Конец лета - начало осени 1941 года выдались непростыми для Советского Союза. Шли первые, самые драматичные дни и недели Великой Отечественной войны. Враг наступал по всем фронтам и, казалось, не было такой силы, которая могла бы его остановить, не говоря уже о том, чтобы отбросить назад.
Особенно тяжёлым было положение на Ленинградском фронте, где в Лужском котле как раз в эти дни решалась судьба города на Неве.
Усиливало драматизм и без того непростой ситуации и то, что советское Верховное главнокомандование даже не догадывались о том, что там на самом деле происходило, а потому принимало не всегда верные решения.
Так, даже не догадываясь о том, в какой «мясорубке» оказались войска Ленинградского фронта, какие тяжёлые они несли потери в те дни и искренне полагая, что у немцев на данном направлении сил немного, Сталин рассылал в войска гневные директивы, в которых приказывал немедленно переходить от отступления к контратакам и выражал неприкрытое недовольство действиями командиров РККА:
«Ставка считает тактику Ленинградского фронта пагубной для фронта. Ленинградский фронт занят только одним — как бы отступить и найти новые рубежи для отступления. Не пора ли кончать с героями отступления? Ставка последний раз разрешает вам отступить и требует, чтобы Ленинградский фронт набрался духу честно и стойко отстаивать дело обороны Ленинграда.
И. СТАЛИН, Б. ШАПОШНИКОВ».
Понятно, что командиры при всём желании не могли выполнить этот приказ, что ещё больше усиливало общую нервозную обстановку на Ленинградском фронте. ВГК требовало наступать, но как и куда, если силы бойцов уже и так были на исходе, а немцы не давали ни дня отдыха?
В конце концов в Ставке сообразили, что что-то тут неладно. Не могут красные бойцы при нормальных обстоятельствах пятиться и пятиться назад, подобно ракам, сдавая при этом врагу всё новые и новые позиции. И дальше так продолжаться не может. Что нельзя правительству страны во главе со Сталиным и впредь пребывать в блаженном неведении об истинном положении дел на участке Ленинградского фронта, прикрывавшем от гитлеровцев второй по значению город СССР, можно сказать, его вторую столицу.
Дабы выяснить, что происходит в окрестностях Ленинграда, в город на Неве 26 августа 1941 года отправилась правительственная комиссия, наделённая особыми полномочиями. В её состав входили В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Н. Г. Кузнецов, А. И. Косыгин, П. Ф. Жигарев и Н. Н. Воронов.
Сталин возлагал на эту делегацию огромные надежды, рассчитывая, что отправленные им в Ленинград эмиссары быстро наведут порядок как в самом городе, так и на фронте.
Однако не успели участники комиссии добраться до пункта назначения, как 28 августа 1941 года был потерян посёлок Тосно. И уже на следующий день немцы стояли в 8 км от посёлка Мга: единственной узловой станции Октябрьской железной дороги, контроль над которой ещё сохраняла РККА. А ещё Мга была той самой последней нитью, связывающей Ленинград с остальной территорией СССР.
Значение этого небольшого населённого пункта в деле обороны города на Неве было бы трудно переоценить. Оборвись эта самая последняя нить, пали Мга, и для Ленинграда тоже всё будет кончено и дело закончится либо его сдачей, либо блокадой. Как мы знаем, в реальности в жизнь позднее как раз и воплотился этот самый второй сценарий.
Но это будет ещё нескоро. Пока же оветские бойцы во главе с командующим Ленинградским фронтом, маршалом Климентом Ворошиловым, отчаянно бились с врагом, не считаясь ни с усталостью, ни с потерями. Но посёлок Мга, атакованный 20-й моторизированной дивизией генерала Цорна, уже был обречён и это понимали все участники боёв. Вопрос был только в том, когда Мга падёт и успеет ли правительственная комиссия покинуть её прежде, чем это случится.
Ворошилов ждал и в то же время опасался приезда участников делегации, отправленной Сталиным. Он, ведь, не знал, для чего они едут. Возможно, для того, чтобы предложить некий потрясающий и при этом почти невыполнимый план по спасению города на Неве. А может быть и для того, чтобы выдвинуть против него обвинения в шпионской деятельности или вредительстве и арестовать.
А между тем правительственная комиссия уже была доставлена самолётом в Череповец и посажена там на поезд, который должен был довезти её до Мги. А уже оттуда её участники смогли бы доехать до самого Ленинграда.
Но когда поезд находился уже неподалеку от станции Мга, немцы внезапно начали массированную бомбардировку. Как если бы они заранее знали о том, кто едет на том поезде и куда.
Участники комиссии были вынуждены в спешке покинуть вагоны и искать укрытия в окрестностях станции. Когда же бомбёжка немного стихла, Косыгин и Кузнецов решили пойти разузнать обстановку. И возле одного из стоявших на станции эшелонов наткнулись на часового, который принял их за вражеских шпионов и начал угрожать оружием.
К счастью, наркомы смогли убедить командира поезда в том, что они не шпионы, а участники правительственной комиссии и тот по радиосвязи связался с Ленинградом, сообщив о приезде делегации. Но до города на Неве эмиссарам Сталина ещё нужно было как-то добраться. А как это сделать, если немцы уже вплотную подступили к посёлку?
Командующий Ленинградским фронтом взял на себя ответственность за принятие неожиданного, очень смелого и при этом почти отчаянного решения.
Правительственную комиссию нужно было срочно спасать, но делать это в открытую невозможно. А значит, придётся действовать втайне, не привлекая к себе и к её участникам внимания врага.
И вот, взобравшись на ручную дрезину, Ворошилов начал толкать её по узкоколейке в сторону осаждённой Мги. Учитывая, что маршалу исполнилось шестьдесят лет, а немцы время от времени возобновляли обстрел, это занятие было не самым простым для него в физическом смысле и при этом далеко не безопасным.
Конечно, можно было взять себе в помощь и кого-нибудь помоложе тем более, что дело было благое и добровольцы обязательно нашлись бы. Но Климент Ефремович не захотел привлекать к себе и к своему транспортному средству лишнего внимания. Да и места на дрезине было не так уж много для двух «водителей», особенно если учесть, что позднее там должны были разместиться ещё и участники комиссии.
Можно сказать, что для Ворошилова это было чем-то вроде игры в русскую рулетку. Повезёт или нет? Сможет он живым и невредимым добраться до обстреливаемых врагом окраин станции? Успеет ли вывезти делегацию прежде, чем немцы окончательно захватят Мгу?
И всё-таки он успел. Маршал вовремя добрался до места, где его ждали участники правительственной комиссии. Обратная дорога до стоявшего на неповреждённом участке путей бронепоезда была куда легче так как кое-кто из самых молодых представителей делегации помогали командующему Ленинградским фронтом толкать дрезину.
К тому времени, когда маршал и участники правительственной комиссии добрались до безопасного места, вражеские солдаты уже маршировали по мгинским улицам, неудержимым потоком захлёстывая их.
Вместо заключения
На следующий день в посёлок Мга вошла дивизия НКВД, выбившая немцев и зачистившая все следы пребывания там правительственной делегации. Даже остатки разбомблённого поезда, на котором эмиссары Сталина приехали из Череповца, чекисты забрали и вывезли в неизвестном направлении.
По всей видимости причиной такой поспешности была перехваченная радиограмма немцев, в которой сообщалось, что один из пилотов люфтваффе, возвращаясь с боевого задания, заметил в окрестностях Мги необычное транспортное средство, направляющееся по узкоколейке куда-то в сторону Ленинграда. К счастью, вражеский лётчик не понял, что это за объект такой был и кто им управлял, да и бомболюки у немецкого самолёта были к тому времени уже пусты. А потому немец, немного покружив над станцией, улетел восвояси даже не пытаясь никого атаковать.
Что же касается Мги, то она была окончательно оставлена РККА 2 сентября 1941 года, причём на этот раз советские части сдали врагу посёлок подозрительно быстро.
Так что истинная цель контратаки, по всей видимости, было вовсе не удержание этой, пусть даже и крайне важной в стратегическом плане станции. А сокрытие самого факта пусть даже и недолгого пребывания на ней правительственной комиссии, отправленной в Ленинград лично И. В. Сталиным.
