Александр Рослин (1718–1793). Портрет принцессы де Ламбаль. Картина выполнена в жанре рококо
Много ли общего у этой миловидной аристократической дамы – принцессы де Ламбаль (1749–1792) – и нашего отечественного Григория Ефимовича Распутина? Немногое, скажете вы, или даже вовсе ничего? И будете неправы, поскольку это – совершенно симметричные исторические персонажи.
Видимо, великие революции, вроде русской и французской, нуждаются в таких людях, как де Ламбаль или Григорий Распутин, которые в глазах общества – верно или неверно – олицетворяют всё распутство, всё разложение и разврат старого правящего класса. И как бы самим фактом своего существования подписывают ему смертный приговор.
Это общее, хотя есть и различия. Распутина, как известно, убили без суда и следствия разъярённые монархисты, которые воображали, что спасают тем самым монархию. И не понимали, что в действительности совершают первый акт наступающей революции...
А принцессу де Ламбаль уже в разгар революции, после падения монархии, коротко судил самопровозглашённый народный суд во главе с левым якобинцем Эбером, в ходе так называемых Сентябрьских убийств 2-3 сентября 1792 года. Принцессе дали шанс на спасение: предложили отречься от аристократии, короля и королевы, но она отказалась сделать это. Тем самым её приговор был предрешён...
Жак Рене Эбер (1757–1794)
Голову мёртвой принцессы отделили от тела, а затем... причесали у цирюльника, завили, напудрили и нарумянили, чтобы в таком «парадном» виде показать в окно башни Тампль арестованной королеве, её подруге (и возлюбленной, добавляли злые языки). Русская революция до таких театральных выдумок не додумалась: отрезанную голову Григория Ефимовича императрице Александре Фёдоровне в окошко не показывали...
Этот эпизод позднее, в марте 1906-го, вдохновил Максимилиана Волошина на стихи, написанные от имени этой отрезанной головы. Они так и называются – «Голова madame de Lamballe»:
Это гибкое, страстное тело
Растоптала ногами толпа мне,
И над ним надругалась, раздела…
И на тело
Не смела
Взглянуть я…
Но меня отрубили от тела...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Куафёр меня поднял с земли,
Расчесал мои светлые кудри,
Нарумянил он щёки мои,
И напудрил… И тогда, вся избита, изранена
Грязной рукой,
Как на бал завита, нарумянена,
Я на пике взвилась над толпой.
Хмельным тирсом… Неслась вакханалия.
Пел в священном безумьи народ…
И, казалось, на бале в Версале я —
Плавный танец кружит и несёт…
Точно пламя гудели напевы.
И тюремною узкою лестницей
В башню Тампля к окну Королевы
Поднялась я народною вестницей.
Голова принцессы де Ламбаль на пике
ПРОДОЛЖЕНИЕ