— Ань, а что, если тебе в деревню махнуть? — Наташка предложила так, ну, хоть что-нибудь.
Представить "фифочку" Анну Эдуардовну в сельских реалиях это равносильно балерине, управляющей трактором, в пачке и пуантах.
— А есть куда? — зарёванное лицо Ани удивлённо повернулось к подруге.
Наташка даже чихнула от неожиданности.
— Ну-у, да, есть, — она вдруг оживилась. — Помнишь, у меня лет десять назад тётка умерла? Ну, та, которую я даже не знала?
История с Наташкиной тётей тогда изумила всех. Это, как знаете, когда живёшь и думаешь, что вот где-то за морями живёт дядюшка миллионер, который вдруг оставляет тебе несметные богатства и твоя жизнь становится похожей на сказку. Нет, девчонки (ну, как девчонки, им уже по тридцать семь) давно уже привыкли выгрызать свой кусок под солнцем и особо ни в чём не нуждались. Из материального. Хуже обстояло с личной жизнью. Из серии — сейчас ещё рано, а вот уже и поезд вроде как ушёл в туман. И в сказки про Золушек они уже не верили лет десять. А тут вдруг на одну из них обрушивается нежданное наследство в виде домика в деревне. Наташка туда даже не ездила. Оформила все у нотариуса и продолжила свою жизнь. Хотела тут, правда, продать землю с избушкой, когда в бизнесе не заладилось. Но выровнялось всё и забылось.
А тут у Анны кризис — мужчина, с которым последние три года жила, подлец и гаденыш оказался. Шутка ли, три года скрывать что женат и двух отпрысков имеет несовершеннолетнего возраста. И вишенкой на торте — партнёр её, с которым огонь и воду прошли финансовые, смотался со всеми деньгами, оставив Анне подмоченную репутацию и гору кредитов. Подруги, конечно, помогли, в меру своих даже невозможностей, но этого хватило на пару месяцев. И сейчас Аня сидела в полнейшей прострации, размазывая тушь по щекам и совершенно не понимая, как она выкрутится из всего этого безобразия.
— Я ведь могу квартиру, машину продать, закрою большую часть кредитов, — Анна встала и, подойдя к кухонной мойке, умылась. Распрямила плечи. — Если ты не против, поживу в твоей избушке. Работать я могу дистанционно. — Она заходила кругами по кухне, воодушевившись. — За год разберусь со всем и вернусь победительницей! — её руки взметнулись вверх и на лице застыла улыбка.
Которая через секунду схлынула как прибой.
— Бред всё это...
— А чего бред-то? — Наташка тоже вскочила и обняла подругу. — Представь, это как отпуск. Экстремальный! Выживание! А мы к тебе будем приезжать, чтобы прикоснуться к лону природы. Продукты привозить, — подмигнула и закружила Анну по кухне. — За грибами будем ходить, рыбу ловить, закат, шашлыки, романтика... — пела Наташка.
— Комары, клещи, отсутствие удобств и салонов красоты, — вторила ей Анька, оторвавшись от подруги и, сделав немыслимое па, застыла в дверном проёме. — Я согласна!
За две недели Анна умудрилась собрать основные вещи, упаковав остальное в коробки и отправив их на хранение к Серёге, бывшему однокласснику, который был давно к ней неравнодушен, но для Ани он твердо стоял на границе — друг.
Риэлторы взялись за продажу трёшки в центре столицы. Знакомые помогли с автомобилем, чтобы не отдавать его ниже рыночной цены. И Анна, бывшая Эдуардовна, а теперь просто Нюрка, как смеялись подруги, выдвинулась севернее Москвы, в сторону "избушки на курьих ножках".
Пока ехали с Наташкой, та смеялась, сейчас приедем, а там коттедж с "лебледями" в пруду и садовник в джинсах и с голым торсом, как в известных фильмах...
Деревня встретила их не особо дружелюбно — отсутствие дороги, три полуразвалившихся домишки и полное отсутствие сети...
— Поворачиваем назад! — Наташка сделала такие страшные глаза, что у Анны даже всё похолодело внутри.
— Нет! — слова сами вырвались из неё, хотя внутри всё кричало — беги!
— Я тебя здесь не оставлю!
— А мне уже поздно назад, я бомж, — Аня всхлипнула, не театрально, по-настоящему.
— Ничего не поздно! Поживешь у меня, потом что-нибудь придумаем, — Наталья заглушила машину и повернулась к подруге.
— Ты только свою жизнь начала налаживать, — Аня легко коснулась её плеча. — Не дури. Твой Виталик хороший мужчина. Я точно буду не к месту. Давай. Поехали.
— Куда ехать-то? Тут черт ногу сломит...
— Рооомаантиикааа...
— Дурында, — прыснула Наташка.
— У тебя училась!
Наташкин Фольксваген встрял где-то между первым и вторым домом из трёх. Вчера дождь был. А почва здесь оказалась глинистой...
Девчонки (ага, девчонки под сорок), конечно, были одеты в спортивные костюмы, но всё равно это смотрелось комично — две городские штучки толкают свой автомобиль буксуя в грязи.
Хотя... Зрителей-то не было. В деревне вообще никого не было. Никаких принцев на тракторе. И спасителей на конях... Кособокие, зияющие пустыми глазницами окон, дома... Страшные в своей безысходности.
— Они как я, — Анна сползла по капоту и уселась прямо в грязь, — брошенные, разрушающиеся, без надежды на…
— Стоп! Хорош себя жалеть! Надо вызвать эвакуатор.
— Связи нет.
— Давай постучим в двери, кто-то же здесь живёт?
— Лешие и русалки, — усмехнулась Анна и вместе с порцией слез выдала: — Есть хочу…
— А мы с Виталей хотели сегодня роллы заказать и кино посмотреть...
Наташка перепрыгнула через лужу на сухой кусок земли и тоже уселась.
— Прости...
— Это ты прости. Я тебя сюда заманила. Черт! Я думала здесь хоть какая-то цивилизация присутствует! — Наташка стукнула кулаком по земле и сложила молитвенно руки. — Аньк... Мы попали? Да?
— Похоже...
— Время пять, скоро стемнеет, надо что-то делать, — Наташка посмотрела на неё как в детстве, когда набедокурит.
— Ты Виталику сказала куда едешь?
— Нет, — глаза Наташки говорили красноречивее слов.
— Я тоже никому...
— Мы умрём здесь, Ань? — Наташка до того стала похожа на маленькую девочку, что Анна засмеялась.
— Нет, конечно! Мы сейчас встанем, переоденемся в чистое и пойдём на дорогу. Сейчас пять. Темнеет где-то в одиннадцать или около того. Не будем терять время!
— Аньк, мы ехали минут тридцать точно и не встретили ни одну тачку!
— Предлагаешь сидеть здесь и ждать, когда нас найдут?
— У нас еды на неделю, — робко изрекла Наталья.
— Смешно! Поднимай попец и пошли!
— Злая ты...
— Надо переодеться, я вся как чушка, — Анна решительно раскрыла одну из сумок с одеждой.
— Анич, ты серьёзно? — Наташка выудила из сумки шифоновое платьице.
— Ты правда взяла в деревню вот эти штучки!?
— Ты же сама сказала, шашлыки, река... Хватит ржать! По крайней мере они сухие... Не поверю, что ты не знала, что деревня пустая, Наташ?
— Конечно знала и заманила тебя специально, чтоб вытащить из депрессии! Твои шорты мне малы! Ты взяла свою школьную одежду? О! В этом платье ты была на встрече одноклассников пять лет назад! Ааняя... Ты сумасшедшая!
— Не беси! Это платье мне дорого...
— Ты в нем собралась коров пасти?
— В твоей деревне даже людей нет!
— Я же не знала. Это несправедливо! У тебя вообще нет нормальной одежды...
— Главное — сухая!
— Мы словно в клуб собрались...
— Ты слышишь?
— Кто-то едет? О, божечки!
— Быстрее на звук!
Звук издавал вертолет. Они, конечно, попрыгали, махая руками и крича — помогите, но это скорее так, для антуража.
Зато Наташке пришла мысль — идти не к дороге, а по направлению полета вертолета.
— Откуда-то же он летит? Значит там точно люди.
Мысль, конечно, идиотская, как и вся их затея, но Анна, почему-то, поддержала подругу и они, прихватив еду и воду, пошли в противоположную от дороги сторону. Мужественно продираясь сквозь кусты, царапая руки и безбожно ругаясь.
За зарослями оказались ещё дома. Много домов, тоже брошенные. Восемьдесят два — насчитали они.
— Большая какая деревня, Наташ. — Анна откусила от небольшого зеленого яблочка, сорванного только что и сморщилась, — кислющее, — но не выплюнула, а мужественно жевала, кривя лицо.
— Брось, а то живот заболит! — голосом родителя гаркнула Наташка. — Анька, смотри, мост!
— Странно, — Анна присела на корточки и потрогала теплые доски. — Словно его недавно сделали…
Мост был проложен через небольшой ручей, вода в котором журчала чистотой и прохладой.
Они, побросав сумки, вприпрыжку спустились вниз и, скинув сандалии, повизгивая, умылись. Холод ручья словно придал сил, освежил голову и вселил надежду.
— И дорога здесь… — Наташка задумалась, подбирая слово, — утоптанная.
Они перешли через мост и зашагали вдоль по узкой дорожке.
— Действительно, утоптанная, по-другому и не скажешь.
— Слышишь? Голоса!
Наперегонки они бросились в сторону еле слышного гомона. Дорога, петляя, вела через рощу.
— Гриб! — охнула Анна и ткнула пальцем под ноги. — Еще один и еще!
— Будет чего поесть с голодухи. Пошли же! — тянула её Наталья. И вдруг заголосила: — Помогите! Помогите! Ау! Может это грибников мы слышали, — пояснила Анне и снова зааукала.
Роща словно вытолкнула их из себя, и они попали в другой мир. С десяток аккуратных домиков стройным рядом высились перед ними хвастаясь цветистыми палисадниками.
— Валенка, глянь кого нечистая принесла!
Из-за белого заборчика, крашеного под березку, выглядывала сухонькая старушка в смешной розовой панамке.
— Здравствуйте! — хором выпалили Аня с Наташей.
— И вам не хворать, голубки. Откель прилетели?
— Заблудились мы, бабушка, — Анна подошла к забору и слезы вдруг заполонили глаза.
— Двести верст до людей отсель, — хмыкнула старушка. — Балеточки бы в кровь стерли блуждая, — проворчала розовая панамка и сощурила подозрительно глаза. — Кто вас послал?
— Никто…Мы правда заблудились, бабушка… — они наперебой затараторили, уцепившись пальцами в колышки забора.
— Софья Андреевна! Опять вы за своё, голубушка! — из-за куста с огромными белыми шапками роз показалась коротко стриженная головка, сияющая синевой глаз. — Не бойтесь её, милые барышни, — из роз выпорхнула миниатюрная, бабушкой её язык не повернется назвать, пожилая леди, и практически подплыла к ним. — Проходите, гости дорогие, — она потянула на себя заборчик и в нем отворилась калитка. — За чаем всё и расскажете.
К тому моменту, когда Анна с Наташкой, с наслаждением вдыхая ароматно-медовый чай, сделали первый глоточек, дом уже наводнили разномастные старушки, чирикая как воробьи и рассевшиеся за огромным дубовым столом, накрытым белоснежной скатертью, занимавшим половину избы.
А к концу чаепития, растянувшегося на час, с блинами, ватрушками и пирогами, кто чего принёс с собой, Анна уже запомнила имена почти всех, благо память у неё отличная, Наташка всех звала бабушками. А бабушки знали в подробностях историю двух «горемык» как окрестила их Валёнка или Валентина Николаевна.
Она же и вынесла вердикт.
— Заночуете здесь. Потому что до утра ваш автомобиль всё равно никто не спасёт. А завтра Ванюшка приедет и всё решит. Приём окончен, барышни! — хлопнула она в ладоши и старушки с сожалением засуетились, не торопясь уходить.
Чувствовалось, что для них это развлечение и вопросов ещё тьма осталась, да и самим потрещать хотелось.
— Кыш, курицы! — прикрикнула Софья Андреевна, она же Сонька. — Спать ужо пора, ухи от вас болят, раскудахтались!
Всё происходящее таило в себе столько загадок и вопросов, что когда в доме остались только две хозяйки — Сонька и Валёнка — Анна робко спросила:
— У вас здесь вроде общины какой-то? И мужчин совсем нет…
— Чо это нет-то? Есть доходяга, старый хрыч, Риткин хахаль, только его Иван в город увёз нонче, спину прихватило болезному, — проворчала Сонька и сняла, наконец-то, свою розовую панамку. На свет выпростались мелкие рыжие кудряшки, придав сморщенному лицу забавное выражение.
— Понимаю, что наша деревня выглядит немного странно, — улыбнулась Валентина Николаевна.
— Не то слово! — не удержалась Наташка. — Вас словно из разных миров сюда насобирали.
— Так и есть, — Валентина Андреевна снова присела, в то время как Сонька продолжила шустро сновать, прибираясь, с помощью Ани, которая хоть и помогала убрать со стола, но чутко прислушивалась к разговору.
А поведала Валёнка вот такую историю…
Все жители деревни так или иначе остались без домов, квартир. На улице. Судьба у всех разная: кого дети бросили, кого мошенники обманули, кто сам по доброте душевной всё отдал. Только скитались пожилые люди, молясь о том, чтобы век их поскорее закончился.
— Мне повезло, меня Ванечка нашёл, когда я только месяц на вокзале провела, — Валентина Николаевна так тепло улыбнулась, смахнув слезинку кружевным платочком, что у Анны защемило внутри. — Я, растяпа, поскользнулась ему под ноги, зима тогда суровая была, — она вытянула вперед левую руку, на которой не хватало двух пальцев, — а я без варежек… Всю жизнь как у Христа за пазушкой, а тут в мороз выкинули, как рыбу на лед…
Ванечка — Иван Григорьевич — на тот момент уже «насобирал» пятерых стариков. А началось всё с того, что ему предложили, «за сущие копейки» землю выкупить, а он тогда как раз искал подходящую, чтобы очередную базу отдыха построить. А тут целая заброшенная деревня на краю леса, вокруг ручьи, озера — благодать. Только Иван вслепую не привык брать, он сам на место поехал. Так и есть. Деревня, прежде богатая и большая, кричала одиночеством и разрухой… Побродил он там, окрестности посмотрел, хотел уже возвращаться, как в одном окне что-то мелькнуло. Он в дом. А там старик со старухой. Одни на всю деревню остались. Как выжили? Так огородом кормились, да пяток куриц держали в сенях. А много ли старикам надо?
Иван Григорьевич к продавцу, как это ты деревню с жителями продаешь? Давай документы проверять, а там липовые почти все… Так и не купил он ту землю. Зато выкупил несколько гектар сразу за деревней. Пока занимался оформлением, всё к старикам наведывался, продукты привозил, чего-нибудь «укусненькое к чаю», по хозяйству помогал… Да всё уговаривал, давайте, я вас в город перевезу, поближе к цивилизации, квартиру вам куплю, там и врачи рядом мало ли чего. Только ни в какую не соглашались старики — здесь родились, здесь и помрем. Ну нет так нет. Только и бросить он уже их не мог, прикипел сердцем. Он то сирота, уже лет пять. А тут приедет, и словно снова у дедушки с бабушкой в деревне, босоногим мальчонкой оказывается. Сколько историй они ему долгими вечерами нарассказывали, сколько местечек заповедных вокруг показали. Вот тот ручей, с мостом, в нем вода живая, из самых недр Земли-матушки бежит. Не замерзает даже в студёную зиму. Сил даёт, энергией заряжает. А роща грибы каждый год в таком изобилии родит, что всей деревне на всю зиму хватает. А в лесу есть озеро, в нем вода не простая. Коли у тебя злые помыслы, то лучше не кунайся в него, сгинешь и года не пройдёт. А если добро в сердце, то от всех болезней избавишься. И много еще чудес и тайн раскрыли ему старики про места эти удивительные, что Иван вместо их деревни приобрел.
Строительство к тому времени уже развернулось, часть леса вырубили, освобождая площадь. Ну, Иван Григорьевич стройку и свернул. Не будет здесь никакой базы! И построил домик деревенский, вот этот, где мы сейчас и сидим. Для стариков своих построил. Мол, вам тут удобнее будет. А рядом еще один, поселил туда мужа с женой, она медсестра, а он помощник по хозяйству. Чтоб не волноваться за своих деду с бабой, когда он долго отсутствовать будет.
А через год дед умер. Тихо. Во сне. Сто два года землю оттоптал. А Иван около метро Софью Андреевну нашёл, сидела на картонке нахохлившимся воробьем и ворчала на прохожих, нелюди, стыд потеряли. И привёз её к бабушке своей, вместе поповаднее.
— Ох и сказочница Нюрка была, — Сонька встряхнула рыжими кудряшками, — а песен сколько знала…
И тут словно портал открылся, посыпались старики на Ивана со всех сторон. Пришлось ещё дом строить, и ещё, и ещё… Сейчас в деревне живёт двадцать пять человек. На пятнадцать домов. Живут по двое, кроме Прасковьи.
— Оне энтроверты, ёшкин кот, это по-модному ежели. А по-нашенски, сычиха она. Как есть сычиха, — Софья Андреевна передала последнюю чашку Анне на протирку.
Уже нет в живых Нюры и еще семерых схоронили. Но дома никогда не пустуют, вот пару дней назад новенькую привезли. Лежит пока на кровати, к стенке отвернулась, плачет. Ну, отойдет маленько и расскажет, что за беда у неё.
— Да тоже детки, небось, квартирку продали, а ей пинка под зад. Здеся половина таких, — Сонька взяла у Ани полотенце и легонько подтолкнула в сторону стола. — Хорош уже тереть-то, дырку вытрешь. Помощница хренова.
Иван Григорьевич постарался обустроить быт каждого так, чтобы чувствовал себя как дома. Вот и стол большой, дубовый — подарок Валентине Николаевне на день рождения. Она обмолвилась как-то, что всегда вспоминает такой стол из детства, как родители приёмы устраивали: тонкий фарфор, кипенно-белые скатерти…
— Пол избы занимает, — проворчала Сонька, — а чашки в руку взять страшенно.
Проворчала, а сама подошла к Валёнке, обняла и крепко поцеловала в затылок.
Можно было еще бесконечно долго слушать, задавать вопросы, а их стало еще больше и Анне хотелось узнать про каждого жителя и про… Ивана Григорьевича… Только Наташка уже уронила голову на руки и сладко всхрапнула…
Им постелили на веранде, переодев их в ночные рубашки с васильками, и Аня долго не могла уснуть, слушая ночные звуки леса, сверчков и одинокой птицы, которая всё никак не могла угомониться, выдавая трели.
Утро ворвалось запахом пирога, шарканьем ног и звенящим шепотом.
— Пусть поспят, утомились вчера…
— Всю жисть проспят, неча бока мять…
— Софочка, ну, что ты право. Такие девочки хорошие…
— Все оне хорошие покуда спят зубами к стенке…
— Пойдём, милая, малинки соберём к завтраку. А вон и Ванечка вернулся…
Анна слегка отодвинула кружевную тюль и выглянула в окно. Веранда находилась с противоположной стороны дома, и Аня увидела, как Валёнка с Соней торопятся навстречу высокому, седому мужчине, который раскинул руки, словно собираясь обнять их, а они, словно девчонки, кинулись врассыпную, смешно маша руками.
— Наташк, Нат, вставай, соня.
— Ммм, пять минуточек ещё, — мурлыкнула подруга, натянув на голову одеяло.
А вот Анна не могла и секунды больше лежать, поэтому перелезла через Наташку и стала одеваться. Когда она умылась, пригладила волосы рукой и вышла во двор. Подружки-старушки уже успели поведать Ванечке новости и сейчас он шагнул к ней, протянув руку.
— Иван.
— Анна.
— Уже позавтракали? Я жутко голодный!
И тут же засуетились Валя с Соней.
— Пирог только поспел…
— Молочко парное Рита принесла…
— А может яишенку тебе, а, Ванюш?
— Я всё съем в двойном размере!
И старушки радостно заулыбались, и засеменили к дому, оставив Аню краснеть около Ивана. Бог его знает, что её в краску бросило. Свежий воздух, видно.
— Так значит вы в деревню решили перебраться?
— Ну, как решила, скорее вынуждена.
— Могу предложить остаться у нас, — неожиданно предложил он.
— Ну, я… — растерялась она.
— За небольшую помощь, готов предоставить вам дом в нашей деревне, — Иван смотрел серьёзно, даже пытливо. — Если заинтересовало предложение, после завтрака обсудим детали, — и он протянул руку, предлагая пройти к дому. — Простите, умираю с голода, — и улыбнулся.
— Наташка! У него такая улыбка! У меня сердце чуть не выпрыгнуло! — Аня стояла, прижав ладошки к груди, глядя как Наташка нехотя одевается. — Давай скорее, нас ждут к завтраку!
Деловая хватка Ивана Григорьевича проявилась сразу, как только он встал из-за стола.
— Родным позвонили?
— Так тут сети не было, а потом сотовые разрядились, а смысл заряжать, раз сети нет, — Наташка переглянулась с Аней, если честно, то они совсем забыли про телефоны, а когда спросили есть ли здесь связь, то Сонька сказала «откуда в попе апельсины».
— Звоните, — Иван протянул мобильный, — с ума, наверное, сходят.
— Мне некому, — Аня протянула телефон Наташке, и та умчалась на улицу успокаивать Виталю.
— Софочка, — погрозил пальцем Иван, — твои штучки.
— Так понаехало бы сюда черти кого, Ванечка, я же инкогнито сохраняю, — надула губки та.
Через два часа машина Натальи была привязана тросом к новенькому трактору и вызволена на твердую почву. Вещи Анны перевезли в деревню. Она решила остаться. Предложение Ивана Григорьевича звучало соблазнительно — приглядывать за старушками, чтоб не прогоняли помощников. А помощников было шестеро, все семейные пары, которые жили чуть в стороне от деревни. Беженцы. Для них построили отдельные дома, «чего им тут со стариками якшаться и нам под ногами путаться, жить не давать» — так сказали жители необычной деревни, которые хотели всё делать сами.
— Молодые же ещё, пусть деток заводят, а к нам как в гости ходят, внучат приводят, ну, может и по хозяйству, когда помогут. А как за барынями за нами ходить, не нужно нам этого. Если на лавке лежать, то какой смысл жить.
Вот Анне и предстояло грамотно эту помощь распределять, чтобы старушки себя не барынями чувствовали, а дедушками и бабушками, что детей в гости ждут. Ей даже зарплату Иван Григорьевич назначил, хоть она и отказывалась, только Наташка цыкнула и напомнила про долги. Ещё Наташка обещала приехать на следующей неделе с Виталей, сенокос начинается, а он ей рассказывал, что ловко с косой управлялся у родных в деревне… И одежду подходящую обещала привезти, ну и так по мелочи. А сама всё подмигивала Анне в сторону Ивана Григорьевича, мол, понимаю тебя, подруга, сама бы осталась…
И началась у Анны новая жизнь, но это уже другая история….
Автор Алиса Атрейдас
