- Ну-ка тихо! - гаркнула моложавая дама, да так, что притих весь автобус, водитель подавился сигаретой, а маленькая собачка породы нановолкодав сделала лужу прямо на розовые колготки своей хозяйки, - слишком много говоришь, уши режет.
Дама взором командора эскадры оглядела пассажиров и стала с жаром обсуждать новые свечи от геморрооя стакой же моложавой и, видимо, тоже геморроезависимой подругой. Весело, азартно и на весь автобус.
Димке стало обидно, хоть плачь! Но плакать в восемь лет несолидно, хоть и очень хотелось. Так много надо маме рассказать! Про то, что на робототехнике - супер, Вовка - дурак, Анька - норм девчонка, А Марь Иванна сегодня его, Димку, хвалила.
С мамой поболтать по душам получалось редко. Мама вся в делах: папа на работе, Варька, сестрёнка, еще маленькая. Это время, сорок минут в автобусе по дороге на спортивное ориентирование, было их, мамино и Димкино. Мама была его, вся. Улыбалась,целовала в макушку и слушала, как прошёл его день. А дома опять становилась повседневной мамой: стирала, стряпала. Разговоры только про уроки да про то , почему в его комнате опять бардак.
Настя замерла. Видела, как погасли глаза сына, видела, как от обиды в них заблестели слёзы. А вот дама о нём уже забыла. Унизив, испортив настроение на весь день. Всем видом показывая, что имеет на это право.
Настю всегда поражала эта манера, прятаться за возраст. Словно он он, отбирая остроту зрения, свежесть и быстроту мысли, давал взамен право на хамство.
Маринка, подружка, иногда плакала, как девочка. Однажды пришла к Насте, рыдая горько, безутешно, как трёхлетний карапуз в песочнице:
- Насть,за что она меня так, а?
Маман решила поучить дочку жизни. Маман вещала, отчитывала, вопрошала пространство, в кого уродилась Маринка такой дурищей и лохушкой. В присутствие Маринкиной дочки, которая таращила серые глазки и не понимала, за что бабушка ругает маму.
Маринка тогда на мать обиделась и не звонила недели две, чем очень удивила матушку. Та, оказывается, уже позабыла, как ровняла с асфальтом дочь при внучке. А когда напомнили, выдала:
- Я старая, мне можно. А глаза при этом, как у нашкодившей кошки, дескать, накосячила, знаю. Но буду ещё.
У самой Насти была на работе Татьяна Сергеевна - тот ещё фрукт, яблочко ядовитое. Работёнка - целый день на ногах, да тяжёлые инструменты потягай, да по этажам побегай Настя , справедливо рассудив, что старость никого не минует, коллегу поначалу жалела. Самое тяжёлое в работе брала на себя, покуда не заметила, что Татьяна Сергеевна не только на шею села и ножки свесила, но считала это само собой разумеющимся. Чаще сидела за кроссвордами, чем за работой. Настя, не выдержав, взорвалась:
- А вы работать не пробовали? Я вам зарплату зарабатывать не намерена!
- И что мне теперь, по этажам козой скакать да тяжёлое носить? У меня радикулит и рука больная. Молодая, справишься!
- Нет уж! Не можете работать, идите на пенсию, вас там очень ждут. Или работайте, наконец!
Татьяна Сергеевна спустя полгода ушла, а вот мутный осадок от этого разговора до сих пор кислотой разъедал душу.
Старших нужно уважать, конечно. За терпение, опыт, благожелательность, стремление помочь советом. Всё это приходит с возрастом. Но иногда он приходит один.
Настя встала и подошла к даме. Геморрой был в самом разгаре. В буквальном смысле. Пассажиры не знали, куда деваться. Выучили назубок симптомы, стадии и телефоны хороших проктологов:
- Знаете, очень вам сочувствую. Такой большой геморрой встречается редко. Поражены совесть, чувство такта и меры.
- Да как ты смеешь так с пожилой женщиной!
- Женщины не вижу. Вижу геморрой. Для окружающих.
Дама вспыхнула и, ругаясь совсем не по-дамски с молодой прытью выскочила на ближайшей остановке вместе с подругой.
Собачка-нановолкодав одобрительно тявкнула. Водитель подмигнул.
А Насте стало стыдно Старших ведь нужно уважать! Но только тогда, когда тебя уважают в ответ:
_ На чём ты там остановился, Димка?
- Не помню. Мам, а что такое геморрой?
- Потом расскажу. Когда вырастешь.