2-5 сентября 1792 года по Парижу прокатилась волна массовых убийств. Точнее не в Париже, а в парижских тюрьмах. И скорее не убийств, а стихийных расправ. Погибло свыше тысячи человек. Не Варфоломеевская ночь, но что-то похожее.
Отсчет предыстории можно начать с восстания 10 августа 1792 года, когда король Людовик XVI фактически был свергнут с престола. В ходе восстания погибли и были ранены сотни парижан и национальных гвардейцев. Их кровь требовала отмщения.
Чуть раньше командующий войсками интервентов герцог Брауншвейгский издал манифест, в котором грозил карами любому, посягнувшему на монархов. То есть всем республиканцам.
В итоге настроения парижан были накалены до предела. Оседлавшая события Коммуна принудила Законодательное собрание принять закон о подозрительных. В нем были названы определенные категории противников переворота, подлежащие аресту. Тюрьмы быстро наполнились «подозрительными».
26 августа в Париж пришло известие о падении крепости Лонгви. Оно буквально подняло всех на уши. Даже более умеренное Собрание декретировало закон о предании смертной казни любого, кто заговорит о сдаче крепости.
29-30 августа были закрыты городские заставы, по Сене расставили брандвахты и приступили к массовой зачистке города от «подозрительных». Места в тюрьмах стало не хватать, и арестованных распихивали по всем подходящим помещениям.
Министр Дантон заговорил о том, что пора применить к роялистам террор. В Коммуне, где царил Марат, уже 31 августа задумали привести призыв в действие. С трибуны клуба якобинцев только и лились речи о заговорах роялистов и о необходимости их предотвратить.
В субботу 1 сентября город бы добит слухами о падении Вердена. 2 сентября – воскресенье. Это усугубляет ситуацию, поскольку народ не работает, а праздно шатается по улицам.
В 2 часа дня 2 сентября колокола ударили набат. Толпы ринулись к ратуше. Здесь содержались 24 священника из тех, что отказались присягать конституции. Их как раз переводили в Аббатство. Озверевшая толпа набросилась на них и перебила всех, кроме одного, чудом уцелевшего.
Член Коммуны Бийо-Варенн кричит: «Народ, ты истребляешь своих врагов – ты исполняешь свой долг». Поднимается Майяр: «Здесь нечего больше делать – пойдем в церковь кармелитов». А там содержалось около сотни священников. Так началась эта вакханалия диких расправ.
Толпы народа, предводительствуемые радикалами из Коммуны, растекаются по тюрьмам и другим местам содержания «подозрительных». Везде начинаются расправы с пародией на суд. Под замес попадали не только политические заключенные, но и «бытовики».
Коммуна и Собрание попытались взять ситуацию под контроль, рассылая своих комиссаров. Но что они могли сделать против толпы? Начни они выступать в защиту «подозрительных», сами бы попали под раздачу.
Другие лидеры Коммуны лишь разжигали страсти. Бийо-Варенн предложил выплачивать палачам по 24 ливра за каждую голову. Коммуна под давлением вынуждена раскошелиться. Известно, что за 4 сентября выплачено 1463 ливра. Между прочим, сумма, совсем не кратная 24.
К 5 сентября страсти начали утихать. Палачи устали, тюрьмы опустели. Да и наиболее трезвые начали призывать к порядку. «Стало море потухать и потухло».
Впечатленные размахом кровопролития современники оценивали число жертв от 6 до 12 тысяч. Современные исследователи, опираясь на документы, говорят о максимум 1400 погибших. В любом случае убитых было очень много.