лошадей. Пытаясь добраться до Холмищ, где тогда находился старец, отец Сергий провел день в одиночестве. И ощутил, что не имеет никакого права бросить свое поприще, чего бы это ему ни стоило.
После того отец Сергий окончательно принял на себя ответственность за приход. Его постоянные усилия и Божья помощь привели к тому, что маросейская община под его руководством стала единой семьей, «покаяльно-богослужебной семьей», как говорил сам отец Сергий.
Каждый член общины мог быть вовлечен в богослужебную жизнь в качестве чтеца, псаломщика, клирошанина, пономаря. Штатных церковнослужителей не было вовсе.
Отец Сергий вникал и во внебогослужебную жизнь своих пасомых, давая не только духовное руководство, но и поощряя, а иногда и направляя творческие порывы, академические стремления. Более того, отец Сергий как настоящий отец семьи при необходимости организовывал и досуг для своих прихожан.
Из маросейской общины при настоятельстве отца Сергия вышло несколько священномучеников, епископ, больше десяти священников, профессор богословия. Примечательно, что многих людей духовно окормляться у отца Сергия благословлял преподобный Нектарий Оптинский.
Гонения и кончина
В 1929 г., спустя 10 лет от священнической хиротонии отца Сергия, церковно-общественная обстановка была весьма трудной. Храмы закрывали, разрушали или отдавали обновленцам, священство и верующих преследовали. А с 1927 г. в качестве знака лояльности власти требовалось поминать ее за богослужением. Совесть отца Сергия никак не могла позволить поминать тех, кто не только веры не имеет, но и сознательно ее уничтожает. Это делало отца Сергия в глазах власти антисоветским сектантом, а значит арест был только вопросом времени.
Все последующие годы, вплоть до мученической кончины в 1942 г., были сплошным испытанием и для отца Сергия, и для его семьи, как непосредственной, так и «покаяльно-богослужебной».
В 1929 г. его арестовали и сослали без семьи на север работать в лагерях. В 1932 г. арестовали и матушку Евфросинию вместе с четырьмя детьми сослали на три года в лагеря, к отцу Сергию. Весной 1933 г. священника снова арестовали, летом – приговорили к пяти годам лагерей. С семьей удалось пробыть совсем недолго.
После этого приговора физическая работа была не самым тяжелым и страшным испытанием. На допросах отца Сергия убеждали, что вся его семья уже расстреляна. Трудно понять, что это могло изменить в следствии. Вероятно, это была просто бесчеловечная жестокость.
Но все это время, несмотря на лишения, пастырь по возможности вел переписку с духовными чадами. И думал о том, как же теперь Церкви жить в новых условиях. Он писал: «Не ищите нормального духовного руководства, – не такое сейчас время; и не найдете, а если найдете, то на мгновение. Переключайтесь друг на друга, назидайтесь друг от друга, укрепляйтесь друг другом, утешайте друг друга. Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6:2). Помните, что можете остаться совсем без иереев Божиих».
В 1937 г. отца Сергия освободили, сократив срок на год за ударный труд. К счастью, хоть ненадолго, ему удалось воссоединиться с семьёй и начать видеться с духовными детьми.
Отец Сергий, хотя ему был запрещен въезд в Москву и, соответственно, на Маросейку, жил на нелегальном положении в Подмосковье и продолжал думать, как устроить жизнь общины. Он решил, что нужно найти архиерея, который бы согласился тайно рукоположить в священники некоторых из его духовных чад. И такой архиерей нашелся: им стал епископ Мануил (Лемешевский).
Четверо из духовных чад были рукоположены. Но, к сожалению, уже тогда был распространен досадный афоризм, характеризующий владыку Мануила: «Странный архиерей — то сам сидит, то других сажает». Епископа Мануила арестовали в 1939 году, и он дал показания против отца Сергия.
Отец Сергий, узнав о предательстве, в начале 1940 г. был вынужден переехать в Рыбинск, а затем некоторое время скитаться по городам и весям. По воспоминаниям одной из прихожанок Маросейки, Булгаковой Елизаветы Александровны: «В то время в Рыбинске жила блаженная Ксения, слепая монахиня, молитвенница. К ней обращались за советом и архиереи. Связь с ней была через одну особу (возможно, келейницу), которая на словах передавала и вопросы, и ответы. Отец Сергий просил ее передать вопрос: «Что делать священнику, которого предал епископ?» Она смутилась и не хотела передавать вопроса. Приходит к матушке. Та встретила ее грозно: «Кому ты отказала?! Он – священномученик! Его ждет схима, затвор».
Отец Сергий чувствовал приближение своей кончины и молился только о том, чтобы его прихожан и новорукоположенных священников «миновала чаша». Отец Сергий, по примеру древних подвижников, отслужил сам по себе заупокойный сорокоуст. В это же время у него начали проявляться и духовные дары, которые он по своему смирению считал нервным расстройством. Встретившись на прощание со своим близким другом и сослужителем архимандритом Борисом (Холчевым), он сообщил: «Отец Борис, я заболеваю психически. Подходит человек, а я вижу, что у него в душе». – «Это не болезнь, а прозорливость...»
ПОДАТЬ ЗАПИСКУ В СВЯТО-ЕЛИСАВЕТИНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
Протоиерея Сергия Мечева арестовали 7 июля 1941 года и приговорили к расстрелу, обвинив в «создании катакомбных церквей, насаждении тайного монашества и активной борьбе против власти». Мученический венец он принял 6 января 1942 г.
Отец Сергий обещал вернуться домой. Матушка не знала, что же произошло с ее супругом. Твердо верила, что он еще вернется, а потому хранила его старые вещи до последнего: «А старичок вернется, что он будет носить?». Только в 1950 г. неофициально через внутренние органы довелось узнать о его кончине. 29 декабря 1950 г. заочное отпевание священномученика Сергия совершил его близкий друг архимандрит Борис (Холчев). Место захоронения до сих пор неизвестно.
Датский философ Сёрен Кьеркегор писал, что только тот, кто идет путем своего учителя, может называться его последователем. Не за своим учителем, когда тот будет закрывать его от любых невзгод. Не рядом с ним, когда он будет контролировать каждый шаг ученика. А именно когда ученик идет тем же путем, которым когда-то шел учитель, тогда он – подлинно его последователь.
И в этом смысле священномученик Сергий повторил путь своего Учителя. Несмотря на собственную немощь и трудности, он не отказался от общины. «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16:24). Взял общину как крест и пронес до самого конца, ни при каких обстоятельствах этот крест с себя не снимая. И в завершение испил Его чашу и крестился Его крещением (Мф. 20:22).
Готовы ли мы сами повторить такой путь? Знаем ли кого-то, кто готов? Вряд ли. Нам остается лишь молить Господа и обращаться к его верному последователю, священномученику Сергию, чтобы хоть капля веры, которая была у него, досталась и нам.
КАТАЛОГ ИЗДЕЛИЙ СВЯТО-ЕЛИСАВЕТИНСКОГО МОНАСТЫРЯ
___________________________________________
1Похожее пророчество изрек прп. Нектарий Оптинский своей духовной дочери: «Ты знала отца Алексея? Его знала вся Москва, а отца Сергия пока знает только пол-Москвы. Но он будет больше отца»
2Преподобный Анатолий Оптинский Младший