Пользуясь всеобщей суматохой, принц немедленно потребовал, чтобы войска королевства были переданы под его власть, а Регентский совет состоял из людей по его выбору. Герцог Мэн, который встает, чтобы протестовать, тут же резко оса́жен словами новоявленного регента: «Месье, вы будете говорить в свою очередь!»
Когда, наконец, ему дают возможность высказаться, бастард просит парламент любезно урегулировать приписываемые ему прерогативы, настаивая на том, что нельзя доверить опеку молодого монарха человеку, не имеющему никаких рычагов и средств, чтобы принять на себя такую ответственность.
Напряжение между двумя принцами настолько велико, что они уходят из зала в соседнюю комнату, чтобы лично обсудить свои будущие права. Очень обеспокоенные, вмешиваются друзья Филиппа, они так боятся, что он уступит. По их совету регент просит отложить собрание до полудня.
В три часа дня начинается очередной раунд. Герцог Орлеанский повторяет, что он не может управлять Советом, как это предусмотрено в завещании. Он предлагает создать, помимо Регентского совета, перед членами которого будут докладываться все дела королевства, также совет по войне, совет по финансам, совет по военно-морскому флоту, совет по иностранным делам, совет по внутренним делам и совет совести, члены которых будут названы им лично. Кроме того, он оставляет за собой право распределять милости, государственные посты и должности.
Он также потребовал вернуть ему командование войсками, а назначения на военные должности — герцогу Бурбонскому, чтобы только воспитание маленького Людовика XV было оставлено герцогу Мэнскому с ничего не значащим титулом суперинтенданта королевского образования… Взбешенный и дрожащий от гнева, герцог Мэн говорит, что вынужден согласиться с данным ему качеством, но просит избавить его от всех других должностей и обязанностей при дворе. «Ну тогда, месье, мы Вас поменяем», — восклицает герцог Орлеанский.
В тот же вечер регент вернулся в Версаль, чтобы поприветствовать своего короля, а затем отправился к матери, старой, но все такой же боевой и прямолинейной Лизелотте, встретившей его с искренней радостью. Ее сын одержал победу над своими врагами, он расстроил все заговоры и свел на нет происки ненавистного ублюдка, которого боготворила Ментенон, а она всегда ненавидела. Ей нравится видеть, что маленький король тщедушный и слабенький. Столько принцев на ее памяти умерло в очень нежном возрасте… И как знать, может быть, ее дорогой сын взойдет на трон…
Однако у герцога Орлеанского нет таких намерений. Этот разочарованный человек, который никогда не знал, как найти занятие, которое могло бы его развлечь, теперь удовлетворен. Он должен взять на себя управление королевством, ослабленным войнами (последняя была особенно тяжелой) и ненавидимым в Европе, королевством, казна которого отчаянно пуста, королевством, где не утихают религиозные распри.
Да уж, господину регенту более не придется скучать. У него не было намерения управлять государством из Версаля. Принц – настоящий парижанин; он любит столицу, ее удовольствия и свой дом, дворец Пале-Рояль, но он не должен дистанцироваться от короля. Людовик XIV планировал посадить своего преемника в Венсе́не, известном своим хорошим воздухом. Госпожа де Вентаду́р хотела бы, чтобы он остался в Версале. Для консультаций вызывают врачей. Придворные лекари рекомендуют Версаль, парижские — Венсен. Венсен находится ближе к Парижу, и регент твердо намерен в ближайшее время вернуть ребенка-короля обратно в Париж.
9 сентября, прежде чем останки Людовика XIV были перевезены в Сен-Дени, молодой Людовик XV сел в карету между своей гувернанткой и герцогом Орлеанским; герцог дю Мэн и герцог де Виллеруа заняли свои места впереди. По дороге в Венсен рядом с королевской свитой вдоль всего пути собралась огромная толпа, ее восторженные крики и аплодисменты очаровывают маленького мальчика в пурпурном пальто, которого герцогиня де Вентадур взяла к себе на колени. Под крики «Да здравствует король!» — он шепотом повторяет: — «Да здравствует король!»
В полночь с пышной церемонией тело покойного короля вывезли из Версаля в Сен-Дени. Похоронная процессия медленно обходит столицу с запада, поднимается к Монмартру и около четырех часов утра достигает базилики. Никакого плача и стенаний по пути, лишь много радости. Люди пьют вино, танцуют и поют. Они предаются оскорбительной радости в память о том, кто был Королем-Солнце...
Они поносят иезуитов, плохих советников старого монарха. Молодой Вольте́р, который неделей ранее приветствовал приход нового правления, присутствует среди тех, у кого гнев смешивается с радостью. Маркиз д'Аржансон, генерал-лейтенант полиции, хотел произвести аресты, но регент остановил его. «Вы ничего этим не добьётесь, маркиз, — сказал он ему, — мы выплатим долги покойного, и все эти люди замолчат.»
12 сентября Людовик XV прибыл в Париж, чтобы перед парламентом официально объявить регентство. По прибытии во дворец парижские орнитологи подарили ему две клетки, заполненные птицами, которые он открыл, чтобы освободить их. Поджидавшие его принцы привели его в Сент-Шапель, после чего первый камергер отнес его на руках на королевское место в Большой палате. Свою небольшую речь мальчик произнес очень хорошо и потом целый час хранил молчание, как будто вникая во все, что говорилось.
На обратном пути в Венсен старший офицер отряда телохранителей верхом на лошади бросает деньги людям, приветствующим своего нового государя. Ребенок-король уже занимает их воображение и сердца, но он этого не знает: его королевское величество спит в раскачивающейся на мягких рессорах карете, уткнувшись лицом в теплый живот мадам де Вентадур.
Продолжение следует... Буду весьма благодарен за подписку и комментарии. Полностью прочитать можно здесь:
- Также читайте: Блистательный век Людовика XIV