В этом, на удивление, современном фильме 1983 года, великолепная Инна Чурикова создает образ мудрой, проницательной интеллигентной бизнесвумен начала 20 века, с железной волей (не зря же она "Железнова"), готовой на любое самоотречение ради своих близких. Ее Васса живая, естественная и заставляющая зрителя если не сочувствовать (потому что она далеко не святая), то, по крайней мере, понимать мотивы ее поступков.
Такое обьективное прочтение этого образа было невозможным в период создания первой экранизации пьесы в 1953г., где образ главной героини был однозначно отрицательным в соответствии с идеологическими стандартами того времени.
Ключом к пониманию образа Вассы в фильме Панфилова, на мой взгляд, является тот неподражаемый сарказм, с которым она произносит слово "революционЭр". Это вполне обьяснимый сарказм, потому что трудно испытывать пиетет к тем, кто, ради собственных претензий на власть, готов ввергнуть страну в пучину революционных потрясений, привлекая наивных граждан истошной критикой существующей власти (а для этого в любой стране мира всегда найдется повод) и заманивая их сказками о новой власти, которая обеспечит всеобщее процветание и благоденствие.
Но вернемся к фильму Глеба Панфилова. Одной из ключевых его сцен является тихий разговор за вечерним чаем между Вассой и ее помощницей Анной:
"Анна: Сегодня, говорят, еще учительницу какую-то арестовали. А потом кочегара и еще кого-то...
Васса: Это что, все из этих - "Долой царя?"
Анна: У них это различно - одни "царя", другие - " всех богатых". И чтобы сами рабочие управляли государством.
Васса ( вздыхает): Пропьют они государство-то.
Анна: То-то и оно, не пьют они, Васса Борисовна.
Васса ( подмигивая): Не пьют! РеволюционЭры, видишь ли! ( улыбается)
Анна: Они песни свои поют.
Васса ( многообещающе): И напоют... беду! Чует мое сердце - не кончится это добром!..."
[Так и напрашивается аналогия со сценой хорового пения под руководством маэстро Швондера из " Собачьего сердца" М.А. Булгакова:
" Суровые годы уходят
Борьбы за свободу страны
За ними другие приходят
Они будут тоже трудны..." ]
Похоже, что революционное пение и у Горького, и у Булгакова вызывало одинаковые эмоции ...
В фильме 1953 года Васса нарисована мрачными красками, не в последнюю очередь, для того, чтобы на ее фоне выгодно смотрелся светлый образ революционерки Рашели, пламенные обличительные речи которой звучат в той экранизации как истина в последней инстанции.
Но стоило Глебу Панфилову сменить акценты и придать Вассе обаяние и интеллект Инны Чуриковой, как пьесса приобрела новое, откровенно крамольное, по отношению к советской власти, звучание. При этом образ Рашели перестал быть каноническим и ее речи начали выглядеть не только неубедительно, но в чем-то даже комично! А талантливая Валентина Якунина, в роли Рашели, мастерски усиливает этот эффект, например, забавными учительскими интонациями в следующем диалоге [примечания автора]:
"Рашель: Я очень хорошо знаю ваш класс, и здесь в России, и за границей. Это безнадежно больной класс.
Живете вы автоматически, в плену хозяйств, подчиняясь силе вещей, не вами созданных. [ т.е. по мнению Рашели все должны жить исключительно натуральным хозяйством и использовать только то, что сами произвели?]
Живете ненавидя, презирая друг друга и не ставите перед собой вопрос : Зачем живете? Кому вы нужны? [ Так-таки все поголовно презирают/ненавидят? А "непогрешимый" класс рабочих и крестьян, в это время, наверняка, изводит себя вопросами о смысле жизни?]
Даже самые сильные из вас, умные люди живут из отвращения к смерти, из страха перед ней... [ зато рабочие и крестьяне смерть, конечно же, любят и нисколечки ее не опасаются?]
Васса: Ох, Рашель, Рашель! Я же тебя за умную почитала! А ты... особенно когда о жизни рассуждаешь... ( пародирует) "Класс... класс... революция... класс... Революция твоя вспыхнула и прогорела. Одна зола осталась...
...Да пойми ты, Рашель! Мне, Вассе Железновой, дела нет до этого класса! Мне на него наплевать! И растереть. Я купчиха! Я женщина практическая! Слов не люблю, я ими сыта по горло.
Мое дело в моих руках и никто помешать мне не может и застращать меня ничем нельзя. На мой век всего хватит. И внуку своему я все, что надо оставлю."
Образ Рашели, безусловно, перекликается со знаменитыми "валькириями революции" ( Арманд, Коллонтай, Фигнер и др.). Рискну предположить, что Горький, хорошо знакомый с этим типом эмансипированных революционЭрок, сочинял обличительные речи Рашели не без иронии... Хотя, возможно, эта просто аберрация восприятия, возникающая сегодня, поскольку мы-то знаем чем дело закончилось...
В целом, фильм " Васса" заставляет задуматься о том, что же, в конечном счете, предпочтительнее:
- эволюционный или революционный путь исторического развития, стабильность и общественное согласие или революционный хаос и внутренний раздрай
- частная инициатива и ответственность за семью и бизнес или пренебрежение семейными ценностями и интересами в пользу революционной деятельности по шариковскому принципу " взять бы все, да и поделить?"...
Однако, если пьеса Горькова только задает эти вопросы (что уже было достаточно смело по тем временам), то фильм Панфилова дает на них однозначный ответ, прежде всего своей новой трактовкой образа главной героини.
В интеллектуальной дуэли между Вассой и Рашелью фильм Глеба Панфилова, явно оставляет победу за Вассой. Но эта победа имеет горький привкус, т.к. в суровой реальности 1917 года, победили те силы, которые олицетворяла Рашель... И, конечно, не зря фильм начинается видом горящего и взрывающегося корабля, разрастающиеся черные клубы дыма от которого вызывают ассоциацию с той бедой, в которую погрузилась Россия, допустившая у себя революционный взрыв...