Тамагочи - виртуальный домашний питомец, который живёт внутри игрушки в виде яйца.
Недавно муж сказал, что ему звонил Иваныч. Когда-то они вместе работали. Иваныч нас старше и теперь сторожит склад с чем-то ценным, а ночи длинны. Вот он и поинтересовался нет ли у приятеля желания продать дивиди - плеер и диски с любыми фильмами.
Когда -то мой муж брал эту штуковину в дальние рейсы, коротая время в ожидании погрузки - разгрузки. Иваныч часто составлял компанию. Ну вот и подумал, что может плеер у нас без дела пылится. Так и было. Муж его еле нашёл в кладовой. Рабочий. И дисков целая коробка.
Я сказала: "Ты отдай просто так."
"Ты меня за крохобора считаешь?" - обиделся муж.
"Нет. За рачительного хозяина. Как его дочка, Иваныч не рассказывал?"
Муж добавил информации к тому, что было известно, и мы обсудили, вздыхая: "Бедные люди!" Я уже давно испытываю к Ивану Ивановичу только сочувствие, вытиснившее прежнее осуждение. Не дай Бог столько пережить. Но давайте перейдём к истории.
Читайте, пожалуйста.
Это была обычная семья, образовавшаяся в советские годы, успевшая испытать на себе их благодать, в виде квартиры и поливного огородика от химпредприятия. Путёвки от профсоюза - это само собой. Муж, Иван, шоферил, а его жена - Галя, работала аппаратчиком технологической установки.
Сын Вася у них подрастал - октябрёнок, пионер. Комсомольцем не стал - развалился Советский Союз. Хочешь не хочешь, а привыкай к новым реалиям. У супругов, конечно, голова заболела, но руки плетьми не повисли. Галина в химию пошла из-за жилья - семейным за год-два предоставляли.
А так-то она курсы поваров заканчивала, ещё до замужества. Вот и перешла поближе к еде, подальше от вредного производства, в городскую столовую. Иван с автобуса на грузовик пересел - частник платил на карту и в конверте, без задержек, строго по тарифу. Так что, сынок Вася оставался мамой - папой прикрыт.
Школу закончил, автомеханический техникум. В армию его проводили. Потом ту, кто ждала замуж позвал. Иван с Галиной не растерялись, сняв сбережения. Они считали, что всё, что отмерено лично им - случилось. Теперь черёд сына - жить, любить. Галине не терпелось бабушкой стать.
А что - 40+ подходящий возраст. Ей внучку хотелось. Сын больше был к мужу привязан - футбольные матчи, рыбалка. Муж охотно брал Васю с собой, оставляя жену кастрюлями заниматься. Он был неплохим мужем, работящим и выпивал гораздо меньше, чем просила душа.
Любил её Ваня посидеть в компании с водочкой под селёдочку - побалагурить, расслабиться, но пониманье имел и держал себя в строгости. И вот сын жил на территории тёщи и тестя, в дальнем районе. У своих редко бывал. Про беременность невестки Галя узнала, увидев её округлившийся живот.
А и ладно! В ожидании внучки, Галя стала в детские отделы захаживать. Сколько всего, не то что в её "беременные времена." Как родит Оля, она поспешит за покупками, а пока присматривала. Но красные пинеточки - мягкие, из натуральной кожи, купила, не удержавшись.
Дома за бельё в шкафу спрятала - пусть добрым талисманом станут. Родился внук, и его главной бабушкой стала не свекровь, а тёща. С внучкой было бы вдвойне обидно. Иван с Галей одарили молодых родителей деньгами. Хотела пинеточки приложить, но передумала.
Кажется, закономерные женские перемены захватили организм Гали. Так она решила, предупреждённая эндокринологом, лечившим дисфункцию её щитовидки. Но что-то мутило и раздражали запахи. "Ещё немного и вы бы пропустили возможность аборта," - говорила гинеколог, старательно строча направления на анализы и прерывание беременности.
Галину красные пинеточки остановили. Держала, держала в руках и решилась родить, вызвав недовольство медиков - они проблемных, возрастных "мамок" не особенно любят. От мужа своё положение скрыла Галина, поскольку восторгов, облитых шампанским не ожидала.
Узнав, когда было не скрыть, Иван у виска покрутил пальцем. Ни радости, ни умиления, ни любопытства, как было когда-то. Ждать и готовиться не мешал, сам не участвуя. В срок родилась дочка - внешне здоровая, с нормальным весом и пискнула сразу. Ей дали имя Тамара, "оставшееся" от первой беременности Галины.
Из роддома "молодую мамашу" с малышкой встречали муж и сын. Оба чуть под хмельком, они перемигивались. Васька по плечу батю похлопывал, а у того грудь выгнулась колесом. Матери Василий поцеловал руку. Иван осторожно принял свёрток с розовой ленточкой. Галя была счастлива.
До года Тамары, всё странное казалось объяснимым, поправимым. Такая особенность, капризы, перерастёт. Потом прозвучало подозрение на задержку в развитии. К трём годам объявили аутизм. Галина оставила работу, чтобы находиться рядом с дочерью. Глядя на неё - красивую, светловолосую куколку, она на чудо надеялась.
И Иван исключительно для Томочки вкалывал. Тоже с великой надеждой. На невролога, дефектолога, всякие платные назначения. Галя возила дочь в группу коррекции - на такси туда и обратно. Сама с ней занималась по специальной программе. К семи годам произошло улучшение.
Минимальное, в их случае. Девочка не разговаривала, выражая потребности жестами, слогами или одним словом. "Суп!" - означало, что она голодна. Пугаясь или протестуя, выкрикивала странное: "Амидафо! В спокойном, располагающем настроении, произносила: "Турлы - мурлы."
Не терпела ласки, прикосновений, яркий свет, громкие звуки, общество незнакомых людей. Часами сидела, не двигаясь или переставляя с места на место кубик. Одно хорошо - не была агрессивной. Иван потух. Не видел смысла в тратах на дочь. Перестал её замечать. Отстранился от жены.
В выходные и ремонтные дни, пропадал в гараже, возвращаясь пьяным. Не глядя на Галю, уходил в СВОЮ комнату и закрывал за собой дверь. Там смотрел телевизор, ел и чаёвничал в одиночку. Галина сама развязала мужу язык о чём потом не раз пожалела.
А всего лишь призвала к совести и напомнила, что он Тамаре отец, а не посторонний дядя. Иван, будто ему отключили молчанку, изверг на неё поток очень обидных слов:
"Чья бы корова мычала, Галя. Ты меня перед фактом поставила - будет ребёнок. Не рад был - время внуков настало. Но, когда Томка родилась даже обрадовался, будто помолодев. У сына пацан, у меня - дочка! А она не ребёнок, а Тамагоча какая-то, в скорлупе.
Ты, возрастная, чем думала, когда беременность оставляла? Советовалась со мной? Голодными не останетесь, какое пособие на Томку оформишь - ваше, на этом всё. Машину хочу поменять, а она всё равно Тамагочей останется."
И ведь так и стал называть Тамару - Тамагоча, а в адрес жены сыпать упрёки по любому поводу. Правда, на тощий паёк, не посадил и хозяйственные траты не ограничил. Наконец, признав, что вылечить дочь невозможно, Галя озаботилась об оформлении инвалидности для Тамары.
Естественно, сын Вася был в курсе, что у сестры аутизм. Забежав в гости, смотрел на неё со слезами: "Эх, какая красотка пропала!" Предлагал помощь: "Мам, пап, всё, что в силах моих." Благодарили и не привлекали - ещё сыну не хватало в их проблемах завязнуть. О том, как переменился его отец, Галя помалкивала.
Иван тоже перед Васей не раскрывался, не считая этичным чернить мать перед сыном. Так и жили - с видимостью семьи. Не особо терпимо друг к другу. Время шло. Мой муж перешёл на грузовой МАН - дальние рейсы. Сдружившись с Иванычем, принёс домой его историю, естественно, держа мужскую сторону.
В том смысле, зачем Галина решилась так поздно родить и почему бы больную дочь не поместить в специализированный интернат. Соглашаясь с первым, я понимала женщину, не соглашавшуюся расстаться с дочерью. Сначала мы с Галей только коротко по телефону общались, до мужей - водителей не дозваниваясь.
Если один в порядке, значит и второй цел - друг за другом едут, в одной очереди на разгрузку стоят. Иван не запрещал жене о себе беспокоиться. Потом Галина меня к себе пригласила. Из вежливости поехала, а до слёз прониклась откровением женщины. Не жаловалась - наговориться не могла, в своей вынужденной отгороженности.
Я с тяжёлым настроением ушла, твёрдо считая Иваныча семейным абьюзером. И стала чаще Гале звонить - уже просто так. Галине требовалась операция - узел в щитовидке мешал глотать и чувствовала она себя неважно. Но дочь - особенный случай, на кого оставить?
Да и боялась, наслушавшись примеров, когда "узел тронули и он в рак перешёл." Даже на пункцию не соглашалась. Обречена Галя была или неожиданная гибель сына её убила, но умерла вслед за ним - через три месяца. А прежде вот что случилось. Пришёл к ним Василий с гостинцами и бутылкой вина.
Уже зрелый мужчина, захотел посидеть с отцом - у него в семье нелады начались. Галина им не мешала, находясь с Тамарой. Сын выложил наболевшее, и отец не стерпел - всё, что годами копилось, на Васю вывалил. С кухни послышались громкие голоса и Галя туда поспешила.
Мужики, старший и младший, с красными лицами, стояли напротив друг друга, как петухи, к бою готовые.
Вася орал: "А если б я такой, как Тамарка родился, как бы ты меня называл - Тамагагоч? Ну, сплоховала мать, так пока не помрёт, будешь жрать?! Да Тамару даже не слышно!"
На полной громкости, Иван предложил: "Так возьму эту тихоню к себе, хотя бы на месяцок - ведь уже не у тёщи живёшь, а в ипотечных хоромах! Может и мамаше твоей место найдётся?!"
Из дальней комнаты послышалось яростное: "Амидафо! Амидафо!!!" Мужчины притихли.
Иван осклабился: "Вот и тихоня голосок подала!"
Галя не утерпела: "Что ты на неё наговариваешь? Девочка от ваших криков разволновалась!"
Василий коснулся её руки: "Мама, держись. Я обязательно, что-то придумаю для тебя и Тамары."
Ушёл и это был последний раз, когда отец и мать видели сына живым. На той же неделе, поругавшись с женой, поздним вечером, Вася вышел во двор. Там сидела компания. Одного он знал, остальных - нет. Они пили, ему налили. С чего-то вспыхнул конфликт и Васю убили.
Галина, бледная, как мел, выдержала похороны сына. Она умерла три месяца спустя - остановилось сердце. Ни родня, ни подруга, а так тяжко и обидно было - за что столько черноты на бедную головушку женщины?! И что с её дочкой станется? Папаша - абьюзер, с косточками сожрёт?
Мужу говорила: "Посоветуй вдовцу - Тамару в специализированное учреждение оформить. Теперь это лучшее для неё."
В ответ получила сердитость: "Вот я стану соваться! Иваныч нормальный мужик. Столько лет обеспечивал жене возможность дочерью заниматься и теперь разберётся. Лишь бы не сломался. Запить может, а мужское сердце ещё слабее женского."
Сначала Иван в отпуск ушёл. Потом ещё месяц взял - за свой счёт. Оказалось, другую работу искал. Выбрал такси со свободным графиком. Насчёт дочери говорил: "Поживём, поглядим. Не во мне, а в Тамаре вопрос. Примет ли?" Вслед за ним и мой муж трассу покинул.
Мы уже проживали в посёлке, расставшись с городом. И уж много лет нет на свете сына и жены Ивана Ивановича. Приятели продолжают общаться. В основном, по телефону. Иваныч признался, что не перед Галиной стыдно ему, а перед сыном покойным. Слова Васи: "Как бы ты меня называл - Тамагоч?!" не выходят из головы.
Здоровому сыну он был хорошим отцом, а для больной дочери - не получалось. Объяснял, возможно не столько приятелю, сколько себе:
"Решился это дело исправить. Может, увидит, поймёт Василёк, ОТТУДА, что я бы его любым любил. Незаметно втянулся, привык к дочке. Всё она нам переломала, а теперь не представляю, как жить без неё. Она уж не девчонка - двадцать шестой год. Молчунья, но туалетом пользуется аккуратно. Сама моется.
Готовлю - она рядом кромсает картошку. Любит гладить бельё и складывает старательно. Часами книги перекладывает на полках, в материной шкатулке для рукоделья возится. Всё-таки, Галя, молодец, многому её научила. Наверное, что смогла вложила.
Бывают дни ступора - сядет у батареи, уткнётся в колени. Жду, жду, когда оживёт и рядом сажусь, в таком же положении. Ткну в бочок пальцем: "Турлу-мурлу?" Она вздрогнет, но не отодвигается. И не знаю, какие мысли у неё в голове, а интересно.
Улицу не терпит. За продуктами не беру. Но на машине любит кататься. На дачке ей бывать нравится. Не знаю, что с ней станется после меня. Потому и пить совсем бросил, не курю. Диспансеризацию не игнорирую. Вроде пока ничего. По Васе тоскую, но к нему не спешу.
А ведь так и зову её Тамагоча. На Тамару, от меня, не реагирует. Привыкла Тамогачей быть для отца. Меня никак не зовёт. Жаль, не замечал, как она к матери обращалась..."
Он не часто звонит и всегда с монологом, без ожиданья советов и утешений. Пару раз к нам приезжал вместе с Тамарой. Она, правда, оставалась в машине, на заднем сиденье. Никто её не тревожил. Ивану Ивановичу осталось несколько лет до семидесяти.
Невысок, но статен. Красиво седеет. Не молодится, принимая возраст. Мой муж его жалеет и уважает. Для меня, ярлык "абьюзер," на Иване Ивановиче поблёк. Он бы вовсе исчез да память о Галине мешает.
от автора: имена героев изменены - нам ведь суть важна.
Благодарю за прочтение. Пишите. голосуйте. Подписывайтесь. Лина