Вы всё ещё кипятите считаете что истории про храмы это скука смертная? Оооо вы просто не тех слушали ))) Садитесь поудобнее, это надолго )
Часть 1 - ХИТРОВАНЕЦ.
В кабинете начальника Московской сыскной полиции сидел щуплый паренёк. Беспризорник, каких было полно на московских улицах той поры.
Вымытый и переодетый он с жадностью смотрел на дымящуюся еду. А еды было много. Из ближайшего ресторана ему были принесены две порции щей, две отбивные котлеты и огромная булка.
⠀- Что Сережка, есть хочешь?
Вместо ответа он начал с жадностью глотать щи, запихивать в рот невероятные куски мяса, рвать хлеб и минут через пять уничтожил все без остатка.
Наевшись рассказал, что зовут его Сергей Сёмин, сам он хитрованец.
И здесь я позволю себе небольшое лирическое отступление.
Хитрованец это был приговор, чёрная метка, злой рок. Называйте как хотите. Недобрая слава Хитровского рынка гремела на всю Москву. Хитровские ночлежки - очаг эпидемий тифа и холеры. В ее трущобах жили убийцы, каторжники, воры и проститутки. Но самое страшное, что они там и рождались.
Если у матери не было средств к существованию, она могла выкинуть младенца на помойку или сдать в аренду нищему. И если ребёнок не умирал от истощения или какой нибудь заразы в изобилии водившейся в этих местах, то девочки как правило с малолетства становились проститутками, а мальчики нищими или ворами.
Вот как описывал жизнь детей на Хитровке в своей книге "Москва и москвичи" Владимир Гиляровский.
Дети в Хитровке были в цене: их сдавали с грудного возраста в аренду, чуть не с аукциона, нищим. И грязная баба, нередко со следами ужасной болезни, брала несчастного ребенка, совала ему в рот соску из грязной тряпки с нажеванным хлебом и тащила его на холодную улицу. Ребенок, целый день мокрый и грязный, лежал у нее на руках, отравляясь соской, и стонал от холода, голода и постоянных болей в желудке, вызывая участие у прохожих к «бедной матери несчастного сироты». Бывали случаи, что дитя утром умирало на руках нищей, и она, не желая потерять день, ходила с ним до ночи за подаянием. Двухлетних водили за ручку, а трехлеток уже сам приучался «стрелять».
На последней неделе великого поста грудной ребенок «покрикастее» ходил по четвертаку в день, а трехлеток — по гривеннику. Пятилетки бегали сами и приносили тятькам, мамкам, дяденькам и тетенькам «на пропой души» гривенник, а то и пятиалтынный.
Чем больше становились дети, тем больше с них требовали родители и тем меньше им подавали прохожие. Нищенствуя, детям приходилось снимать зимой обувь и отдавать ее караульщику за углом, а самим босиком метаться по снегу около выходов из трактиров и ресторанов. Приходилось добывать деньги всеми способами, чтобы дома, вернувшись без двугривенного, не быть избитым. Мальчишки, кроме того, стояли «на стреме», когда взрослые воровали, и в то же время сами подучивались у взрослых «работе».
Бывало, что босяки, рожденные на Хитровке, на ней и доживали до седых волос, исчезая временно на отсидку в тюрьму или дальнюю ссылку. Это мальчики. Положение девочек было еще ужаснее. Им оставалось одно: продавать себя пьяным развратникам. Десятилетние пьяные проститутки были не редкость».
Вот такое «дитя хитровки» и было замешано в дерзком преступлении, за раскрытием которого пристально наблюдала аж царская семья.
Часть 2 - КРАЖА.
Это произошло в ночь на 8 апреля 1910 года. Часовой, дежуривший у кремлевской стены, услышал звон разбиваемого стекла в Успенском соборе и в одном из окон заметил силуэт человека. Недолго думая часовой выстрелил и поднял тревогу.
Двери храма на ночь запирались и было ясно, что вор наружу не вылезет. Собор оцепили военным караулом и вызвали полицию и представителей духовенства. После чего начали обыск.
А надо заметить что убранство Успенского собора 1910 года, внутри скорее напоминало не просторное помещение, а лавку антиквара. В которой перемещаться приходилось с большим трудом и осторожностью.
Злодеяние обнаружилось сразу. Слева от царских врат, в огромной божнице (представьте себе резной позолоченный двухметровый шкаф) висела главная русская икона — «Владимирская Божья Матерь». Древняя святыня Руси и любимейшая икона царской семьи (ей был благословен на царство первый из дома Романовых — царь Михаил Федорович).
Икона была в золотом окладе, богато украшенная драгоценными камнями. Но особую ценность представляли собой огромные, размером почти со спичечный коробок изумруды, в обрамлении сверкающих бриллиантов.
Камни эти были грубо вырезаны. А на дне божницы виднелись золотые обрезки и валялся окурок. Кроме того, вор ободрал камни ещё с нескольких икон и напоследок взломал кружки для пожертвований.
На крышу загнали пожарных, которые проверили дымоходы и пространство под куполом. 50 полицейских во время обыска зашли в алтарную часть, проверили гробницы патриархов, прочесали самые потаенные уголки собора. А их там было немало! И ничего не обнаружили.
В храме, помимо основного иконостаса, по боковым стенам были сплошные щиты из икон, за которыми при желании мог спрятаться щуплый человек. Там полицейские обшарили все с помощью длинных шестов. Обыск длился целый день, но никаких результатов не принес. Митрополит хочет начать богослужения, но опытный начальник сыска Аркадий Кошко оставляет на ночь в храме засаду.
Часть 3 - ПРИВИДЕНИЕ.
Первая ночь прошла спокойно. Два городовых и два надзирателя не заметили ничего подозрительного. Тихо было и на вторые и на третьи сутки.
Начальнику сыска приходилось туго. Митрополит Владимир требует возобновить в храме службы, министр внутренних дел шлёт из Петербурга телеграммы дескать государь император требует приложить все силы и средства как к разысканию похищенного, так и к обнаружению виновного.
А результатов нет! Допросы профессиональных зарегистрированных воров, обыски, организованные на Хитровке, Сухаревке и прочих обычных местах сбыта краденого, ничего не дали. Напряжение вокруг этого дела росло. Кажется, его можно было потрогать руками.
Мрачно сидел в своем кабинете господин Кошко. Служебное самолюбие страдало, а воображение рисовало безрадостные перспективы. Как вдруг раздался звонок!
Звонил один из надзирателей наружной охраны собора. Он сообщил, что внутри раздались выстрелы. Кошко пулей летит в Кремль и дальше… знаете, я пожалуй дословно приведу рассказ людей, которые в ту ночь дежурили в соборе. Это просто шедевр литературы какой то )))
Господин начальник, сменили мы наших ночных товарищей, и те, под троном царя Бориса, завалились спать. Они спят, а мы караулим. Как приказано, сидим смирно, не разговариваем. Кругом мертвая тишина. Спокойно смотрят на нас лики святых угодников, да где-то вдалеке мерцает синий огонек неугасимой лампады. Лишь изредка нарушит тишину треск сухого дерева, да заскребет иной раз мышь у свечного ящика. Сидим мы и молчим, а в голове проносится былая жизнь на Руси, протекшая в этом храме. Сидишь под троном Годунова да думаешь: неужели было время, что царь Борис восседал именно здесь, на этом самом месте, над твоей головой? Или представишь себе те десятки тысяч отпеваний, что пропеты были здесь за минувшие столетия. Смотришь на царско и патриаршее место, и мерещатся тебе то Грозный-царь, то Никон-патриарх, и жутко становится как-то на душе. Сижу я это да поглядываю на своего соседа Дементьева, а у того на лице те же чувства написаны.
В таком напряжении прошел час-другой, как вдруг ясно послышался стук, и еще, и еще. Мы встрепенулись, растолкали спящих товарищей и вчетвером принялись слушать. Непонятный шум продолжался: не то кто-то скребет, не то бьет в стену. Смотрим кругом, а никого не видно, и понять не можем, откуда эти звуки. А они все сильнее и сильнее. Я перекрестился, Дементьев стал шептать молитву. Мы прижались друг к другу и впились в иконостас глазами.
Но вдруг случилось ужасное: с самого верхнего ряда икон сорвался образ и с грохотом упал на плиты каменного пола. От этого грохота пошел гул по всему собору и замер где-то в куполе. Шум временно затих, и наступила гробовая тишина. Наши сердца стучат, горло сжимается, во рту пересохло. Как вдруг на том месте, откуда упала икона, появилось нечто. Что это было — разобрать мы не могли, но нечто ужасное, какой-то серый ком, по форме вроде человека, но без глаз, носа, рта и ушей. Мы дико вскрикнули и, не целясь, открыли беспорядочную стрельбу из маузеров по страшному призраку.
При первом же выстреле он, цепляясь и хватаясь за иконы, соскользнул на пол и на нем растянулся. Тут мы только разглядели, что перед нами человек.
Наши пули его не задели, да только грех большой приключился: одна пуля пробила икону святителя Пантелеймона. Но тут мы упавшего схватили, а вы как раз и подъехали.
Часть 4 - РАСПЛАТА.
Воришка производил самое жалкое впечатление. От голода и жажды он едва стоял на ногах, и был окутан слоем вековой пыли.
При обыске его не нашли, потому что когда шарили шестами за иконами, он забился в нишу стене. Все это время он прятался в алтаре за иконами и съел одну просфору, да выпил бутылку кагору. Пытаясь выбраться, он полез наверх по иконной стене и случайно выдавил икону, которая и напугала дежуривших в соборе людей.
После того, как его доставили в полицейский участок, помыли, переодели и накормили он рассказал что план был такой: спрятаться в храме, после богослужения пройтись по всем иконам, содрав с них крупные камни и хорошенько их спрятать в самом соборе. После чего мальчуган планировал выбраться наружу через разбитое окно, и через некоторое время, когда вся шумиха уляжется, вернуться и забрать добычу.
Но всё пошло не так, как он рассчитывал. Сначала воришка застрял в окне. Просвистевшая над головой пуля часового тонко намекнула что срочно нужен план Б и Сережка спрятался за иконами. Он надеялся на следующий день осторожно вылезти из убежища и смешаться с толпой. Но трехдневная засада опять нарушила все планы.
⠀
В официальной описи изъятого числятся: «золотой венец, весом в 5 фунтов с пятью коронами из крупного жемчуга и драгоценных камней, золотой запон с 39 крупными алмазами, 2 больших граненых изумруда окружённые 32-мя изумрудами меньшего размера, 52 крупных алмаза, 4 рубина, алмазный крест….» и это самые крупные находки, сама опись намного длиннее. Всего было украдено на сумму более полмиллиона рублей.
Сережке дали 8 лет каторжных работ.
Золотой оклад после революции был снят с Владимирской иконы, все что от него осталось можно увидеть в Оружейной палате.
Та самая Владимирская икона в 1930 году была отправлена в Третьяковскую галерею, позже ее отдали в действующий храм святителя Николая в Толмачах.
Начальник сыска Аркадий Кошко эмигрировал, открыл частное бюро и писал мемуары.
Вот и закончилась эта история
Что скажете? Жалко? Или ничего святого?