4. "Доченька!"
Бледная заплаканная Тамара лежала на кровати возле окна, заторможено глядя в пустоту перед собой. Ей было всё равно: на себя, на плохую кардиограмму, на то, что она чудом избежала смерти — благо, «скорая», вызванная Клавдией Матвеевной, приехала вовремя. Тамару волновало лишь одно — Люся. За те дни, что она пробыла в больнице, дочка так и не пришла навестить её.
Ни разу!
И даже не позвонила.
От этого хотелось умереть.
На соседней кровати сидели две соседки. Вид у них был куда более жизнерадостный, нежели чем у Тамары. Они играли в «дурака», перебрасываясь картами и будничными фразами, то и дело обеспокоенно поглядывая на Тому.
Посёлок был не таким уж большим — почти все друг друга знали. Так, с полной розовощекой Валентиной Тамара была соседкой по улице, а высокая, излишне деятельная, с взлохмаченными короткими черными волосами Зинаида, и вовсе работала вместе с ней на заводе в бухгалтерии.
— Как дочка-то поживает? — поинтересовалась Зинка у Валентины.
— Да нормально: учиться не хочет, работать пошла. Всё деньги нужны, — отмахнулась Валя, побив козырным тузом шестёрку бубей. В её голосе звучало неприкрытое разочарование. Вот мечтаешь-мечтаешь о светлом будущем для своих детей, чтобы они лучше, чем ты жили, а они берут и идут своей дорогой. Маникюрша — ну разве это серьёзная профессия? Хотя, деньги — да — идут…
— Все они деньги хотят, молодежь, — вздохнула со знанием дела Зина, открыв карты. Она продула в очередной раз. Собрала колоду, начала тасовать ее заново, то и дело поглядывая на Тамару, чьё депрессивное состояние не радовало.
— Ходи, у меня нет козырей, — после очередной раздачи карт констатировала Валя.
Зинаида с тоской взглянула на свои карты — здесь тоже козырями не пахло, а проигрывать надоело. Поэтому она переключила внимание с шестёрок-семёрок на Тамару.
— Не знаю, что с Тамарой делать… — прошептала она. — Два дня уже ничего не ест…
Решив, что пора хоть что-нибудь предпринять, деятельная Зинка принялась докапываться до не реагирующей на её голос соседки.
— Тамар… Тамара….
Но та её не слышала. Мысли Тамары витали далеко отсюда. В них она снова была с Петей. Вспоминала, как счастливы они были вместе.
Однако настойчивое Зинкино «Тамар!» вынуждено возвращало в болезненную реальность.
Выглядеть слабой в глазах других самолюбивой Тамаре не хотелось, украдкой вытерев слёзы, женщина повернулась к соседкам.
— Том, ну хоть яблочко съешь! — настырная сердобольная Зинка уже переместилась на краешек её кровати. — Я уже тебе и порезала.
Но есть не хотелось. Соседке пришлось вернуть тарелку с нарезанными на дольки яблоком на прикроватную тумбочку, поставив её на местную районную газету «Пригород», на первой полосе которой красовалась яркая новость о празднике на одной из улиц посёлка. Жизнерадостные лица односельчан резко контрастировали с мрачным состоянием Тамары.
Жить не хотелось.
— Ну, нельзя же так, — продолжала увещевать Зинаида.
— Да она из-за дочки убивается, — подсказала Валя, которая, как никто, понимала Тамару, потому что со своей оторвой тоже хлебнула лиха. — Ни разу, коза, не навестила.
— Да придет она! Куда денется-то?! – с новой силой начала увещевать Тамару Зинка. Она искренне переживала за неё, хотела помочь, не понимая, что меньше всего Тамаре сейчас нужно было общение.
Тамара хотела было ответить – хотя бы из вежливости, но не смогла. Из-за болезни нервы окончательно сдали. Женщина не выдержала — всхлипнула — отвернулась. Зина окончательно впала в печаль.
— Ну, вот, что с ней делать?! — взмахнула руками она, убеждённо добавив. — Да придет!
— Нет. Не придёт. Не нужна я ей больше… — с горечью отозвалась Тома, смахнув слезу. — Не-ну-жна!
Её слова звучали не как констатация факта, а как приговор. В этот самый момент дверь открылась и в палату заглянула блондиночка-медсестра Ирина, радостно сообщив Тамаре новость.
— Тамара Васильевна! Там дочка ваша пришла. С врачом разговаривает.
Сердце Тамары замерло и снова забилось — от счастья.
Соседки довольно переглянулись.
— Ну, слава Богу! — выдохнула Валентина.
— Я ж тебе говорила! А ты всё: не придет, не придет! — довольная Зинаида вернулась на свою кровать. — Дочка всё-таки! Не чужая!
— Не чужая! — всхлипнула Тамара, но на этот раз плача уже от счастья.
Она торопливо подскочила с кровати, глядя в отражение открытого окна, через которое в палату проникал тёплый майский ветер, начала судорожно поправлять причёску, собирая распущенные волосы в пучок. Её не хотелось представить перед Люсей в больном растрёпанном виде. Зачем огорчать дочку? Пусть думает, что с мамой всё в порядке!
— Не чужая… Не чужая!!! — эхом отзывалось в душе счастливой Тамары, которая уже бежала по больничному коридору на встречу со своей любимой доченькой.
"Динка".
Николай Владимирович был хирургом от Бога — высокий, крупный, усатый, с прекрасным чувством юмора и добрым сердцем. Он — один из той старой гвардии, на которой держалась районная больница. Связываться с Николаем Владимировичем никто особо не решался, поэтому его отделение хирургии начальство, поставленное «сверху», предпочитало обходить стороной.
В данный момент врач сидел у себя в кабинете завотделения за столом и неплохо гармонировал с толстеньким китайским болванчиком — статуэткой, привезенной из-за границы, которая стояла здесь же, на столешнице.
Напротив Николая Владимировича на стуле расположилась растерянная Дина, которая пыталась осознать услышанное.
— Так, подождите! Я что-то ничего не понимаю! Бабушка сказала ясно: маме нужна операция. Я поэтому и прилетела…
— Возможно Клавдия Матвеевна меня просто не поняла, хотя я в общем-то ей всё подробно объяснил, - не торопясь начал Николай Владимирович. - Тамаре Васильевне не требуется хирургическое вмешательство. Хотя, безусловно, ей нужно поберечь сердце. Проблемы со здоровьем есть… Лишние волнения ей ни к чему.
До Дины запоздало дошло, что бабуля даже здесь осталась в своём репертуаре. Она воспользовалась ситуацией с Тамарой, чтобы хитростью заманить старшую внучку на юбилей.
— Ну, бабуля! – только и смогла выдать возмущенная девушка.
Размышления воинственно настроенной Дины о том, что она сделает с любимой бабушкой, когда встретит, были прерваны спешным стуком в дверь.
— Войдите! — громогласно отозвался доктор.
На пороге появилась радостная Тамара, предвкушающая встречу с Люсей.
— Здрасте, доктор! Мне сказали, дочь пришла…
Тамара не сразу узнала в сидящей спиной к ней молодой элегантной женщине свою старшую дочь. Лишь, когда Дина повернулась, до Тамары дошло, кто перед ней.
— Дина?!
Застывшая улыбка, неприятное удивление и неприкрытое разочарование — вот, что отчетливо читалось на лице Тамары. Она и не пыталась этого скрывать.
— Здравствуй, мама.
— Дина… — тихо, обреченно констатировала резко помрачневшая Тамара, отступая в коридор.
Дина.
***
Они сидели в покойном приёме. Вдвоём на короткой лавочке под информационным стендом. Каждая на своём краю. Такие красивые и далёкие, хотя их и разделяло всего сантиметров двадцать. Тамара в тёмно-синем халате и Динка — в элегантной блузе, юбке-футляре, на каблуках.
За эти годы старшая дочь превратилась в самодостаточную красивую элегантную женщину. Такой её мать не ожидала увидеть. Если раньше Дина финансово и морально зависела от неё, то теперь, когда дочь больше никак не связана с матерью, та не знала, как с ней общаться. Потому что нечем было крыть и давить. Больше Тамара не имела власти над Динарой. И это рушило всю её систему жизненных координат.
Если не сказать больше! Такую «новую» взрослую Динку Тамара интуитивно боялась, т.к. отчетливо понимала: манипулировать и подавлять уже не получится - даст сдачи. Тамару невольно пугала молчаливая холодность дочери, хотя она отказывалась признаваться в этом даже самой себе. А ещё эта новая Динка своей отчужденностью ей очень напоминала кого-то… Но кого — она не могла понять. Хотя для этого Тамаре надо было бы просто взглянуть в зеркало.
Это общение (если затянувшееся молчание вообще можно назвать общением) доставляло дискомфорт обеим. Чтобы поскорее избавиться от этой пытки, Динка решила завести ни к чему не обязывающий разговор, который планировала побыстрей закончить. Благо у них всегда была общая тема – Люся.
— Как Люся? Она мне уже несколько месяцев не звонит, не пишет. Я беспокоюсь за нее.
Упоминание о Люсе моментально заставило Тамару напрячься. Меньше всего ей хотелось бы выглядеть в глазах Дины матерью, которая на справилась с воспитанием младшей дочки. Поэтому Тамара предпочла выбрать тактику «личная защита – нападение». И тут же ринулась в бой. Пожалуй, она даже по-своему скучала по Динке, как по «девочке для битья», на которую раньше с легкостью можно было вылить весь свой негатив.
— А что за Люсеньку беспокоиться? — с вызовом начала Тамара. — У Люсеньки всё в порядке! У нее чудесный парень! — с упоением врала мать, выдавая мечты за действительность. — А то, что она решила сделать паузу в учебе, я считаю — это нормально.
На самом деле, Тамара так не считала. У нее был даже серьёзный разговор с младшей дочкой по этому поводу. Однако доводы матери в пользу высшего образования пролетели у Люси мимо ушей. Что до Динки, известие о том, что сестра бросила учебу, стало для нее громом среди ясного неба.
— Она что, институт бросила?! — у Дины не получилось скрыть шок и осуждение данного поступка Люси, и это лишь подлило масла в огонь раздражения Тамары.
Только ей ещё не хватало перед Динкой отчитываться!
— Ну, что значит бросила? — высокомерно фыркнула Тамара. — Люсенька творческая девочка, она ищет себя! Ты это прекрасно знаешь. Она просто хочет поработать сначала, — на ходу сочиняла мать. — У Светы. В её рекламном агентстве.
В приёмном снова зависла тишина. Тамара самодовольно улыбнулась. Она заметила, какое впечатление на Дину производит упоминание имени гражданской жены Саши. И решила додавить.
— Света — это Сашина жена, — с упоением, как ни в чём ни бывало, пояснила Тамара, и тут же принялась расхваливать свою «почти» невестку. — Такая утонченная. И очень уравновешенная. Саша ее очень любит.
Говоря всё это Тамара исподтишка наблюдала за реакцией Дины. Она прекрасно видела, какую боль дочери причиняют эти слова. И это была её месть! За то проклятое письмо, в котором любимый пасынок променял её – Тамару – на вот эту…
— Я рада за них, - чуть помедлив, отозвалась Дина.
Это была чистая правда. Дина предпочитала знать, что Саша счастлив. Она ни за что не пожелала бы ему того ада, в котором сама прожила все эти годы, после того, как узнала от матери, что Саша её родной брат.
Брат и отец её детей.
И осознание этого её убивало.
— Ты извини, у меня процедуры, — Тамара, наконец-то, нашла уважительную причину, чтобы завершить этот тягостный для них обоих разговор.
Мать ушла, не попрощавшись.
Не обернувшись.
Заторможенная Дина всё ещё продолжала сидеть на скамейке, глядя в пустоту, где еще минуту назад была ее родная мама.
Мама, по которой она скучала. И которую любила. Несмотря ни на что.
Ведь другой мамы у неё не было.
Дина закрыла глаза. Ей невольно вспомнилось то счастливое для всех время, когда папа был жив. Динка любила те годы не только из-за отчима, который стал её родным, но и из-за мамы, которая, казалось, научилась по-настоящему её любить.
Дина сидела и вспоминала, как молодая Тамара играла, дурачилась с ней. Мама умела так звонко, заразительно смеяться! После смерти папы Дина больше никогда не слышала, чтобы Тамара так смеялась. А ещё, больше всего маленькой Динке нравилось, когда мама подхватывала её на руки и кружила, кружила, кружила, обнимая свою доченьку…
Да. По этой маме Динка отчаянно скучала. Ведь если бы перед ней сегодня была бы та самая молодая Тамара, в чьём сердце было место и для неё — Динки, то всё было бы иначе! Она бы крепко-крепко обняла свою маму, чтобы никогда её больше не отпускать. И эта мама – та – из далёкого прошлого – пожалела бы Дину, и ни дала никому в обиду… Даже себе самой.
— У меня всё хорошо, мам… — девушка внезапно заговорила, глядя в пустоту возле себя, где еще совсем недавно сидела её мать. Просто, она минуту представила, что рядом с ней сидела не та снежная Тамара, которую она знала всю свою более-менее сознательную жизнь, а её прежняя мама. Которая любила, и которая заботилась о ней. — Институт закончила, без троек… Тебе же это так важно было… Как внуки?.. Внуки растут. Знаешь, двойняшки, а такие разные! Викулька у меня непоседа, А Петя…
Здесь Дина осеклась. Ей понадобилось не мало мужества, чтобы озвучить это… Впервые за всю свою жизнь…
— Вылитый Саша… — и, чуть помедлив, добавила и горькой усмешкой. — Я тоже по тебе скучала, мам.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Фрагмент публикуется автором романа (и фильма "Нелюбовь" - Яной Романенко (Ясинской).
Роман того же автора "Я заберу твою семью" можно почитать здесь.
Фильм "Нелюбовь":