Автор: Роман Коротенко
Считается, что вооружённый конфликт на Украине начался 14 апреля 2014 года, когда был опубликован «Указ президента Украины № 405/2014», вводивший в действие секретное решение СНБО Украины о начале антитеррористической операции (АТО) на территории Донецкой, Луганской и Харьковской областей.
Можно также встретить утверждение, что ещё 7 апреля 2014 года первым замом главы СБУ Цыганком был подписан приказ №33/55Т «О проведении антитеррористической операции», согласно которому в ответ на захват «радикально настроенными лицами» зданий управлений СБУ в Луганске и Донецке было поручено военнослужащим 80 отдельной бригады ВДВ, 3-го и 8-го отдельных полков спецназначения, а также 25 отдельной воздушно-десантной бригады взять под свой контроль аэропорты в Донецке, Луганске и Харькове.
Этот, разумеется тоже секретный, приказ можно найти в открытом доступе, однако лично у меня доступная версия вызывает некоторые сомнения, так как в ней, например, используется формулировка «повiтряно-десантна бригада» — а ведь на тот момент украинские ВДВ официально назывались не Повiтряно-десантнi, а Високомобільні десантні війська.
Любопытно также, на каком основании генерал СБУ отдавал приказ военнослужащим министерства обороны?
Это может быть объяснено разве что указанной в документе должностью генерала: руководитель Антитеррористического центра. А это значит, что 7 апреля 2014 года в Украине уже существовал какой-то межведомственный силовой орган — что, в свою очередь, приводит к выводу о наличии ещё одного неизвестного указа президента Украины, которым было введено в действие ещё одно не упоминаемое решение СНБО о создании подобного органа задолго до 14 апреля 2014 года.
То есть, государственная машина Украины была поставлена на военные рельсы ещё до того, как был подписан соответствующий указ президента — следовательно, перевод конфликта в вооружённую фазу был инициирован некими силами на Украине, несомненно более властными, чем СНБО Украины и даже исполняющий обязанности президента Украины, коим на тот момент являлся некий Турчинов.
Во всяком случае, я своими собственными глазами видел (и, к сожалению, не имел возможности снять копию) предписание одному из коммунальных предприятий Луганска передать несколько единиц автотранспорта в ведение военного комиссара области — что, как известно, происходит исключительно только при мобилизации.
А мобилизация, как известно, никак не может самообразоваться, а начинается исключительно только по решению высшего должностного лица государства.
Так вот, упомянутое предписание было датировано 4 апреля 2014 года — то есть, оно появилось за два дня до того, как протестующими было захвачено здание луганского СБУ, что якобы и послужило причиной введения АТО на Украине, и начала гражданской войны.
Короче говоря, по скромному убеждению автора, война Украины против Донбасса начиналась несколько иначе, чем принято считать: как минимум, не тогда, и не теми.
Однако, это была преамбула, а теперь, как говорится — амбула.
Так получилось, что автор, сам будучи луганчанином, при этом не принимал участие в захватах зданий СБУ, или ОГА (областной государственной администрации), или УВД.
Однако, начавшаяся война всё равно подкралась ко всем без исключения жителям города, как кипяток к лягушке в кастрюле.
И в какой-то момент внезапно к каждому приходило осознание, что он находится не просто в Луганске, а практически на линии фронта.
Лично для меня этот скачок из жизни мирной — в военную произошёл 18 июля 2014 года, когда в нескольких сотнях метров от моего дома в результате артобстрела было убито 8 человек.
Помню, тогда от свиста мины и последующего взрыва стало очень страшно, после чего спустя некоторое время я взял фотоаппарат, и из любопытства отправился запечатлеть последствия прилёта.
И тогда я увидел эти восемь останков простых жителей Луганска, которые несколько минут назад всего-навсего шли куда-то по своим делам.
Но они были не убиты. «Убиты» — это как-то слишком обобщающе. На месте прилёта мины не было ничего общего, кроме собственно самой смерти.
Две женщины, которые оказались ближе всего ко взрыву, были обуглены, и беспорядочно переломаны.
Чуть дальше лежал мужчина без руки и головы.
Ещё у двоих, мужчины и женщины, тоже были оторваны разные куски тела.
Две женщины визуально были целыми: но та, что постарше, как-то невероятно пожелтела, как будто лежала на асфальте не несколько минут, а несколько дней. Молодая же девушка выглядела просто прилегшей набок.
В молочном киоске на полу издавала последние хрипы продавщица.
А вокруг продолжалась обычная городская жизнь: по улицам шли люди и ехали машины, на остановке неподалёку стояли ожидающие маршрутку.
От такого сюрреализма особенно отчётливым становилось ощущение, что всё произошедшее только что — не просто неправильно, а максимально возможно категорически неправильно.
Неправильно в современном цивилизованном мире позволять современной европейской стране бомбить собственные города с собственными гражданами.
Неправильно простым горожанам падать обугленными и обезглавленными на улицах родного города — а президенту страны, отдавшему приказ убивать их, после этого оставаться рукопожатным во всех без исключения столицах мира.
И так сложилось, что мне совершенно случайно была предоставлена возможность утолять, то есть реализовывать это возникшее чувство ощущения абсолютной неправильности происходящего. Случайно я узнал, что в Ростове-на-Дону есть некий склад, на котором все прибывшие из Донецка или Луганска могут совершенно бесплатно загрузиться каким-либо грузом: продовольствием, медикаментами, или одеждой.
Называлось это «гуманитарка», и собиралась она тогда на этом и подобных ему складах со всей России.
Так же случайно мне удалось разжиться «газелькой» с водителем, и раз в два-три дня мы начали совершать поездки на ростовский склад. Всем людям, которые предоставили мне эту возможность — спасибо вам за это.
Первое условие, которое оговаривалось в Ростове при получении «гуманитарки»: предоставлять фото- или видеоотчёт после её раздачи. На складе всё загружаемое фотографировалось, и при получении отчёта теоретически могло быть визуально сравнимо с количеством розданного — вот и вся бюрократия.
Тем не менее, каждый раз при доставке «гуманитарки» в Луганск мы старались обставить её раздачу как можно более публично, благодаря чему неоднократно попадали в репортажи местного телеканала «Луганск 24» — и луганским журналистам тоже спасибо за их труд.
Электричества (а вместе с ним и водопровода, интернета и телефонной связи) в Луганске летом 2014 года не было, а свой телеканал — был.
И маршрутки ездили по пустому городу. И мусоровозы вывозили мусор, не смотря ни на что. «Скорые» и пожарные, разумеется, тоже работать не прекращали — им за это отдельный глубокий поклон.
На ростовском складе ставилось ещё одно условие: «гуманитарка» предназначалась только гражданским.
Это выполнить было ещё легче: мы просто ездили по больницам и тем бомбоубежищам, в которых постоянно жили люди, и всё привезённое раздавали под камеру.
Так продолжалось несколько недель до тех пор, когда однажды со мной связались из московского «Фонда землячества Донбасса» Александра Ферберта, и предложили обеспечить доставку в Луганск крупной партии гуманитарной помощи — порядка двухсот тонн.
Привезти всё это «газелькой» и раздать «с колёс» было уже невозможно, так что я решил обратиться к ополченцам.
Тогда в Луганске было несколько формирований ополчения: например, батальон «Бэтмен», батальон «Лешого»; но самым большим был батальон «Заря». Поэтому я просто приехал в расположение «Зари», и попросил у них помочь мне принять большой объём «гуманитарки». Командир батальона Плотницкий переадресовал эту просьбу к своему зампотылу, который отвёз меня на пустой склад, и разрешил обосноваться там.
Это был сравнительно небольшой, недавней постройки склад, брошенный с началом боевых действий какой-то торговой фирмой. Огромным его «плюсом» было то, что во дворе стояло с десяток грузовиков, тоже брошенных. За те пару месяцев, пока склад пустовал, большинство грузовиков пришло в негодность, но нам удалось из этого десятка оживить половину.
«Минусом» склада было то, что он располагался на окраине города, прямо напротив Луганского аэропорта. То есть, между нами и ВСУ были примерно семь километров через поле — и всё.
Поэтому на всякий случай там же в «Заре» мы получили 12 автоматов Калашникова.
Слава Богу, в 2014 году беспилотники ещё не применялись, иначе наша активность под носом у украинских десантников закончилась бы для нас быстро и плачевно. А так — за всё время, пока не освободили аэропорт, случилась всего лишь пара-тройка не близких прилётов; украинские военные стреляли, по всей видимости, наугад.
Однако, после чудесного обретения склада вместе с транспортом задача доставки крупной партии «гуманитарки» в Луганск оказалась под новой угрозой.
13 августа 2014 года ВСУ и нацики из батальона «Айдар» выдвинулись из аэропорта, заняли посёлки Новосветловка и Хрящеватое, в результате чего перерезали трассу Луганск-Краснодон-Изварино — единственную на тот момент дорогу, соединяющую Луганск с российской границей.
За день до этого «мои» 200 тонн гуманитарных грузов были выгружены на складе в Краснодоне, однако в Краснодон пробраться теперь можно было только просёлками, через поля.
В первой же тестовой поездке по новому маршруту на легковом автомобиле, уже на обратном пути, буквально перед самим Луганском нас остановила украинская ДРГ. На военных были георгиевские ленточки, и говорили они по-русски (точнее, по-одесски), но в том, как они проводили досмотр нас и нашей машины, чувствовались особый профессионализм и звериная опасность.
Впрочем, как мне показалось, украинские разведчики особо и не старались скрывать свою принадлежность. Во всяком случае, от ополченцев мы бы никогда не услышали такие слова: «А зачем вы в Луганск едете? Туда же россияне зашли, они вас не впустят».
Не знаю, почему, но ДРГшники нас отпустили.
Помню, во время досмотра обратил внимание на огромное количество стреляных гильз под ногами. Когда на этом же месте утром нас останавливали настоящие ополченцы, гильз не было.
И вот через те же поля мы начали перевозить гуманитарную помощь от «Землячества Донбасса» в окружённый Луганск.
Причём теперь это были не только продовольствие и медикаменты, но и, например, ГСМ, электрогенераторы, водоочистные станции и даже хлор для местного водоканала.
Зампотыла «Зари» сначала пытался подчинить всё это себе, но Плотницкий сказал ему нас не трогать, и дальше мы действовали практически самостоятельно. Однако, ссориться с зампотылом мне не хотелось, поэтому удалось создать некий компромисс: он передавал мне какую-то часть поступающих к нему заявок, и получалось, что формально я был как бы в его подчинении.
А заявок приходило не мало.
Ещё до того, как исчезло электричество, где-то в начале июля 2014 года в Луганске прекратили работу все банки. Соответственно, все государственные учреждения моментально лишились финансирования, и перешли в автономный режим.
Когда же украинскую армию в сентябре того же года выбили из аэропорта, и Луганск оказался деблокирован, стало понятно, что теперь всё это надолго. И тогда те руководители госучреждений, которые не сбежали со своих рабочих мест, начали обращаться к новым властям с вопросом о содержании.
В первую очередь это делали самые уязвимые учреждения: неврологические диспансеры, дома престарелых, а также детские дома — ведь их постояльцев просто так домой не отправишь, и персонал не распустишь.
Разумеется, денег их руководители не просили, но просили хотя бы продовольствие. Зампотыла принимал такие заявки, ставил визу «Согласовано», и передавал мне.
Когда после этого мы на своих грузовиках приезжали в такие учреждения, то особенно чувствовалось, что занимаемся мы необходимым, правильным делом.
Вскоре начался процесс формирования ЛНР, и Плотницкий стал главой республики.
Первое время, в связи с отсутствием банковской системы, практически всё необходимое для существования новообразованного государства поступало от МЧС России на знаменитых «белых камазах».
Самый первый конвой, который приехал в ещё блокированный Луганск упомянутыми просёлками через поля, принимали ополченцы.
Однако, по всей видимости, в какой-то момент у нас уже сформировалась определённая репутация (плюс — репутация «Землячества Донбасса»), и Плотницкий поручил принимать «белые камазы» мне.
Конвои шли чуть ли не еженедельно.
Поперво́й не всё получалось так, как надо, но мы оказались быстро обучаемыми, и спустя непродолжительное время уже всё шло, как по маслу. 25-30 фур, которые в течение суток стояли под загрузкой в Подмосковье или Ростове, по прибытию в Луганск разгружались максимум за пару часов.
Нас теперь было 164 человека, и мы уже вполне официально считались Госрезервом ЛНР.
Однако, через какое-то время у меня возник конфликт с одним из министров, вследствие чего Плотницкий мой годовой контракт не стал продлевать.
С осени 2014 по осень 2016 года, пока я был руководителем, через Госрезерв ЛНР прошло порядка 50 000 тонн одного только продовольствия. Пока не заработали банки, и не появилось финансирование, именно с наших складов снабжались все школы, больницы и социальные объекты Луганской республики.
Сейчас, после воссоединения с Россией, бывшие мои сотрудники стали сотрудниками уже Росрезерва.
Так к чему это я?
25 февраля 2015 года СБУ объявило меня в розыск, как обвиняемого по статьям 109 ч.1, 110 ч.2, 258 ч.3 Уголовного кодекса Украины — то есть, за создание террористической группы, и насильственный захват власти.
18 июля 2019 года в Сватовском районном суде Луганской области Украины состоялось первое судебное заседание по обвинению меня в создании террористической группы или организации.
Я нашёл телефон своего назначенного украинского адвоката: адвокат бросила трубку со словами «Не желаю с вами общаться, и надеюсь никогда не встретиться».
Последнее судебное заседание состоялось 18 июня 2021 года, однако приговор тогда всё ещё не был вынесен.
Кроме того, указом президента Украины Зеленского №266/2021 от 24 июня 2021 года в отношении меня были введены санкции сроком на три года.
В санкционном списке, подготовленном СНБО Украины, я числюсь за №258 с комментарием: Колишній "керівник Агентства з державного резерву ЛНР".
Соседями по списку являются, например, командир «Пятнашки» Ахра Авидзба, командир сербских «Белых орлов» Драгослав Бокан, Игорь Гиркин и Игорь Безлер, Павел Губарев и Олег Царёв, глава ДНР Александр Захарченко (зачем-то внесённый в этот список посмертно), атаман Всевеликого Войска Донского Козицин, глава «Газпрома» Миллер, глава «Ростеха» Чемезов, бывший глава ЛНР Плотницкий, тульский губернатор Дюмин, замминистра экономического развития РФ Назаров, замминистра энергетики РФ Черезов, российский миллиардер Дерипаска и украинский олигарх Фирташ.
Такова краткая история человека, попавшего под санкции.
___________________________________________________________________________________
Материал предоставлен каналом «Миростолкновение» — подписывайтесь, чтобы вовремя узнавать интересное.