Валерий Леонтьев. Кумиры наших родителей
Гениальный и одинокий – Валерий Леонтьев, «Яковлевич», как называют его участники коллектива, некоторые из которых работают с певцом больше 20 лет. 19 марта в этом году Леонтьеву исполнилось 74. А при темпе, заданном себе этим поразительным человеком, – все 120.
"Ах, если б можно было очутиться в детстве, Искупаться в речке - только и всего..."
Развёрнутых и подробных интервью, которые могли бы рассказать о нём больше, чем выдержки из биографии, нет: он держит журналистов на длинном поводке. Открыт (будто бы), остроумен, односложен (и сложен) в ответах на каверзные вопросы. Неуловим, как рыба. Была – и нету!
Отец Леонтьева был ветеринаром, специалистом по оленям на Севере. Из-за этого семья постоянно переезжала. Больше полугода в одном селении не задерживались. Поэтому традиционного понятия «родительский дом» в раннем детстве не сложилось.
Про Коми АССР, где родился, вспоминает: «Игра одна странная была – родители брали шест, которым погоняют оленей, полировали его, делали острую пику и давали детям. И надо было так бросить эту пику, чтобы она вошла в сугроб, но не зарылась, а вышла насквозь. У кого дальше, тот и победил. Ну, потом прыжки с крыши. Сидишь на третьем этаже, страшно… Все нахохлились, как вороны, на самом краешке, смотрят друг на друга – ну, кто? Потом один делает попытку, а другой теряет равновесие и летит вниз…»
Когда сыну исполнилось 12 (кстати, мама родила его в 43), семья, в которой росли ещё две дочери, перебралась в Юрьевец Ивановской области. Откровенно неславянская внешность мальчишки наталкивала на мысль о цыганском «следе». Сплетницы мололи языками, что от того мифического цыгана Валеру родила сводная сестра!
А смуглянка меж тем рос, очень любил рисовать. Занимался танцами, в драмкружке, солировал в школьном хоре («потому что выяснилось, что пою громче всех»). После 8-го поехал поступать в Муромский радиотехнический техникум. Но экзамены провалил.
"Если бы Бог мне дал
Всё пройти заново -
Я бы тебя избрал,
Жизнь моя странная..."
Окончив десятилетку, мечтал поступить на факультет океанологии Дальневосточного университета. Но это нам с вами до Владивостока – три ночи, два дня. Леонтьевы на дальнее путешествие попросту не смогли собрать денег: жили небогато.
Тогда Валерий Яковлевич отправился в Москву, в ГИТИС на актёрский факультет. Но из-за неуверенности в себе в последний момент документы забрал и вернулся домой. Работал на кирпичном заводе, тесёмщиком-смазчиком на льнопрядильной фабрике, почтальоном, электриком, таскал на стройке кирпичи, охотился на крабов в Анапе…
Вкусив трудового хлеба, поступил на вечернее отделение воркутинского филиала Ленинградского горного института. Подрабатывал лаборантом в Научно-исследовательском институте оснований и подземных сооружений, чертёжником в проектном институте. И параллельно со всем этим участвовал в художественной самодеятельности, пел.
"Белый, белый, белый снег,
Ветер за плечами.
Белый, белый, белый снег,
Снится мне ночами".
Первый выход на большую сцену случился в 1971 году в Воркуте на региональном конкурсе «Песня-71». Занял второе место. Первый свой концерт дал год спустя на сцене воркутинского Дома культуры шахтёров и строителей. Пришло человек 40. В клубе был дубак-колотун, но певец «жёг», и зрителям понравилось…
Затем была победа на фестивале-конкурсе в Сывтывкаре среди самодеятельной творческой молодёжи. Как лучшего из 15 конкурсантов Леонтьева направили в Москву учиться в творческой мастерской эстрадного искусства Георгия Виноградова. Однако через год директор Сыктывкарской филармонии увёз группу самородков обратно в Сыктывкар, и Леонтьев стал звездой ансамбля «Мечтатели». С 1975-го – группы «Эхо».
«Звезда» хоть и объехал весь Советский Союз (филармонии тогда гастролировали с размахом), но светил в основном в сельских домах культуры. Программы назывались «Карнавал на севере», «Улыбка северной земли». Надо полагать экзотическая внешность Валерия Яковлевича с «северной» темой в противоречие не вступала.
В 1978 году Леонтьев впервые спел на сцене Большого Концертного зала «Октябрьский». Через год получил первую премию Первого Всесоюзного конкурса на лучшее исполнение песен стран социалистического содружества в Ялте. Исполнил «Памяти гитариста» на стихи Роберта Рождественского, а после выступления узнал, что не стало отца.
"Под маской как всегда
Спрячу боль свою
И молитву сотворю..."
Утомлять датами больше не стану. Скажу только, что с того момента пришли слава и признание. Чем больше Леонтьева признавали за оригинальность исполнения, тем чаще гримасы недовольства возникали на лицах советских начальников. До 1984 года певец «в лохмотьях» пребывал в опале. Притушить огонь чиновничьего неприятия помогла дружба с Раймондом Паулсом.
«Лохмотья» разрешили, но шить их по эскизу Леонтьева не брались даже опытные модельеры. Он взялся на дело сам и долгое время с успехом заменял себе и дизайнера, и швею. До сих пор придумывает себе наряды. Без книжек и советов, по наитию, создал и свой образ, который после стольких лет на сцене не запылился ни чуть.
"И летел он на рояле
Нажимая на педали,
У рояля есть одно крыло..."
Кроме сцены, певец мечтал о большом кино вроде «Мастера и Маргариты». И в 1997 году пробовался на роль в художественном фильме. Съёмки должны были проходить на борту орбитального комплекса «Мир», но Леонтьев не прошёл медкомиссию (вначале 80-х пережил удаление опухоли из горла, ещё была серьёзная травма ноги, из-за которой после «скачек» боль возвращается…).
Ещё бы не возвращалась! На сцене «Яковлевич» выкладывается, как боксёр на ринге, – так, что его приходится обмахивать полотенцем, дабы привести в чувство. Поклонники готовы разодрать его на сувениры и однажды в Питере сделали это буквально (пострадала, к счастью, только шуба, пущенная толпой на фетиши).
В Израиле после концерта восторженная публика однажды притиснула кумира к каменной стене так, что пришлось залечивать синяки. Но обижаться, ломаться, вредничать, сбегать от публики через чёрный ход, высокомерно отмахиваться от просьб раздать автографы – это не про Леонтьева.
В целом, прочитав то, что удалось найти, я склонна согласиться: в сущности знакомый-незнакомый нам Леонтьев – хороший человек, приличный, порядочный, чтит свой моральный кодекс. Из несбывшихся мечт – поговорить по душам с сыном или дочерью.
Ни того, ни другого нет. Так вышло. А значит, узнать эту душу так никому и не удастся. Разве что приоткрыть раковину…
"Это - травы, смятые тобою,
Сорванные все цветы.
Это - птицы, это - все живое,
Все, кого обидел ты.
Это просьбы - давние, былые,
Все, что ты отбросил прочь.
Это люди - близкие, чужие,
Все, кому ты мог помочь..."
Вот сотрудники коллектива отзываются о нём с большим уважением: дорожит людьми, не отказывает в помощи в тяжёлую минуту, не то что не орёт – голоса не повышает, но его распоряжения выполняются беспрекословно. У него можно занять денег. Не терпит интриг и на дух не переносит, когда из-за чьей-то безалаберности даром теряет время. Скромный: разговоры о лаврах даже в узком кругу быстро переводит на заслуги своих близких людей.
Но «одинокий. Закрытый, замкнутый даже. Сидит целый день в номере, книжку читает. Иногда так его жалко! Редко-редко когда в поезде сбежит от своей охраны – «Дайте хоть водки выпью!». Хорошо, что у него Люся есть».
«Люся» – бас-гитаристка Людмила Исакович, с которой Леонтьев с 1972 года. Женаты с 1988-го. Но живёт она в Майями, куда Валерий Яковлевич многие годы летал встречать Новый год. Журналисты злословили о разводе – отрицал. А может, человеку необходимо верить, даже обманывая самого себя, что его где-то ждут. Чтобы петь. Чтобы жить.