Начало здесь:
Чусовая. Всесоюзный маршрут №58. Сплав длиною в год. Часть 1
Чусовая. Всесоюзный маршрут №58. Сплав длиною в год. Продолжение. Часть 2. Часть развлекательная
День девятый
Другая река
Тень на нашу парковку отбрасывали высокие тополя. Можно было слегка отдохнуть и остыть. Взяв рацию, я пошёл в магазин. Удобно иметь связь не зависящую от капризов операторов. Надо было пополнить запасы провизии и заодно выкинуть, пусть и немногочисленный, мусор. Узнав у женщин, стоящих на берегу, где находится лавка, я отправился туда. Магазином оказалось здание контейнерного типа, очень небольшое. О благах кондиционирования говорить не приходилось, так что там было как в печи. Измученная жарой девушка-продавец отпустила мне необходимые продукты. Впрочем, мороженого опять не оказалось. Пришлось брать сладкую газировку. Она хоть и стояла в холодильнике, но остыть ещё не успела. Или не смогла. На берегу долго рассиживаться не получилось из-за убегающей уже от нас тени. Двигать подстилку мы смысла не видели, а потому отправились дальше, всё же успев позвонить домой. Нормального интернета опять-таки не оказалось. Мы кое-как смогли обновить лишь прогноз погоды, хотя значок 4G на телефоне горел.
Ещё будучи дома, Елена выяснила, что в этот день до Чусового уходит йога-сплав от одного тагильского турклуба. Это его участницы стояли на берегу когда я ходил в магазин. Теперь вся команда занималась сборкой своих катамаранов. Кто-то готовил обед. Мы с интересом посмотрели на них, и поприветствовав рукой, замахали вёслами дальше. Любопытно было узнать в чём заключается эта йога в формате сплава. Будут ли они выполнять свои асаны прямо по ходу движения, или лишь на берегу.
Однако, далеко мы не ушли. Послышались раскаты близкого грома и небо с одной стороны стало затягивать грозовыми тучами. Зайдя за поворот, мы увидели хорошую стоянку и решили переждать непогоду на ней. Пообедать тоже уже хотелось. Как обычно днём, разгружать байдарку полностью не стали, взяв лишь костровое да кухонное. Саму лодку пришлось накрыть от дождя новым тентом.
Стоянка была большой, но довольно чистой, даже не смотря на близкое расположение населённого пункта. Прошлые хозяева оставили дрова и жерди — то ли от бани, то ли от навесов. Пару стоек поровнее я прибрал себе. В дороге как раз будет на чём ставить тент на дневных остановках. А ехать они будут на дне лодки, вдоль бортов, нисколько не мешая. Посреди росло дерево с прибитыми к нему указателями направлений городов и километражом до них. Мы расположились на травке, расстелив на ней тент. В небе временами громыхало, но дождь никак не расходился. Через кроны сосен до земли практически ничего не долетало, так что мы и укрываться не стали, всё же держа в памяти такую возможность.
Не успели мы расположиться, как берегу причалили две лодки с рыбаками и собакой. Ей был молодой самец лайки чёрного цвета, с умными глазами и лоснящейся от хорошей жизни шерстью. Изначально они располагались на повороте напротив, но решили перебраться сюда.
— Вы тут надолго? — спросили они, видя что мы не разбираем лодку и не ставим лагерь.
— Нет, только пообедаем, да дождь переждём.
— Можно мы тогда здесь расположимся?
— Конечно, места всем хватит.
Они начали разгрузку. Однако вскоре один пришёл ругаясь. Одна их лодка нашла стекло от бутылки, валяющееся на мелководье. Дыра по их словам была сантиметров двадцать. Приходилось клеиться. Я предложил “Жидкую латку” из своих запасов, но они тоже знали о таком изобретении.
Пока рыбаки занимались ремонтом и устройством своей стоянки, мы валялись на своей подстилке, наблюдая за происходящим. Пёс рыскал везде, неся свою службу. Мужики ставили палатки, пилили и кололи дрова. Удивлял лишь размер их топорика, никак не вяжущийся с размерами их багажа.
Так прошёл, наверное, час. Валяться уже надоедало, а дождь никак не хотел идти. И километры никак не убывали при таком способе путешествия. Пришлось принимать волевое решение и отправляться дальше. А дождик ещё капнул пару раз, да и исчез словно его и не было. Все сомнения вмиг улетучились как тот дождик. Впереди были многие незнакомые километры и камни, манящие своей историей. Историей Железных караванов. И всё это ждало впереди.
Буквально через пятьсот метров пути и солнце вылезло из-за туч. Река текла средь заросших лесом гор. Немного впереди шёл “Таймень”. Сначала мы думали, что он оторвётся и уйдёт вперёд, но мы даже понемногу догоняли его и в конце концов обошли. Это были два дедушки за шестьдесят. Они размеренно и синхронно гребли. Но и мы сильно не напрягались. Видимо, наша скорость в стоячей воде не такая уж и маленькая. Но посоревноваться ни с “Тайменем”, ни с “Хатангой” пока не доводилось.
Показалась Нижняя Ослянка. По описаниям прошлых лет, и в том числе того болтливого блогера (а он сплавлялся здесь в конце лета 2021 года), в деревне не было электричества и жители пользовались кто солнечными панелями, кто генератором. И точно, панели на домах присутствовали — у кого на крыше, у кого блок был смонтирован в огороде. Но на себя обратил внимание ряд новых фонарных столбов. Потом увидели и ЛЭП, перекинувшуюся с берега на берег и масляный трансформатор. Значит, цивилизация добралась и до Ослянки.
По деревне река текла широко и было заметно, что тут довольно мелко. Я стал забирать влево, за остров, к высокому берегу, но чуть-чуть не успел. Да и не очень-то и хотелось. С удовольствием прогулялся по тёплой воде и освежил ноги. Жара опять брала своё. У Синего камня за поворотом нашли место чтобы искупаться. Вообще, от Верхней Ослянки камни сменили свой цвет и структуру. Теперь они были не гладкими, обточенными водой светлыми известняками, а тёмными с острыми гранями булыжниками-песчаниками девонского периода. Купаться меж них было не очень удобно, но воде всё равно и она приятно освежала. Немного охладившись, мы продолжили свой путь. Чуть дальше, по левому берегу в карте значился камень Девичьи слёзы. Было небольшое глиняное возвышение, но камня как такового не было. Если это считалось камнем, то я бы назвал его Слёзы кота (Кот наплакал). Теперь река текла почти по прямой на юго-запад до перебора Стерляжий и грести пришлось против солнца. Меня спасал козырёк бейсболки, а вот Елене не хватало её шляпы. На месте одноимённого хутора стояли йоги. И не в позах из своих упражнений, а просто остановились обед. На повороте — опять ошибка картографов. Не оказалось камня Омут. В других источниках указано, что он находится ниже.
За перебором у родника мы нагнали инопланетян. Они шли каждый своим экипажем, гребя своими маленькими вёселками из комплекта плотов. Все залезли прямо на крыши, отчего их таблетки стали походить на оранжевые рыбацкие лодки. Мы поздоровались с ними. Туристы путешествовали со знанием дела. Кто-то, похожий на капитана Зелёного из “Тайны третьей планеты”, читал книжку, навалившись спиной на надувной борт, остальные играли в карты, на других судах просто беседовали. Вскоре инопланетные тарелки остались далеко позади. А ведь мы уже шли по той самой пугающей нас прямой длиной в восемь километров. Встать на ночёвку мы собирались где-нибудь в её конце, а потому от скорости передвижения теперь зависело как поздно мы ляжем спать. Но скорость абсолютно не обижала нас. Даже небольшой ветерок дующий то спереди, то сзади, не мог замедлить наше судно настолько, чтобы мы почувствовали себя на Илимском, или Сулёмском плёсе.
На всём протяжении этой длинной прямой не было хоть сколько нибудь заметного камня на берегу. Лишь в месте деревни Копчик немного поодаль была возвышенность. И если бы не большой остров, который мы прошли за тем же Копчиком, вся река бы просматривалась от поворота до поворота.
Дождик опять начинал пошаливать, а потому уже хотелось поскорее закончить путешествие этого дня. Мы начали приглядывать стоянку. Сначала подошли к устью речки Чувашки. Там ничего подходящего не было. На карте была обозначена стоянка, но мы уже наученные прошлым опытом, боялись что она может быть занята, а потому не затягивали с возможностью остановиться. Метров через двести был неплохой выход и полянка была наверху удобная, но как-то далеко от реки. Таскаться с вещами не хотелось. Потом я заметил тропинку вдоль берега и пройдя по ней через ручей, обнаружил вполне себе место. На втором этаже было вообще шикарно, но крутой подъём свёл на нет все плюсы. Решили мы остановиться внизу. Немного покато тут, но терпеть можно. Установили палатку, разместились. Немного донимала мошка. Рефтамид и тут пришёл на помощь.
Первыми мимо нас прошли дедушки на “Таймене”. Они прошли немного дальше и встали где-то в районе обозначенной на карте стоянки. Следующими были инопланетяне. Они и передвигались как-то по-неземному — влево-вправо, орудуя своими вёселками. Реку они читали прекрасно. Чувствовался большой опыт. Да и течение само управляло их судами. Третьей прошла группа на ярких катамаранах. Их было три. Вот они-то шли как Бог на душу положит и конечно же, один из катов очутился на мели прямо по середине реки. По говору я назвал их марийцами. Именно так мне показалось. Дети Большой Кокшаги один за одним скрылись за островом. Больше в этот день мы никого не видели.
После окончания всех бытовых дел и заслуженного ужина я сходил наверх. Там была огромная поляна, местами поросшая кустарником. Её нижнего по течению края не было даже видно. А в месте подъёма была оборудована прекрасная стоянка с навесом, вешалом для вещей, костровищем и аккуратной поленницей дров. Жаль, что подъём туда был крайне неудобным и скользким после дождя из-за подмокшей глины. Но и у нас стало весьма уютно. Рядышком журчал ручей, правда вода была цвета самогона из фильмов про Гражданскую войну. Пить сырой мы её не стали, а вот для варки она вполне сгодилась.
Как мы поняли уже утром, это было урочище Коноваловка, знаменитое своими промышленными постройками начала прошлого века. Но узнали это мы лишь после отправки от берега. Возвращаться уже не стали, оставив посещение на следующий раз. Всего за такой короткий отрезок времени всё равно не охватишь. Кстати, мы находились опять на территории Свердловской области. Она опять началась на камне Востряк. Потому свердловские сплавщики и заканчивают свои путешествия в Верхней Ослянке, а не в Кыну.
Хотя было лишь около восьми часов, мы забрались в палатку. День был нелёгким, к тому же назавтра опять ждал ранний подъём. Опять анализируя события дня и строя планы на день следующий, мы потихоньку засыпали. А итоги были такими: пройдено тридцать два километра, преодолена пугавшая ранее прямая. Шли с опережением графика. И это радовало. Бескаменные места закончились. Теперь скалы должны будут попадаться почаще. Лишь бы красот им хватало. А уж ореола истории им хватит с лихвой. С тем и уснули. С ожиданием будущих интересных встреч с этими немыми свидетелями и участниками Железных сплавов. Жаль, языка у них нет.
День десятый
Новые попутчики
Утро выдалось туманным и росным. Молочная пелена стелилась по реке. Местами из неё выглядывали макушки деревьев. Подъём опять был ранним. К окончанию кофейной процедуры туманная муть начала рассеиваться. И опять, как на Великане, облако тормозило и скапливалось на повороте у Сылвицкого камня, вылетая оттуда порциями. Палатку облепил невероятный принт из мошек. Казалось, что производителями так и задумано.
Отчалили через два часа после подъёма, то есть около семи. Хорошо было идти вдыхая свежий утренний воздух. Но работа солнца уже ощущалась. Начинало припекать. Пошли обходить остров слева и за ним осталась Коноваловка с её недостроенными мостом, цехами, узкоколейкой.
После камня Сылвицкий и правого поворота стали догонять две лодки, сцепленные паровозиком. В них как в двухкомнатной квартире ехали дедушка с бабушкой — каждый в своей комнате. Поровнявшись, мы разговорились с ними. Оказалось, что они из Перми и каждый год так сплавляются. От Чусового до Чусового. От села к городу. Они никуда не спешили. Их норма была пятнадцать километров в день. Потихоньку дедушка пошевеливал вёслами, а бабушка наслаждалась пейзажами.
— Вы не намокли вчера? — спросили нас
— А что, был сильный дождь?
— Ну да, минут двадцать поливало.
Оказывается, через пару километров от нас, вечером хорошо полило. У нас же — чуть покапало.
Немного поболтав, мы ушли вперёд. В планах было посниматься у камня Ермак.
Пока мы копошились с камерами, разглядывали пещеру и пытались найти родник, бывалые туристы оторвались от нас. Ну а мы тоже особо не спешили. Набрали-таки свежей воды в Правой Долговке. Вода в речушке оказалась очень вкусной. Пока я набирал её, и сам выпил пару кружек. Потом прошли стоянку марийцев перед камнем Котёл. Они уже собирались в путь и начали грузить свои разноцветные катамараны. Тут же, у Котла нагнали дедушку с бабушкой и продолжили общение. Мимоходом мы узнали где в Чусовом лучше закончить сплав, чтобы поудобнее попасть на вокзал. Оказалось, что теперь нет той площадки за мостом, с которой можно пешком попасть на поезд. Точнее, площадка есть, а проход перегорожен забором в беспрестанном желании оградить нас от всякого рода опасностей.
Всё таки пришлось попрощаться с опытными туристами. Скорее всего, мы уже не встретимся на этом сплаве. Нам надо делать свою дневную норму, а они хотят видеть и ощущать всё неспешно.
Подошли к Камню Малый Стрельный. Ну да, малый. Помня о Стрельном на Койве, подивились размерам этого. Около него, на перекате меж двух островов рыбачили дедушки с “Тайменя”. Не только нам не спалось этим утром. Мы приветствовали старых знакомых и прокатились по перебору дальше, стараясь уйти от несильного прижима к берегу с небольшими выходами безымянных скал. Идя по краю перебора, мы уходили и от мели и от валов на воде. Всё же, несколько порций воды захлестнуло в байдарку.
По крутой излучине прошли ещё пару километров и вышли к камню Свадебный. Раньше здесь был опасный участок для барок. Бурлаки говорили, что этот камень «венчает со смертью». Оттого и название — Свадебный. Уже стало невмоготу жарко и мы решили остановиться на дневную сиесту. Как раз кстати подвернулась и неплохая коса в тени кустов напротив камня. Мы бросили на пляж тент и пару часов отдохнули скрытые от зноя листвой. И накупались, и перекусили. Однако, вскоре на небе стали появляться облака, оставляя всё меньше и меньше пространства лучам.
Как-то вспомнился Иванов:
“Два утёса, разделённых ущельем в полсотни сажен шириной, и назывались бойцом Малым Стрельным. Еловая опушка за ними была закидана треснувшими досками, сломанными брусьями. Видно, кто-то здесь убился, но не сегодня — вчера: Чусовая уже успела разодрать барку в мочало. А над блеском угрюмого створа вдали поднимался боец Свадебный: кривая иззубренная гряда из скал и каменных рёбер. Лес обсадил его по всем лощинам, забрался на плечи, на гребни. Не шибко опасным был боец, но больно уж мрачным и тоскливым. На луговине в устье Свадебной речки даже жердей от стогов не стояло: никто не любил это урочище с таким обманным и весёлым названием. Кто, когда его так назвал? Кто придумал здесь свадьбу сыграть?.. Говорили, что не человечья эта свадьба была. Бесы здесь на своей свадьбе гуляли. Но батя как-то раз объяснил Осташе коренной, тайный смысл имени: отсюда начиналась самая горячая работа, самая жуткая свадьба, на которой Чусовая немало живого народу повенчала с холодной смертью.”
Скоро и мы пойдём по Свадебному перебору. А пока надо отдохнуть. Пусть жара немного спадёт.
Чизма. Ещё одна
Набежавшие облака немного снизили температуру и теперь мы с любопытством поглядывали на небо: можно ли двигаться дальше? Мы вполне отдохнули и накупались, поэтому было решено выдвигаться. Перебор Свадебный весело принял нас. Проскользив по нему, лодка вышла к Большому Стрельному. Он был побольше и постатнее своего предшественника и открывался взору несколькими зубцами выходящими к реке. Светило вновь одумалось и обрадовавшись что так легко нас обмануло, принялось жарить с новой силой. Вскоре показалась речка Малая Свадебная и урочище Поляковка, а на правом берегу, напротив — камень Веер. Чем уж он показался человеку называвшему его — не понятно. Может, деревьев на его склонах было меньше, может структура породы была какая особенная… Тут нам встретился какой-то безумный мужик на моторке. И рыбаком-то назвать его было сложно. Рыбаки — те рыбачат, а это гонщик какой-то. Утюжил воду то взад, то вперёд, создавая волны и выжигая бак. Так, покачиваясь на волнах, мы и разглядывали очередной камень Печка, прибившись к берегу урочища Верхняя Чизма. Напротив в Чусовую впадает левый приток — речка Чизма. Река с таким названием уже встречалась за камнем Синий на шестой день сплава. Эта речка куда меньше реки Чизма. Название произошло от тюркского слова «шишме» (башкирское) или «чишма» (татарское), что означает «источник».
Вообще, это очень красивое место. Сочетание живописного, хоть и невысокого, яркого цвета камня и огромной, теряющейся за поворотом поляны, тоже бывшей деревни — на этот раз просто Чизмы. Это урочище заканчивалось камнем Острый. Длинное наклонное ребро которого как лезвие разрезало лес. Потом потянулся длинный, более километра, остров. Но острова на этом сплаве были нашими друзьями. И мы быстренько его проскочили по весёлому течению.
Начиналась длинная петля вокруг Круглого мыса. Сначала-то солнце светило нам в спину, но после поворота на 180 градусов, издевалось вовсю прямо в глаза. Ветерка по-прежнему не было. Ни малейшего. Спасала только река. Мы мочили в воде и головные уборы и просто умывались. Поток нёс мощно и уверенно, хорошо помогая вёслам. Испытание светилом заканчивалось перебором с красивым названием Цветники. Это название появилось в XIX веке, а до этого его называли Ситники. На переборе стоит небольшой остров Костоватик.
Немного умаявшись, мы решили подыскивать-таки стоянку для ночёвки, да и прошли мы уже двадцать девять километров. Но до самого Кумыша так ничего и не попалось. Мы подходили к одному из знаковых мест Золота бунта.
“Пробежав изогнутый быстроток, барка заколыхалась на переборе Кумыш. Слева и справа в лесах белели две некрупные скалы. В створ между ними втиснулся остров-огрудок… Река заворачивала вправо. На вытянувшемся левом берегу за горой показались дома Кумыша. Неровная вымостка крыш опятами облепила пологое взгорье… “
В самом начале Кумышского перебора мы резко взяли влево и не доходя устья, остановились. Времени не было и шести часов вечера, а мы опять уже сделали тридцать три километра. Слова инопланетян начинали оправдываться. Мы действительно двигались быстро. Кстати, пришельцы всё-таки улетели вперёд, несмотря на свои куцые вёселки. Ноги, крылья… главное — хвост.
Странная пара
Мы выгрузились на удобной полянке. Неподалёку располагался рыбак на “буханке”. Он раз за разом по длинной дуге проходил весь Кумышский перебор кидая свой спиннинг. А ночевал прямо в машине. Первым делом, конечно же, поставили палатку. Ещё с утра было решено устроить банный день, потому была набрана вода в походный душ. Весь день мешок жарился на солнце, лёжа на корме лодки. Теперь надо было организовать душевую кабинку. В куче хлама, принесённого недавним наводнением, я нашёл длинную жердь срезки после кромления досок. Там ещё оставался целый воз дров. Связав эту палку со стойками, которые мы возили для тента, я получил крепкую треногую конструкцию. На неё-то и был подвешен мешок с водой. Оставалось лишь завершить кабинку ширмой, чтобы прятать свою наготу от глаз людских. На неё пошёл кусок плотной ткани для упаковки лодки. Всё — можно было мыться. Вода была самой комфортной температуры, а количества её хватило бы ещё на одного человека, хоть мы и не наполняли ёмкость до верха. Так, литров десять-двенадцать.
После душа мы вышли совершенно новыми людьми. Елена до сих пор считает нашу помывку одним из лучших впечатлений от этого путешествия, а сам душ — одним из лучших приобретений.
Теперь можно было заняться остальным хозяйством. На стоянке было очень удобное костровище, с большим камнем лежащим рядом. Удобно было сидя на нём готовить себе. Процесс был отработан до автоматизма, потому уже вскоре мы резво орудовали ложками. Потом напились чаю с остатками усть-уткинских пряников. Жизнь стала совсем хороша.
В заводи за Юленькиным островом Елена заметила интересную картину. Вдалеке маячил лебедь. По крайней мере, так показалось. Приблизив же фотокамерой птицу, она заметила, что рядом находится серая цапля. Они вместе мыли свои пёрышки и вообще выглядели как семейная пара. Несколько раз потом в течении вечера Елена приближала это место. Птицы были неразлучны. Лебедь плавал, а цапель ходил вдоль берега. Такие вот отношения.
Мимо опять проходили суда туристов, которых мы обогнали за день. Прошёл караван марийцев — опять с разным успехом. Кому-то пришлось тащить свой кат, попав на мель. А мелей становилось всё меньше на реке. Мы уже и забыли что это такое. Последний раз проводили лодку в Нижней Ослянке, а до этого… да наверное, на Нейве месяцем ранее. Конечно, опыт тут сильно помогал. Ведь если не учитывать подсказок реки, только и будешь делать, что сходить в воду, да садиться вновь. Так и происходило с некоторыми марийцами.
Рыбак пошёл на очередной круг, а мы забрались в своё уютное жилище. Солнце скрылось из виду за нашей палаткой, где-то в долине Кумыша, там, где он “бежал издалека, но, как пес-недомерок, так и не вырос, оставшись речкой-щенком. Где-то в лесных едумах и папортях он проваливался под землю и три версты протискивался сквозь изъеденные дырами каменные недра, а потом кипуном выбивался из-под скалы, бурлил и рычал, но успокаивался в тишине под еловыми лапами и снова шустро катился дальше к Чусовой”. Пора было спать. Будет новый день — будут новые километры.
День одиннадцатый
Среди легенд
Пробуждение вышло даже раньше запланированного. На этот раз на небе были небольшие облачка, а солнце ещё не встало из-за горы. Туман, как и положено, скрывал реку. Получалась отличная композиция для пейзажа. Я в несколько заходов попытался увековечить это зрелище. Дальше всё шло по накатанному. Мы уложились и накупались перед дорогой. Отправку омрачило лишь насекомое, найденное у меня на плече. Клещ уже успел впиться, но не сильно. Мы сняли его, выкрутив пинцетом от швейцарского ножа. Елена всё беспокоилась не заразен ли он. Я же не стал предаваться панике. Прививка была, а сделать вдали от цивилизации мы всё равно ничего не смогли бы.
Дурная слава жителей Кумыша вновь получила своё подтверждение. По некоторым легендам не все жители Кумыша жили честной жизнью: “Выше камня Разбойника есть камень Кликун. В старое время барки бегали по реке. На гладкой площадке Кликуна собирались бабы, девки. Начинали плясать, петь, всякие штуки выкидывать. Лоцманы заглядятся, и барка налетит на камень. Тогда выплывают мужики на лодках и начинают грабить. Страшное дело было: бурлаки из воды хватаются за борта лодки, чтобы спастись, а им рубили топором руки. Лихие люди этим занимались из Кумыша, чаще пришлые, а может вместе с ними и коренные” (записано в д. Кумыш от К. И. Бугриной, 1919 г. р.).
Мы вышли вновь на Кумышский перебор. Стрежень был у противоположного берега. Там даже моторки ходили, но за вечер мы уже изучили фарватер, а потому прошли своим берегом. Кумыш впадал двумя весёлыми и шумными потоками, разделёнными островком. Обходя по дуге старое урочище, мы изучали берег. Елена рассказывала, что на прошлом сплаве здесь у них была ночёвка. Интересно было представить что да как тут у них было.
И вот из-за поворота неумолимо полез Горчак. Камень невысокий, но легендарный. Он первым встречал барки из троицы самых страшных бойцов. Как говорилось у Иванова, “из-за поворота навстречу шагали грозные Царь-бойцы, и первым был Горчак, который наступил в Чусовую мятым, грязным, бурым сапогом”. Напротив, на живописной стоянке расположились марийцы. Мы выразили восхищение их расположением поднятыми вверх большими пальцами и одобрительными репликами. Они никуда не торопились с утра. Двигаясь по перебору под камнем, мы старались сохранить и в картах памяти и в головах образ этой скалы. Ведь сколько раз во время чтения “Золота” воображение рисовало эти каменные склоны.
После перебора Чуоси успокоилась. Она мощно и уверенно катила свои воды дальше вниз, отражая в себе и небо без единого облачка и изумрудный лес, обступивший плотной стеной русло. Казалось, она просто не позволит избежать встречи со следующими камнями, не даст вывернуться.
Два следующих километра пролетели в один миг. Начался новый перекат. Следя за высотой берегов, я правил по стрежню. И опять по Иванову: “Прямой быстроток несся дальше, к бойцу Молокову. Вдоль уреза воды слева в зелени мха белели гладкие проплешины каменных лещадей. Это Молоков мостил к себе дорожку. Он был самым хитрым из всех чусовских бойцов. Черти выстроили его так, что и осмотреть-то его можно было только сделав оборот вокруг себя. Так домового можно увидеть только спятившись в подклет по лесенке с пятничной свечой в руке, а потом надо нагнуться и меж собственных ног глянуть в дальний угол. Молоков ровной невысокой стеной охватывал поворот реки, но в самом конце эта стена вдруг дико вырастала вверх и клином врезалась в стрежень. И Чусовая здесь была словно наклоненная тарелка — вся вода валилась под скалу. Ей не хватало места, она лезла на камень грядой белых зубцов и рушилась обратно. Ловушка Молокова перехватывала потоки и завязывала их в узел. Бешеное молоко бурлило в улове бойца, урчало, ныло.”
Конечно, сейчас был не весенний паводок и тем более, не караванный вал, но глядя на это величие, пусть и взорванное в позапрошлом веке, можно было представить что тут творилось. Острие бойца было совсем невысоким — метров пятнадцать-двадцать, но за ним и выше грудилась основная гора, вознося к небу растущие на ней сосны.
Мы остановились у косы напротив, чуть ниже скалы и любовались ей, как и советовал автор “Реки Теснин”. Надо было перевести дух — ведь всего лишь через два километра нас ждал Разбойник. Приближался апогей моего путешествия. Во всяком случае, я так для себя решил. И до сих пор я ощущаю это.
А день, можно сказать, только начинался. Была лишь половина десятого.
Ну что, друзья мои. Настал час увидеть, пожалуй, главную легенду Чусовой. И пусть она не блещет красотой, сотни жизней сплавщиков и десятки убитых барок сделали её такой.
Отчалили мы от косы перед камнем Молоков. Он вмиг скрылся за поворотом. Лишь гора, возвышающаяся слева, говорила о его существовании. Сильное течение несло вниз. Пена от перебора плыла крупными хлопьями. Мы прижались к правому берегу, где должно быть поглубже. Наверное это и не позволило увидеть камень Кликунчик. “Впереди был высокий еловый берег с маленьким камнем Кликуном на круче. Кликун и вправду напоминал лебедя-кликуна: каменная тушка, и слева узкий выступ, будто длинная и тонкая шея с головкой. Кликун плыл по еловым волнам высоко над Чусовой.” Так описывает его Иванов. Сейчас же скала прячется в гуще леса и видимо выглядывает, привстав на цыпочки, из-за рядов ёлок. Наверное, мы просто прошли близко к берегу.
Левый поворот всё близился. Наши глаза искали сосну в виде суксунского светца. Этакое подобие трезубца. Много их попадалось раньше в лесах. Думается, и здесь она была, ведь где-то взял автор её образ. Да где её найдёшь среди сотен похожих друг на друга деревьев, когда не знаешь куда смотреть.
И вот из-за поворота поплыл белый треугольник.
“Дальний путь. Серый дождь над росстанью.
Как-нибудь беды перемелются.
Ледяной створами и верстами
Успокой душу мою, грешницу.”
пришли на ум строки из “Географа”.
Мы подошли к самому основанию. Было немного волнительно. Под водой на глубине сантиметров десяти виднелись остатки того, что было причиной многих бед. Перед нами был Разбойник.
Теперь, после всех взрывов 1880 года он был как Соловей-разбойник. А то, что смотрело на нас из под воды, было как будто его свистящим зубом, выбитым Ильёй Муромцем. На высоте около двух метров ясно проходила граница того, что навевало ужас на сплавщиков с 1703-го года. И в реку выдавалось примерно столько же. Представляете, какой клык торчал на крутом повороте? Сейчас течение у него было не сильным. Основная струя проходила левее, почти у противоположного берега. Но в половодье она должна была идти по середине русла и если её не перескочить вовремя, судно неминуемо окажется в пасти Разбойника, на его зубе. Видимо, отурившись, Осташа хотел именно пересечь стрежень. Этот удар о берег должен был погасить скорость и придать импульс для пересечения струи. Хотя, возможно, это лишь фантазия автора.
Мы припарковались на косе напротив и смотрели, и запоминали, и снимали. Но река текла дальше. Нужно было и нам. Развернув лодку и бросив прощальные взгляды, мы продолжили свой путь. Следующими шли Четыре брата. Полтора километра всего. Даже в картах их иногда называют Пятью. Даже Прокудин-Горский так считал. У Иванова четыре, у Прокудина — пять. Где истина? Поискали место съёмки. После нескольких кадров передохнули в теньке, попили воды. Путь продолжился.
До Отмётыша было около пяти километров, но река уже давно позабыла про лень плёсов. Она несла ни на минуту не задумываясь. Глядя на пролетающие взад под дном лодки камни, мы ощущали эту неистовую силу. Таш надо было обруливать с хорошим запасом и постоянно его контролировать. Ведь кажется ушёл от камня — ан нет, ты только нос отвернул и тебя всё так же неумолимо прёт на препятствие. Спокойной воды не осталось вовсе. Она если не волновалась на переборе, то всё время пребывала в каком-то неистовом движении, как ребёнок-непоседа, ни на секунду не угоманивающийся даже на руках у матери. Не поверите, эти пять километров мы пролетели за сорок минут.
Напротив Отмётыша стояла компания рыбаков. Видно было, что они коротают тут свой отпуск. Крепкий, хорошо обустроенный лагерь, несколько лодок, собаки, никуда не спешащие люди — всё говорило за это. Перекинулись парой слов. Иногда в таких случаях прямо гордость берёт:
— Откуда справляетесь? — спросили нас после приветствий.
— От Староуткинска.
— А где это?
— Выше Усть-Утки, ниже Коуровки.
— ??? — а-а-а, это у истоков — решили они для себя вслух.
Улыбнувшись, мы гордо отплыли дальше. Однако, по совету рыбаков, зашли тут же в устье какой-то речушки, левого притока. Вода в ней была настолько студёной, что в тени кустов над торчащими из берегов брёвнами стояла дымка тумана. На карте она не была отмечена, а ручей Отмятыш был выше. Даже не хотелось уходить оттуда. А время между тем указывало что начинается жара. Да и сами мы это ощущали на себе. Пришлось потерпеть ещё пару километров. До той поры, пока не найдётся удобная стоянка в тени. Но вот и она. Напротив камня Коровий. Опять не разгружая лодку полностью, мы расстелили тент на гальке и устроились отдыхать. Можно было поваляться пару часиков, покуда солнце не повернёт и тень трусливо не убежит прочь. А пока, сквозь дремоту:
“В города уезжать не хочется.
Навсегда распрощаться — просто ли?
Нам с тобой дарят одиночество
Ледяной голубые росстани.”
Сплав катится под горку
Провели мы так пару часов. И купались, и просто дремали. Оводы, как обычно, начинали донимать как только вылезешь из воды, пока ещё не успеешь обсохнуть. Потом их интерес к твоей персоне снижался. За время отдыха набежали тучки и начало громыхать на небе. Даже посыпались редкие капли дождя. Мы укрыли для подстраховки лодку тентом, но дождь так и не разошёлся. Температура воздуха упала и стало просто жалко упускаемое время.
Мы двинулись дальше. Следующим на маршруте был камень Коврижка. Издали он и впрямь походил на кекс, да ещё и видны были глаза и рот, растянутый в косую улыбку. Эдакий смайлик, или герой мультфильма Черепашки-ниндзя. А сразу за Коврижкой вырастал камень Щит, возносясь плоской стеной с наклоном в сорок пять градусов практически из самой воды. Если бы не сосны и ели на его боку, то можно было бы подумать что это часть бетонной плиты, забытой здесь кем-то.
А река всё несла.
Теперь надо было пройти четыре километра до Воронков. Количество скал немного уменьшилось, давая нашим глазам отдохнуть от них. Погода так пока и не определилась со своим настроением. Не было ни дождя, ни солнца. Бродили лишь тучки с редкими просветами, да иногда погромыхивало. Но за предыдущих три дня мы уже раскусили это настроение. Погода изо дня в день повторялась по одному сценарию, с небольшими лишь отступлениями. Лучшего и желать было нельзя. Ну если бы весь день был в тучках, мы бы не отказались. Но и так было хорошо. Основной период, когда могло нещадно жарить, был скрыт за облачностью.
Жаль, звери не спешили показаться нам. Птиц хватало. Были и утки, и цапли, и ястребы с другими своими хищными собратьями, а уж куличков и трясогузок — тех вообще было не перечесть. За взрослением уток мы могли наблюдать весь сплав. Вначале дети неотвязно следовали за своей мамашей. Она всячески их опекала и показывала как уходить от нашей лодки. Один раз мы видели урок по личной гигиене: впереди стояла мама-утка и показывала детям как мыть пёрышки. Потом, на седьмой день сплава, где-то перед Кирпичным увидели стайку утят без мамы. Сначала подумалось, что она где-то погибла, оставив свой выводок на произвол судьбы, но потом такие безнадзорные компании стали попадаться чаще, из чего мы сделали вывод, что дети просто выросли и не нуждаются в опеке. А уже под самый конец компании уток-подростков как взрослые, деловито, садились на воду и взлетали с неё. Хотелось видеть и бобров и ондатр и норок. На лося бы посмотрели издалека с удовольствием, но то ли мешало множество людей на реке, то ли мои красные вёсла всех распугивали.
Река так и не сбавляла своей мощи. Податливые водоросли, словно волосы, покорно колыхались под струями прозрачнейшей воды. Река жила, река кружилась в неистовом танце воды. Дно не давало себя разглядеть, скрываясь за спиной. То тут, то там она скручивалась невероятным количеством водоворотов, лишь не переборах скрываемых первобытной, словно ритуальной, пляской волн.
Подошёл черёд урочища деревни Рассольная. “На Рассольной пристани строили суда для Кусьинского завода. Их спускали к кордону в деревне Усть-Койва. От Кусьи до Усть-Койвы по реке Койве железо и чугун везли в шитиках, а на кордоне перегружали в барки. Проплывая мимо пристани, Осташа видел под горой в урочище крыши и трубы изб деревни Рассольной. За крышами торчала луковка часовни. За часовней, ссыпаясь по склону горы, светлели отвалы двух рудников. Под рудниками речка Рассольная была подпружена; пруд блестел на солнце как серебряный. На вешняках плотины медленно вращались деревянные колеса медведок – дробилок для руды.” — говорится о ней в “Золоте бунта”. Очень красивым было это место. Воображение рисовало домишки, рассыпанные под горой, зелёная лужайка взбегающая вверх и теряющаяся под ногами елей и пихт, взобравшихся ещё выше. Помогала этому и фотография Сергея Михайловича. До сих пор сохранилась проплешина очертаниями как просека. А вот красивый гребень из деревьев по хребту горы пропал в недавнем пожаре. Сразу за просекой начинался камень Гнутый. Его слои выскакивали почти вертикально вверх и круто загибались в букву “Г”. Собственно, вся рассольненская гора и была Гнутым, открывающим породу лишь у реки. Теперь Река Теснин, словно спохватившись и одумавшись за прошлое бескаменье, зачастила ими. Башня, Гусельный, Кобыльи рёбра и Сосун… и так до самой Усть-Койвы, до которой оставалось всего-ничего.
На переборе перед Гусельным мы вообще осмелели и ввиду близости такого количества скал, крутились на нём, скользя и правым, и левым бортом, и кормой вперёд. Хватило бы небольшого таша, чтобы мы кувыркнулись в воду со всей своей поклажей. Туристы на косе напротив молча наблюдали за этим безумством. Попетляв немного в поворотах, мы вышли наконец к камню Дыроватые рёбра. Вверх и вниз вовсю летали моторки. Ещё немного — и покажется Усть-Койва. Арку Царские ворота мы не смогли не почтить своим вниманием. Остановились перед ней. А дальше — камень Койвинский (Филин), Красный, Таш…
Тут светило выперлось, и как ни в чём не бывало, стало жарить и палить всё вокруг. Напротив Филина, на огромном пляже было пустынно. Лишь одна компания разбирала свои каты. А помнится как в прошлом году она кишела туристами. Яблоку было негде упасть. И вот камень Красный. Сейчас он кажется больше, чем сто десять лет назад. Недавно на нём сгорел лес, открыв вершину ранее прятавшуюся в зарослях. Мы причалили перед ним на стоянку, знакомую по майскому сплаву. Елена осталась поджидать меня, укрывшись в теньке, а я не смог удержаться от подъёма на вершину. К тому же, он совсем не сложный.
С вершины открылись уже знакомые просторы. С той лишь разницей, что окружающий лес был не таким воздушным и полупрозрачным. Вылезшая с весны и набравшая силу листва заполнила всё пространство меж хвойными, отчего глаза резало от зелени. На вершине я был один. Немного поснимав, я глянул на косу напротив. Она была абсолютно пуста. Я выбрал сверху стоянку для нас и отправился вниз. У реки на большой поляне стоял отряд подростков какого-то детского центра. Они нестройно пели “Катюшу”. Видимо, центр был с патриотическим уклоном. Нам с Еленой оставалось лишь пересечь реку с тем, чтобы занять лучшее на косе место.
Длинный вечер
Было лишь пять часов вечера, а потому стремящихся на стоянки ещё было не много. Мы заняли именно ту, что я присмотрел сверху. К итогам ходового дня можно было отнести то, что мы оба закрыли маршрут №58. Пусть и по частям. А впереди был ещё целый вечер перед Красным, и ещё один день, и ещё одно утро. Унывать было ещё не время.
Как ни хороша была стоянка, она оказалась на самом солнцепёке, а светило жарило ещё изрядно. Но мы не унывали. У нас было прекрасное средство от этой напасти — тент. Установив палатку, мы просто отгородились им от жары. Но не крышей, как на Омутном, а наклонной стенкой. Получилось даже какое-то подобие комнаты.
Ужинать было ещё рано, поэтому мы просто наблюдали за происходящим вокруг. Вот пацаны на противоположном берегу пришли рыбачить. Они громко орали на всю реку, зайдя до середины бедра в воду. Не удивительно, что они так ничего не поймали. Вот туристы поднялись на Красный и ходят по нему, обозревая окрестности, заодно фотографируясь на память. Вот егеря прошли в сторону Койвы на лодке с воздушным винтом, разрывая воздух шумом лопастей. На реке начали появляться сплавщики в поисках стоянки на ночлег. Но так как наша коса была очень длинной, никто даже и не пытался пристроиться рядом. А они начинали идти уже караваном.
Рыбакам напротив наскучила ловля и они отправились обследовать небольшой грот в основании камня. Не долго длилась эта экскурсия. Воспитатель из взрослых быстро пресекла эту затею, заметив их из лагеря. Солнце потихоньку клонилось к горизонту, но лучи его были ещё горячими. Мы несколько раз искупались за этот вечер. На стоянке было костровище и несколько чурок в качестве сидений. Ещё был небольшой столик из щита от старого шкафа. Было немного замусорено, так что мы немного прибрались. В общем, как могли, коротали этот вечер.
Лишь к восьми часам светило скрылось за деревьями. Жара отступила и мы начали готовить ужин. На этот раз готовили макароны с жареным сервелатом. Часть его упаковки пошла на дневной перекус, а остатки были сейчас пережарены с луком и отправились в кастрюлю с лапшой. Всё дополнил салат из огурцов и помидоров. Чай с печеньем и пряниками довершили вечернюю трапезу.
Мы ещё немного побродили по косе, понаблюдали за проплывающими и отправились в своё жилище подводить итоги дня. А были они таковыми: пройден тридцать один километр, увидены и засняты легенды прошлых лет — Горчак, Молоков, Разбойник, да и просто пройден очень красивый и интересный отрезок. До Чусового оставалось всего-ничего — тридцать километров, а надо было ещё оставить кусочек на послезавтрашнее утро. Перед сном ещё вспоминали, как отряд всё тех же пионеров из лагеря напротив сначала брёл по пустынной косе-антистапелю, когда мы проплывали мимо Усть-Койвы. Потом они пошли вброд через саму Койву. Ими руководил мужчина, видимо, тоже из воспитателей. Они ходили в деревенский магазин и тогда возвращались обратно с покупками. Мужчина шёл первым. Смешно было наблюдать как они идут гуськом, а через пакеты виднеются сладости и бутылки газировки. Всё, день окончен. Ещё один прекрасный день на Чусовой.
День двенадцатый
Чудеса тумана
Утро встретило густой молочной пеленой. Туман был таким густым, что Красный, находящийся в каких-то ста метрах от нашей палатки, полностью скрывался под его мягким покрывалом. И не удивительно — камень располагался на повороте и облако застревало в космах деревьев, окаймляющих реку. Мы проснулись опять в пять часов. Видя такой туман, я даже снимать ничего не стал, отложив камеру до поры пока немного проявятся очертания хоть чего-нибудь. Сварить кофе мгла помешать не могла, а потому всё было сделано как и положено у нас утром. Как только напиток был сварен, на печку отправилась кастрюля с завтраком. И пока мы наслаждались своими порциями, макароны с колбасой активно грелись на огне. Так было проще — не надо несколько раз заниматься растопкой. Соответственно, когда пришла пора, кастрюлю сменил чайник, а после на огонь вернулась та же кастрюля, но уже порожняя, залитая остатками кипятка. Просто теперь надо было, чтобы все прижарки отошли ото дна.
Хмарь мало-помалу рассеивалась. Сначала стали появляться очертания кустов и деревьев со стороны Усть-Койвы, а у Красного на вершине из клубов тумана начали расти уши. Да-да, кошачьи уши. А сам он, довольно симметричный и шарообразный стал преображаться в Чеширского кота. Не хватало лишь знаменитой белозубой улыбки. Клубы таяли. И вот на чеширских щеках уже заиграли лучики солнца. Настроение природы менялось прямо на глазах. От туманной меланхолии к солнечной радости.
Мы потихоньку собирались. Пора было отчаливать. Пора было вплотную подходить к финишу. Надо было оставлять на завтра самый минимум. А сегодня хотелось просто наслаждаться. Рекой. Природой. Сплавом.
Опять знакомой дорогой
На воде утро в эти дни начиналось одинаково. Было ещё не жарко, хотя солнце уже пригревало. Мы попрощались с Красным. Почти сразу за ним проследовал камень Таш. На нашей косе стояли ещё две группы кроме нас. Они потихоньку только начинали вылезать из своих жилищ. Как и раньше, нас сопровождали цапли и ястребы. Утки тоже не отставали от них. Река встречала абсолютно ровным зеркалом своей поверхности. Облака на небе только начинали зарождаться.
Путь наш лежал мимо урочища Койва. Огромная поляна на взгорке так и манила к себе. Ещё весной мы обратили на неё внимание. А сейчас она вся изумрудно-зелёная, так и говорила путникам: “Остановись на мне”. Впрочем, послушалась её одна лишь группа, хотя мест для стоянки хватало. Мест, впрочем, хватало до самого финиша, а уж последние пять километров вообще могли бы стать общежитием ласточек, если бы заполнились все стоянки.
Нам опять было необходимо набрать воды, поэтому мы причалили у шумного ручья на левом берегу. Сойдя в воду, я обратил внимание на её температуру: сказать, что она была ледяной — это не сказать ничего. Место было весьма удобным и мы быстро начерпали кружкой полную канистру. Вода вытекала прямо из земли из небольшой карстовой полости. Чуть позже мы заметили, что совсем рядом из под воды прямо-таки бьёт мощный поток. Я заподозрил, что это выход подземного русла Поныша, но так как считал, что вынырок расположен посередине Чусовой, то просто запомнил этот факт. Опять пришлось лезть в воду. После такой ванны ноги не скоро отошли. Мы двинулись дальше, вовсю крутя головами в поисках речки. Речки не было аж до самых Понышских ворот. Мы подошли к стоянке. Она была полна. Чувствую, она пустует лишь зимой. Да и зимой, думается, посетителей пещеры Чудесница хватает. А она расположена тут, всего лишь в двух километрах.
Мы причалили. Народ потихоньку начинал сборы. Кто-то собирал палатки, а кто-то уже стаскивал вещи к воде. Мы вышли и поздоровались. Затем осмотрели стоянку. Были интересны изменения, произошедшие на ней с весны, когда она выглядела абсолютно новой, как из магазина, как будто с неё только что сорвали обёртку. В принципе, ничего на ней за два месяца не пострадало. Набеги варваров обошли её стороной. А может, к красивому оборудованию и отношение у людей другое?
Нашей целью было посмотреть как изменился сам каньон с приходом лета. Пёстрое разнотравье встретило нас. Пройдя метров двести вглубь, до брода через речку, мы повернули назад. Не сказать, что было не красиво. Было по-другому. Луговые цветы различных видов ярко пестрели на фоне изумрудно-зелёных трав. Весной всё не так запущено. Дикое буйство растительности задушило всю скромную красоту этого места, так понравившегося нам весной.
На выходе мы разговорились с аборигенами (ведь можно же считать аборигенами переночевавших сегодня тут, в отличие от нас).
— В пещеру ходили? — спросили мы.
— Конечно, — раздались нестройные ответы.
— И основной зал нашли?
— ???
Мы немного, что знали, рассказали о Чудеснице. О том, как ходили в неё весной, о посещении вершины Кладового камня.
— А вы откуда сплавляетесь? — в свою очередь спросили нас.
— От Староуткинска.
Опять недоумение.
— А где это?
— В пятидесяти километрах ниже Коуровки.
— Это где-то у истока?
Мы рассказали немного про свой маршрут, что прошли уже почти триста километров, что в пути уже почти две недели.
— А как вы не сгорели?
— Ну мы укрываемся и мажемся. И отдыхаем в самое пекло.
В группе было много подростков и мы чувствовали себя героями. Впрочем, похоже, не всем по душе была походная жизнь. У берега толпилась кучка пацанов. Их явно не вставляло всё происходящее. Собирать лагерь им тоже не хотелось, вот они и отошли в сторонку покурить, да проораться друг над другом. Но нам пора было отчаливать. Вода по сравнению с весной сильно упала и пляжик был гораздо больше. Мы взобрались в лодку, помахали остающимся руками и двинулись дальше.
Пока мы отчаливали, к Понышским воротам подошла группа на двух катах. На одном гордо развевался флаг “Ты рождён для путешествий”. Мы их уже видели и вчера вечером и утром, когда набирали воду из подземного Поныша, они собирались как раз напротив. Видимо, решили сходить до пещеры. Правда, место для парковки выбрали на наш взгляд неудачное: мы сомневаемся, что там есть тропинка в сторону Чудесницы. Впрочем, им виднее.
Сразу же начинался перебор Подводные камни. Но это на карте. В действительности камней мы и не заметили. И зря Елена переживала по этому поводу. Было неплохое течение. Быстро лодку вынесло к урочищу Турино, а за ним и камню Печка. Очередному и заключительному. Пятому. Коли уж мы тут не были весной, решили побывать сейчас. Причалили. Тут была оборудованная Пермским парком стоянка. Такая же, как на Поныше. Вообще, теперь они шли одна за одной, и все по одному проекту. И все одинаково новые и незагаженные. Там собиралась после ночёвки ещё одна детская группа. То, что их так много, не может не радовать. Честь и хвала организаторам из Перми.
Чтобы не сидеть в ожидании освободившегося места за столом под навесом, мы пошли прогуляться до пещеры в камне. Оттуда вытекала речка, а сам вход был каким-то прибежищем бабочек. Траурницы в своём строгом наряде со светлой окантовкой крыльев вились как в мультфильме про фей. Они порхали ни на секунду не останавливаясь и прячась в прохладе пещеры, не залетая вглубь. Можно было и час, и два просидеть здесь, наблюдая за насекомыми. Мы прошли немного по коридору, однако вскоре стало темно без фонарика и нам пришлось повернуть назад.
Когда мы вернулись к навесу, все уже спустились к воде. Оставались лишь инструкторы, осматривающие и прибирающие лагерь после группы. Вскоре мы остались совсем одни. Можно было отдохнуть в теньке и перекусить. А времени было лишь одиннадцать.
Чусовой всё ближе
Всё-таки не сидится нам на месте, да и солнышко опять стало прятаться за тучами. В итоге, пробыв на стоянке у Печки часа полтора, мы решили продолжить путь. Пока спускались к реке, увидели единственное, что осталось от Турино — одиноко стоящую в кустах печь. Ещё на стоянке я обратил внимание на кирпичи в костровище. Так вот значит они откуда. В лагерь Створ решили не заходить — мы были там весной, а побывав на Поныше, понимали что и здесь будет всё в зёленых зарослях. Ничего толком и не посмотришь.
Вскоре из-за поворота выплыл камень Плакун. Потоков слёз, как и весной, на нём не было видно. Только светлые потёки — следы воды. В нём открылось несколько гротов. В один, самый большой, мы вошли. В нём легко можно было заночевать. Да и следы чьего-то костра на это указывали. Лишь неожиданные перепады уровня воды могли бы помешать этому. В тишине стало ясно происхождение названия. Оказывается, не только потёки дали ему имя. Была явно слышна капель. Из множества отверстий в потолке сочилась и капала вода. Мы вышли из влажной прохлады на простор реки. Следом за нами шла всё та же группа подростков с Печки. Они заходили на Створ и потому задержались. Мы с Еленой поспорили — зайдут, или не зайдут вслед за нами? Зашли. Дурной пример заразителен. Мало того, у грота образовалась очередь из желающих. А мы уже шли над газопроводом. Вода в реке немного помутнела по сравнению со вчерашним. Видимо, где-то выше прошли дожди, да и уровень поднялся сантиметра на три. Это мы заметили ещё прошлым вечером. Произошло это резко, буквально в течении пары часов. Но сквозь и такую воду на дне была явно видна “клавиатура”. Грунт над трубами был укреплён от вымывания бетонными блоками размером примерно 25х25 сантиметров. Смотрелось это очень интересно. Просека газопровода спускалась с горы, на границе воды превращалась в клавиши, тянулась по дну и резко выныривала опять просекой, взбираясь на крутую гору сразу за Плакуном.
Тут мы развернулись носом вперёд, ведь начинался перебор у острова Исаковский. Хоть воды и хватало, однако всё равно надо было смотреть, чтобы не налететь на какой-нибудь таш. Сразу за островом на правом берегу потянулась гора Алебастровая. Она выглядела как скирда сена. Только один край был выше другого. Выйдя на вершину её излучины, мы увидели нечто интересное. У берега стояло два тримарана. Но не таких, как у Ассы. Чувствовалась общая идея, но исполнение было разным. На одном опять был овощной навес — видимо, такая у пермских мода, а второй навес стоял на берегу. Из под него длинной чередой тянулись столы. За столами сидели люди, и так плотно, что казалось, что они пришли на поминки, а хозяева не позаботились о количестве посадочных мест. Вокруг тоже ходили люди, как будто им не хватило тарелок. А мы прошли мимо всего этого ритуального обеда. Кажется, на нас даже не обратили внимание.
Через километр из за поворота появился очередной Шайтан. Третий. Он был заключительным объектом в проекте Прокудин-Горский. Выше Сергей Михайлович тоже снимал, но я как-то не включил эти работы в план. За камнем начался новый перебор и пришлось немного постараться чтобы причалить к берегу в нужном месте. Очень сильно мешало солнце, засвечивая в объектив. “Как будет — так и будет”, решил я. В месте, где мы причалили, раньше была деревня Нижняя Шайтанка. Почти совпали названия для сплавщиков, шедших под девизом “От Чусового к Чусовому”. Село раньше тоже называлось Шайтанкой. И камень с таким названием там был (вдруг кто забыл). А тут всего-то одиннадцать километров не дотянул Шайтан до Чусового.
В урочище стоял одинокий сарай, выполнявший роль магазина. Его хозяин (хозяин ли) сначала выскочил, обрадованный тем, что у него будут посетители. Но не тут-то было. Мы сделали свои кадры и пошли дальше, пересекли русло и встали немного отдышаться в тени деревьев. Солнце, как обычно, обмануло и теперь жарило. Радовало лишь то, что на сегодня оставалось всего-ничего. Мы стояли под высокой горой, которая, спускаясь к реке, заканчивалась камнем Медвежка. Вскоре и он остался позади.
На следующем повороте нас поджидал камень Гладкий. Это даже не скала, а подобие городской каменной набережной с пологой стенкой для снижения давления льда на саму конструкцию. А потом потянулись целых четыре бескаменных километра. Конечно, потянулись — это громко сказано. Они бы тянулись, не будь течения. Это цифра километров заставляет так говорить. Впереди показались камни Большие Глухие, а значит мы подошли к Голубому озеру. Каким оно встретит нас? Удастся ли полюбоваться его необычным оттенком? Посмотрим.
Мы высадились и вышли на поляну стоянки. Она уходила к Большим Глухим камням. Перед этим глазами обшарили все кусты, но искомой тропинки так и не нашли. Пришлось возвращаться. И вот заветная дорожка вьётся под ногами. Совсем немного, и вышли к речке. Она журчала в овраге, метра на полтора ниже. По ней вышли и к озеру. Конечно же, на нём было много посетителей. Но как же цвет его? Чиста ли вода? Увы, подъём уровня в Чусовой отразился и на озере. Голубой оттенок был, но не кристально-чистый. Видна была небольшая муть. Остальные посетители были на другом берегу. Почему-то нам показалось, что они выглядят как китайцы. Ну не тянули они на туристов. Бабушки в сарафанах и брюках, под стать им дедушки. Чистые слишком. Оказалось, что это те самые люди с поминок. А мы и не заметили, как они сзади к нам подкрались.
Мы вернулись к реке. И точно, тримаран с палаткой стоял метрах в трёхстах позади. Ещё рядом была видна толпа купающихся. Не все пошли к озеру. Весной мы тоже не захотели. Была уверенность, что будет муть. Летом-то должно повезти, чтобы увидеть его голубизну. А вообще, «до марта 2017 года считалось, что максимальная глубина пещеры, начинающейся на его дне, а соответственно и озера, составляет 56 метров. Но в том памятном году неожиданное открытие совершил ижевский дайвер Владимир Фёдоров. Ему удалось попасть в новую, ранее неизвестную часть пещеры. Таким образом, общая протяжённость подводной пещеры составила около 600 метров, а максимальная глубина достигла 88 метров. Погружение чуть было не закончилось трагедией — на глубине 80 метров сухой гидрокостюм дал течь, и внутрь попала холодная вода. Но Владимир Фёдоров не повернул назад и продолжил исследование. Интересно, что пещерная полость после перегиба на 88 метрах постепенно идёт вверх, приближаясь к поверхности земли.»
— информация с сайта «Ураловед»
Мы причалили как раз в устье речки. Чувствовалась её ледяная температура. По описаниям, 5 градусов по Цельсию. На несколько десятков, а может и сотен метров, молочно-белый след тянулся по Чусовой.
В грот Большой Глухой мы тоже заходить не стали. На первой же более-менее удобной парковке причалили к берегу. Надо было где-то обживаться на ночь, а то так и в Чусовом можно оказаться вместе с палаткой. Полянка наверху вполне устроила. Да, большая — палаток тридцать свободно встанут, но зато укромная. Тут и остались. Но не успели толком обжиться в палатке, как хлынул дождь с грозой. Давно его не было. Мы даже и не протестовали. Пока лило с неба, даже успели вздремнуть.
Когда осадки утихли, настала пора заниматься ужином. Но вот ведь незадача… Бутылка масла, взятая у Леонида, открылась прямо в герме и там пролилась. Так-то вот, всегда переливайте масло в ёмкости с хорошими крышками. Но нам повезло с предшественниками в этом месте. Они оставили нуждающимся сумку с продуктами. Там было и масло. Сготовив еду и поужинав, мы забрались в своё жилище. Ещё один день завершён. Заключительный вечер этого сплава. Завтра в цивилизацию, ко всей этой суете. Но это лишь завтра. А сегодня мы тут. Мы и река.
День тринадцатый
В цивилизацию
Ночь прошла спокойно и больше уже не поливало. Утро тоже было обыденным. Мы уже настолько обжились в условиях похода, что какие-то бытовые действия были нормой. Спешить не стали и вышли лишь в девятом часу. Идти было каких-то восемь километров, хотя надо было к 14 часам быть уже на вокзале — в 14-36 отправлялась наша электричка. А до этого — дойти, собраться, добраться до станции.
Но на воде, как ни странно, оказались не первыми. Вперёд нас прошмыгнули два ката. Солнце уже готовило к стрельбе и прогревало своё оружие. Очень не хотелось собираться под его огнём, поэтому тент и всё к нему далеко убирать не стали, чтобы первой развернуть свою систему противолучевой обороны.
Хотелось на антистапель прийти первыми, чтобы занять лучшее место. Идущие впереди нас не беспокоили. Мы знали, что рано, или поздно опередим их. И тут начал работать закон следующей стоянки. Наша была хороша, только поляна была далековато от воды, да и чтобы на неё попасть, надо было подняться в горку. Тут же шли одна краше другой, одна за одной, на выбор. Пересекли просеку ЛЭП. Ещё перед ней началась длинная череда ряжей — искусственных островов, выполненных из брёвен и заполненных внутри камнями. Во времена молевых сплавов они выполняли роль стрелок (как на железной дороге), направляя потоки древесины в нужную сторону. Оказалось, что эта цепочка тянется до самого города, заканчиваясь лишь с первыми домами левого берега.
А светило, поняв что нас голыми руками не возьмёшь и мы готовы к обороне, взяло и сдалось. Набежали тучки и брызнул дождик. Он даже радовал. Река Теснин провожала нас дождём. Это было символично. Можно было заключительные километры пройти в прохладе. Да и при сборке вещей дождь не страшен. Тент ведь и от него помогает.
Суда на реке всё добавлялись. Туристы уже спешили побыстрее покинуть реку, с тем, чтобы отбыть в сторону дома. Кто-то шёл впереди, кто-то позади нас. Мимо один за одним проплывали острова. За двенадцатым островом начался Вашкорский перебор. Несло хорошо. Вскоре река поворачивала направо, поэтому пошли вдоль левого берега. Однако впереди показалась гряда обливняков, перегораживающая наш путь. Очень напрягаться и выгребать поперёк русла нисколько не хотелось, поэтому пришлось вспомнить уроки Нейвы. Как слаломисты, мы проскочили между несколькими камнями. Ну хоть немного хоть какого-то экстрима за последние две недели. Потом развернулись кормой вперёд, чтобы посмотреть как пройдут остальные. Остальные ушли к правому берегу. Постепенно мы догоняли и обгоняли попутчиков. Вот и знакомые с пятой Печки приблизились на расстояние вытянутой руки. Остался позади заключительный камень сплава. Это Гребешок. Он совсем небольшой, но общие признаки всех Гребешков Чусовой у него есть. Промелькнула ещё одна “клавиатура” газопровода.
Вновь потянулись ряжи. Наши печные знакомые шли с песнями. Мы их обходили один за одним, иногда обмениваясь фразами и перешучиваясь. Начались первые дома левого берега. Течение хорошо несло вдоль них. Можно было даже не грести. Мы плыли и разглядывали и сами постройки, и ухищрения их хозяев по укреплению берега и спасению своих огородов. Мы так и не заметили ни в одном случае победы человека над природой. Частным образом так никто и не смог победить реку. Даже самые величественные бетонные монолиты оказывались подмытыми. Тут требовался промышленный подход. На берегу попадались утренние рыбаки. Некоторые даже с палатками, стоящими в непосредственной близости от построек.
И вот наконец поляна антистапеля. Мы пришли на неё вторыми. Первыми были мужчина с женщиной на надувнушке с мотором. Мы выбрали себе место поудобнее и начали выгрузку. Дождь почти прекратился, брызгая редкими каплями. Неспеша разложили вещи на тенте. Пока Елена занималась ими, я вымыл, вытер и перевернул для просушки лодку. Она хорошо поработала и заслужила немного отдыха и заботы.
Пока мы копошились, пляж потихоньку заполнялся. Туристы подходили. Различные плавсредства покачивались на отмели и лежали как киты, выброшенные штормом, на берегу. Тут были и катамараны, и лодки, и даже рафты. Подошли две детские группы. Они моментально разобрали свои каты и на ходу дожёвывая свой обед, начали грузиться в подошедший Пазик. У нас тоже всё было готово. Байдарка заняла своё почётное место на тележке, а сверху была водружена барка из села Чусового. Она прошла свой путь от села к городу. От Чусового до Чусового. Я не знаю, дошли ли сюда пять её сестёр, ведь у наших режевских попутчиков были сомнения по поводу того, где окончить своё путешествие. Надеюсь, что дошли. Мы вызвали такси и лодочка покатила прочь от реки, где она была создана. А нас ожидала длинная дорога домой, в цивилизацию.
Домой
Мы ехали вдоль деревянных домиков левобережной части Чусового. Было уже непривычно ощущать себя среди людей и машин. Прямо как у Высоцкого:
“В суету городов и потоки машин
возвращаемся мы — просто некуда деться…”
Немного поколесив по улочкам, машина выскочила на Ермаковский мост. Мы бросили прощальные взгляды на Чусовую. До свидания, Чуоси. Спасибо тебе за твоё гостеприимство. Когда ещё увидимся? Одно знаю, увидимся непременно.
И вот мы на вокзале. Это красивое двухэтажное здание из красного кирпича с высокими холлами, 2002 года постройки. Хотя смотрится оно весьма органично и вписывается в славную историю станции. Времени было предостаточно. Елена, наконец, смогла купить себе мороженое, которое уже так долго хотела. Нашёлся и сувенир в память об этом замечательном сплаве. Купили и билеты. И хотя в карте дороги на вокзале конечной станцией значится Европейская, нам продали до Нижнего Тагила, и причём по два билета каждому. Как-то не по себе, но разберёмся — решили мы.
И вот объявили посадку. Мы заняли места в вагоне. Сейчас тронемся. Сначала удалось немного полюбоваться рекой в промежутках между строениями. Даже пару раз мелькнул пляж антистапеля с пёстрой толпой туристов на нём. Но вот по логу колея ушла от реки. Замелькали ёлки и сосны. Мы едем домой.
Первая станция была Этнопарк. Здесь, как и в знаменитых Хохловке и Нижней Синячихе, собраны образцы деревянного зодчества былых столетий. Есть и ещё много чего интересного. Если вы не торопитесь домой после путешествия по Чусовой, то обязательно посетите это место. Строения были видны прямо из окна поезда.
Минутная остановка — и вновь застучали колёса. Потянулись станции Пашия, Койва, Вижай, Бисер, Тёплая Гора, Усть-Тискос. Нам с Еленой, за последние полтора года бывавшим в этих краях не раз, было интересно посмотреть на них с другой стороны, из окна поезда. А какие-то названия упоминались в рассказах о сплавах , что-то упоминалось у Иванова в “Золоте бунта”.
Следующей за Усть-Тискосом была Европейская. По вагону прошли кондукторы и охранники — все с сумками, машинисты тоже проследовали в здание вокзала с багажом. Однако, нас никто не выселял. Явилась уборщица и как в юмористических программах стала живо орудовать веником, заодно передвигая наши ноги. Прошло десять минут. Увидев новых кондукторш, мы успокоились. Просто смена поездной бригады на стыке разных железных дорог.
И мы поехали дальше. Больше ничего необычного не происходило и поезд оказался в Сан-Донато. На станции Сан-Донато. Жителей Челябинской области не удивишь подобными топонимами не удивишь. Там есть и Париж с Эйфелевой башней, и Фершанпенуаз, и Берлин с Лейпцигом. В Башкирии — Марс с Венецией. Про смешные и странные названия городов и сёл нашей страны можно написать целую статью. Чего только стоит название реки Херота в Краснодарском крае? А вы хотели бы по ней сплавиться?
А тут свердловское Сан-Донато. Многие жители Свердловской области знают об одном из отпрысков рода Демидовых, Анатолии Николаевиче, которому в 1840 г. великий герцог тосканский Леопольд II даровал звание князя Сан-Донато. Однако, носитель дворянского титула в Российской империи был обязан владеть одноименным имением в границах государства. По этой причине в окрестностях Нижнетагильского заводского поселка было создано небольшое селение, получившее название Сан-Донато. Это так, вкратце. Туда-то мы и приехали.
Вот и Нижний Тагил. Вообще, мы думали, что придётся тут ночевать, но по дороге выяснили, что успеваем на “Ласточку” до Екатеринбурга и, главное, на неё есть билеты. Всё складывалось как нельзя лучше. В вагоне нам достались хорошие места, а багажу — удобное место. Дорога в этом поезде вообще пролетела незаметно. А ведь мы ехали уже семь часов.
На вокзале в ЕКБ немного передохнули и перекусили в кафе. Остался последний бросок в сторону дома и ещё два с половиной часа в заточении вагона. И вот мы на вокзале Артёмовского. Кажется, ничего не изменилось. В городе всё как и прежде. Те же неспешные к тебе и ненавязчивые такси. Но мы, усталые, уже не обращали на это внимание. Наш дом. Стоит, погасив множество своих окон. Мы вернулись.
“так оставьте ненужные споры,
я себе уже всё доказал:
лучше рек могут быть только реки
на которых ещё не бывал”
закончу я изменённой и давно известной всем водникам фразой.
июль 2011 г.
июль — сентябрь 2022 г.
в рассказе использованы цитаты из произведений А. Иванова
Текст: Дмитрий Смирнов.