Кто же ты, Седой?
– Ален, тебе не страшно жить одной здесь? – спросила напарница, когда служебный автобус подъехал к покосившейся остановке.
– Привыкла, – Алена пожала плечами.
Много лет назад их улица Вишневая была шумной и очень дружной: дети бегали на речку, ходили в лес за ягодами и грибами, вечерами же, собравшись у костра, рассказывали невероятные истории, поутру хозяйки выгоняли коров в стадо, а в любой дом можно было зайти запросто — только палочка, вставленная вместо навесного замка, говорила о том, что хозяев нет дома.
Шло время. Улица постепенно пустела, и так получилось, что Аленин дом оказался единственно жилым. Изредка летом еще приезжали дачники, но с каждым годом все реже и реже.
Женщине нравилась тишина. Она не пугала ее. Наоборот, успокаивала и вызывала чувство умиротворения. Дети звали в город, но Алена даже не хотела думать про это.
Однажды утром, выйдя на крыльцо, женщина увидела огромного кота, который вальяжно развалился на траве.
– Нет, ну вы гляньте! Хоть бы раз корова или бык к дому прибился, — Алена возмущенно уперла руки в боки.
На гостя стоило посмотреть: черно-белый красавец с медовыми глазами. Женщина подошла поближе и заметила, что тот весь был покрыт серебристыми шерстинками.
– Что же мне с тобой делать, Седой? – сказала Алена вслух.
Кот зевнул, закрыл глаза и нагло изобразил из себя глубоко спящего.
Переживала Алена не напрасно: несколько дней назад она взяла крохотного котенка Прошку, который еще ни разу не выходил на улицу. Как теперь его выпускать, женщина не знала.
Прошла неделя. Седой жил своей жизнью, но далеко от дома не отходил. Проше надоело сидеть в четырех стенах. Воспользовавшись открытой дверью, которебенок выскочил на улицу. Серый непоседа увидел Седого и тут же бросился к нему, смешно перебирая лапками. Алена, выронив тяпку, побежала спасать малыша, но великан лизнул Прошку в нос, прижал к себе мощной лапой и начал что-то рассказывать ему на своем кошачьем языке. Так у серого комочка появилась нянька. Седой вытаскивал его из луж, не разрешал лезть в траву, а, когда непоседа забрался на дерево и начал истошно вопить, снял его, аккуратно держа зубами за шиворот. Уже на земле он отвесил хулигану отеческий подзатыльник.
Шло время. Седой и Прохор стали не разлей вода. Особенно умиляло Алену, что парни взяли над ней настоящее шефство: когда женщина возвращалась со второй смены далеко за полночь, Седой ждал ее на остановке и, гордо подняв хвост, вел до дома, бурча, что порядочные хозяйки дома давно спят, а тут – ходи, встречай, переживай. Прохор же ждал у калитки.
Ночные прогулки по безлюдной улице не пугали Алену. Особенно ей нравилось рассматривать тени на дороге: низенькая, полная, уставшая — ее, и большая лохматая — Седого.
В теплую июньскую ночь женщина шла домой в сопровождении своего телохранителя, как обычно, рассматривая две тени. Вдруг волосы на голове Алены стали дыбом – тени было три. Нечто, ростом немного ниже женщины, с руками, свисающими до земли, находилось за спиной. Седой завыл и бросился мимо Алены на того, кто был сзади. Женщина, не помня себя от ужаса, кинулась домой, схватила первое, что попалось под руку – тяжелую тяпку, и побежала обратно. Рядом несся Прошка.
На дороге, освещенной тусклыми фонарями, было пусто, только темное пятно посредине. Алена подбежала к неподвижно лежащему коту, упала на колени и заревела в голос. Прохор прижался к ней, громко мяукая. Осторожно взяв Седого на руки, женщина пошла домой. Слезы капали на черно-белую шерсть кота. Вдруг она почувствовала, как мощные лапы уперлись ей в грудь, и на женщину уставились два медовых глаза в которых читалось: мадам, я старый солдат и не знаю слов любви, но погодите, гражданочка, меня хоронить. Рыдая уже от счастья, женщина опустила Седого на землю. Прохор тут же бросился к своей няньке.
– Кто же ты, Седой? – Алена погладила кота. Тот в ответ лишь прищурил глаз и отправился к своей миске.
Алена вздохнула – она никогда не узнает ответ на свой вопрос.