(продолжение)
Сорочинск
Мы с папой переехали в Сорочинск. Моя подруга Галя осталась в Каменке. Я очень по ней скучала. Но началась новая жизнь, новые события и новые знакомые заполнили ее. У меня появились новые подруги. Они жили по соседству. Это: Ефремова Зина, Мешкова Люба и Кустова Нина. Особенно я подружилась с Ниной. Наши дома стояли "зады с задами", то есть их двор примыкал к нашему двору сзади.
Домик по улице Крупской был небольшим. Большая печь делила его на две комнаты. Крыша была сделана из деревянных реек и обмазана с двух сторон глиной- изнутри и снаружи. Конечно, такая крыша была очень ненадежной в дождь, а тем более в мороз. Но папа говорил:
- Ничего, подлатаем.
Мне этот домик казался настоящим дворцом. Ведь сколько я себя помню, всегда жила среди людей: то в бараке, где кроме нашей проживало еще шесть семей, то - с тетушками. Там всегда было шумно.
А здесь, где мы жили пока вдвоем с папой, царили тишина и покой. Да и папа почти всегда был на работе. Он работал экспедитором от совхоза им. Молотова. На прикрепленной к нему лошади, папа доставлял в совхоз разные товары и запчасти, необходимые в хозяйстве. Они приходили по железной дороге или по почте. Мой папа был очень честным и ответственным, поэтому ему доверили эту должность. Ночевал он дома, а лошадь оставлял в доме экспедиторов на улице Ташкентской.
Папа определил меня в школу № 2, чтобы я закончила там учебный год. Школа была большая, но я не растерялась и продолжала учиться на "отлично".
В мае к нам приехали мама и сестра Шура. Мама работала в совхозе дояркой. Ее отпустили с работы с приданым: среди элитных, выписанных из Англии коров была одна - по кличке "Аграрная". Почему-то подоить ее могла только мама, только ее одну подпускала к себе заморская коровушка. Вот и пришлось отдать ее маме: и за хорошую работу, и потому, что никто кроме мамы не смог бы ее подоить. Аграрная давала 25 литров молока жирностью 5,3 процента! У нас появилось свое молоко, масло, сметана. О голоде мы забыли.
Наступило лето.
Мы, дети, играли в лапту, мячик для которой делали из коровьей шерсти, в Чапаева, в прятки. Ходили в кино в железнодорожный клуб, или в кинотеатр "Октябрь", который сделали в разоренном храме Михаила Архистратига.
Но мы, дети, всегда помогали взрослым: на заготовках сена, на огородах и т. д. Мы знали, что должны помогать и никогда не отказывались делать то, что нам велели. Конечно, нам давали посильные поручения.
В сентябре мы пошли в другую школу, в железнодорожную. Та, в которой я заканчивала учебный год была за железной дорогой, а эта была в нашем поселке и переходить "линию"- так называли железнодорожные пути не приходилось.
Мама достала ткань, которая называлась «сатин-либерти» и сказала:
-Сошьем вам, девчонки, новые платья к школе.
Ткань была тоненькой, серебристого цвета. Еще мама сказала:
- Кофточки сошью я, а юбки уж шейте сами. Вы хотели со складочками, вот и делайте!
И мы сшили два замечательных платьешка. Они ловко сидели на наших фигурках и очень нравились нам.
После школы мы с Ниной Кустовой ходили на станцию смотреть на поезда. На перроне обычно толпились торговки, которые продавали проезжающим пирожки, толченую картошку, соленые огурцы, ягоды и яблоки. И хотя у нас все это было дома, нам так хотелось купить что-нибудь. Казалось, что здесь эти лакомства вкуснее. Но денег у нас не было, и нам оставалось только разглядывать товары и людей.
Еще мы с Ниной катались по железной дороге. По рельсам бегал туда-сюда паровоз. Его называли "кукушка". Он таскал вагоны с одного пути на другой, переставлял их. Мы с Ниной находили тамбур в каком-нибудь вагоне, залезали в него и катались.
Однажды нас заметил составитель.
-Глупые девчонки! - кричал он на нас. Додумались! Далеко ли до беды! Вот отведу вас к вашим родителям, пусть вас проучат!
- Дяденька! - заголосили мы с Ниной. Не надо к родителям! Мы больше не будем!
- Обещаете?
- Обещаем! -хором ответили мы с Ниной и кинулись домой. Больше мы на " кукушке " не катались. Но у нас были еще книги, мы любили читать, любили учиться.
Незаметно пролетело три года. Наступил 1941й, и тут закончилось мое детство, которое длилось всего три года.
Началась война. На фронт стали забирать мужчин. Сначала тех, кто должен был призываться по возрасту. Потом стали брать тех, кто постарше. Призывников провожали на вокзал с песнями, с гармонью. Вначале никто не испугался войны. У всех было боевое настроение, говорили, что если будем воевать, то на вражеской территории, и, что война быстро закончится. Наш папа был уже не молодой, ему было за 40 лет, и мы надеялись, что его не заберут на фронт. Как-то раз он принес кулечек конфет «Ирис». Обычно нам с сестрой выдавали их в день по две конфетки. Но однажды папа отдал нам все конфеты и грустно глядя на нас сказал:
-Ешьте сколько хотите, девчонки. Я ухожу на фронт, получил повестку.
Мама заплакала, и мы с Шурой загрустили. Как мы будем жить без папы?
Проводы были недолгими. Началась наша жизнь без папы.
Из Караганды пришло известие, что дядю Григория тоже забрали на фронт. Тётя Ульяна осталась одна с детьми, их у неё было уже трое.
