Мария Пискарева в 2015 году напечатала прелюбопытнейшую статью «Е.И. Постоногов отвечает на вопросы участников сообщества Перевал группы Дятлова».
Прежде чем рассказать, что в ней граничит с сенсацией, напомним, что речь идет о гибели девяти лыжников под руководством Игоря Дятлова в горах Северного Урала в 1959 году. До сего дня причина их гибели неизвестна несмотря на все усилия множества исследователей и соответствующих госструктур (правда, последнее небезосновательно вызывает изрядную долю скептицизма).
Итак, что же такого граничащего с сенсацией поведал в интервью Постоногов? Вначале дадим краткую справку:
Братья Постоноговы Евгений Иванович и Юрий Иванович в прошлом были летчиками, туристами и борцами-спортсменами.
Братья выпустили интереснейший краеведческий путеводитель "По Чусовой".
Каждый, кто сплавлялся по Чусовой, видел, как на скалах по берегам реки имеются таблички с указанием наименования камня и километража удаленности от турбазы "Коуровская", где когда-то начинался всесоюзный туристический маршрут 58, проходящий по реке Чусовой... Активными организаторами и участниками этих работ были братья Постоноговы, авторы популярных путеводителей по Чусовой.
Приведем интервью Пискаревой в сокращенном виде (орфография была немного откорректирована):
Пискарева:
— Евгений Иванович, расскажите о братьях, о том, как Вы оказались на Коуровке?
Евгений Иванович:
— О семье...
Мы все три брата были летчиками. Старший брат Геннадий, 1928 года рождения заболел и был списан из армии в звании старшего лейтенанта. Приехал в Первоуральск, где раньше жила его жена. Так он оказался в Коуровке — устроился работать старшим инструктором по туризму. Уговорил и нас приехать к нему.
Мы с братом Юрием близнецы, родились 1 октября 1936 года... Занимались в Свердловском аэроклубе, летали на ЯК-18... Учились в Хабаровске в летном училище, летали на ЯК-11. Потом попали под сокращение и вернулись на Урал к брату Геннадию.
Так мы втроем оказались в Коуровке. Мы с братом Юрием работали на турбазе младшими инструкторами с июня 1958 по июнь 1959 года.
Пискарева:
— В 1959 году кто был начальником турбазы? Была ли там начальником женщина в 50-е годы?
Евгений Иванович:
— Не было там начальников-женщин. В 1959 году начальником был Ездоков Владимир Степанович. Женщин-инструкторов тоже не было — только ребята, только мужчины. Называлась тогда база так: "Коуровско-Слободская турбаза".
Сейчас она называется турбаза "Чусовая".
В 1958 году восстановили довоенный Всесоюзный маршрут по Чусовой. Я ходил по Чусовой в общей сложности 40 раз...
Тогда в 1958–1959-х гг мы работали младшими инструкторами, водили группы в походы по пешим, лыжным и водным маршрутам.
Наш старший брат Геннадий работал на базе старшим инструктором.
Мы потом уволились с базы и уехали в Новоуральск, потом поступили в УПИ, потом перевелись в Нижний Тагил. Геннадий тоже вскоре уехал за нами. Но на Коуровке мы впоследствии проводили все студенческие каникулы и потом отпуска. Работали инструкторами.
Пискарева:
— Насколько просто было устроиться работать на турбазу?
Евгений Иванович:
— Очень просто. Инструкторов в те времена не хватало. База была рада и студентам, которые устраивались подрабатывать. Была широкая профсоюзная система отдыха. По всей стране разработано около 360 маршрутов. Инструкторы знали эту систему, базы, ездили по стране, приезжали с разных мест и предлагали свои услуги. Их брали с охотой. Инструкторский состав был дефицитом...
Руководящий состав: директор базы, заместитель директора, старшие инструкторы, бухгалтер...
Приезжали на базу со всей страны. И туристы, и инструкторы. Инструкторов принимали работать на сезон, а постоянных на базе было 4–5 человек. Приезжали из Владивостока, Челябинска, Мурманска, Прибалтики... Приезжали отдыхать от академиков до пионеров, таков был состав отдыхающих. Проводились пешие, водные и лыжные походы первой категории, на получение значка "Турист СССР".
Иностранных туристов в 1959 году на базе не было. В мою бытность их на Коуровке не встречал.
Пискарева:
— Расскажите, пожалуйста, о Семене Алексеевиче Золотареве, что помните.
Евгений Иванович:
— Семена Золотарева помню, но прошло столько лет... Мы с ним познакомились на турбазе Коуровка.
Он говорил, что хотел бы сходить по маршруту высшей категории трудности, посмотреть Северный и Приполярный Урал. Говорил, что хотел получить бы звание Мастера спорта СССР.
Что могу сказать о нем? Скромный он, Семен, не хвастал тем, что знал и видел (!!! — Ред.). (Е. И. в разговоре это подчеркнул несколько раз — вставка Пискаревой).
Семен Золотарев был хорошим мужиком — открытый, разговорчивый. Никогда не слышал в его голосе командных, приказных ноток. О нем у меня остались приятные воспоминания.
Усы у него были. Наколок и татуировок у него не помню, прошло столько времени (!!! — Ред)... Нет, не видел у него наколок и татуировок.
Я прочитал в интернете о нем и удивился, что у него столько боевых наград. Никогда Семен ничем не хвалился. Про службу на фронте не рассказывал вообще.
Семен Золотарев в романтических отношениях с женщинами на базе замечен не был. Вообще вел себя скромно.
Старший инструктор должен был знать много песен. Играть на музыкальном инструменте? Я не знаю, играл ли на чем Семен Золотарев, но песен мы пели много.
Устроился он на базу старшим инструктором. Жил рядом, в деревне Слобода. Там жили и туристы, и инструкторы. На самой базе стоял еще с довоенного времени маленький охотничий домик, но там не все помещались, жили несколько человек, и мы с братьями там жили одно время.
В декабре 1958 года я ходил с ним в так называемый у нас "инструкторский поход". Это когда старший инструктор, из новых работников, организовывает и ведет в поход сотрудников базы — других инструкторов, для получения необходимого опыта в руководстве походами.
Этот “инструкторский" поход, в котором Семен был руководителем, планировался так, чтобы проходить в день 15–18 км, и приходить ночевать в населенный пункт. В палатке ночевать мы не намечали. Печки у нас не было. Спали в избах. Маршрут был не категорийный, рассчитывался на 5–6 дней плюс дневка. Семен был всех нас старше по возрасту. Пошел в поход для приобретения опыта руководства походами, "для галочки".
В этом походе мы попали в сложные климатические условия. Мороз вдруг упал до — 50 °C. Такое редко бывает. Пришли в село Чусовое, камень Шайтан, утром надо было идти на Талицу, а температура – 50 °С.
Помню, сидели все и решали: идти или не идти. Ведь одежда была плохая, свитера, штормовки... Но решили идти дальше.
Пискарева:
— Это решение продолжать поход в экстремальных условиях Золотарев принял сам, как руководитель, или решение было принято сообща, всеми участниками?
Евгений Иванович:
– Мы всей группой приняли это решение.
Семен дал всем участникам похода высказаться, нас было где-то 12 человек, два человека не хотели продолжать поход при такой температуре.
Семен всех спокойно выслушал, мы проголосовали. Сказал, что все пойдем дальше. Никого оставлять не будем. Договорились все без окриков и обид продолжать поход.
Пошли. Но зимой в 16:00 уже темно, шли трудно, тропили дорогу. И сбились с пути. Вышли к железной дороге, узкоколейке. Там домик стоял. Лесорубов не было, они не работали в такие морозы. Мы сбили замок. Дров не было, напилили шпалы, взяли их у домика. Многие ребята тогда очень плохо себя чувствовали, устали.
Пискарева:
— Была ли паника? Что было бы, если бы вы не вышли к избушке? На этот случай имелись ранее разработанные планы?
Евгений Иванович:
— Хотя мы попали в тяжелые погодные условия (– 50 °C), ничего с нами случиться не могло. Паники не было. Так был рассчитан маршрут. Даже когда мы сбились с пути и вышли на железную дорогу, мы знали, где находятся населенные пункты, все равно бы дошли до ближайшего жилья, хоть к ночи, хоть под утро. Когда мы нашли пустую избушку лесорубов (они не работали по причине экстремальных температур), ворвались в нее, растопили печь, согрелись, успокоились. Семен нами занимался как отец родной. Накормил вкусным горячим обедом из тушенки. Я считаю, что благодаря его дружественному спокойному отношению ко всем, мы успокоились, не поссорились и закончили поход. Обошлось без потерь. Что группа не распалась после похода при такой суровой температуре и сильной усталости, в этом была целиком его заслуга.
Пискарева:
— Как Семен относился к спиртному?
Евгений Иванович:
— Читая ваши вопросы, вспомнил один курьезный случай из того похода. Когда мы пришли в поселок Талица, пошли на танцы, взяли с собой бутылку водки. В походе она застыла, впервые такое видел чтобы водка застыла. Мы отогревали ее на печке. Вот тогда единственный раз видел, как Семен принял немного водки вместе с другими. Мы с братом не пили, потому что в то время придерживались спортивного режима, в те годы мы еще не пили алкогольные напитки.
Сразу после этого похода 28 декабря, Семен Золотарев уехал в Свердловск, договорился... с кем-то из УПИ. Я не знаю, уволился он или нет, он не говорил нам о своих планах на будущее. Про маму его ничего не знаю. Нет, о семье и родственниках Семен нам не рассказывал. Как-то поводов таких не было. И о фронте тоже не говорил.
Пискарева:
— Он уехал и забрал все свои вещи с базы, это нормально?
Евгений Иванович:
— Думаю, что да. Не оставил в деревне.
О гибели туристов я узнал, когда пришел из лыжного похода, я водил группу. Говорили, что погибли студенты и с ними погиб наш инструктор Семен Золотарев.
Было много разных слухов и недомолвок. Ходили разговоры, что родственников строго предупредили о неразглашении тайны, что испытывалось какое-то оружие, ракета ушла в сторону и оказалась на их маршруте. Тогда ведь все маршруты согласовывались с органами КГБ. Просто так не пускали, надо было утверждать маршрут.
Деньги на похороны Семена Золотарева на базе не собирали, я такого не помню...
Пискарева:
— Как вы одевались для зимних походов? Отличался ли одеждой Семен от других участников? Были ли у него обмотки, бурки, берет?
Евгений Иванович:
— На турбазе нам для похода выдавалось все снаряжение и одежда.
Одежда походная была простая: костюмы спортивные байковые с ворсом, брюки и куртка широкие на пуговицах. Свитера, штормовки с капюшоном, рубашки, рюкзаки абалаковские. Лыжные ботинки с прошитым кантом для креплений. Крепления жесткие, но не такие, как сейчас, а другой конструкции: защелкивались на ремнях на пятке. Тянулись к переднему креплению. Надо зарисовывать, так не понять.
Обмоток Семен не носил, я их у него ни разу не видел.
Бурки тоже не видел. Возможно, что для похода с самодеятельными туристами из УПИ, он, как и студенты, тоже взял напрокат у кого-то обувь и одежду.
Ни у кого не было ни обмоток, ни унт, ни бурок , в том числе и у Семена. Все шли в ботинках, полужесткое крепление, костюмы спортивные, х/б с начесом, штормовка холодная, свитера. На ногах носки шерстяные, запасные в рюкзаке, теплые рукавицы...
Пискарева:
— Евгений Иванович, а тот "инструкторский" поход как-то учитывался бы для достижения звания Мастер спорта СССР?
В учетную карточку туринструктора Семена Золотарева инструкторский поход не занесли. Почему?
Евгений Иванович:
— Этот инструкторский поход был ниже всех категорий, даже не дотягивал на первую категорию. Низкая температура (– 50 °C) достаточно редкий случай и учету не подлежит.
Плановый лыжный туризм не предполагал ночевки в палатках. Мы доходили до населенного пункта, спали в арендованных избах, домах.
Пискарева:
— Вы называете группу Игоря Дятлова самодеятельными туристами?
Евгений Иванович:
— Да, туризм студенческий считался самодеятельным туризмом.
Пискарева:
— Знакомы ли Вам имена Масленникова Е.П., Карелина В.?
Евгений Иванович:
— С Масленниковым Евгением Поликарповичем я был хорошо знаком...
Масленников нам ничего не рассказывал про поиски дятловцев. Удивительно, но как-то все это прошло мимо нас, никто его не спрашивал, а сам он молчал.
Карелина тоже хорошо знал. Вы найдите его, поговорите с ним, что он расскажет.
Пискарева:
— Почему Семен Золотарев пошел в поход со свердловскими студентами, на турбазе не организовывались походы высшей категории трудности?
Евгений Иванович:
— Нет, мы водили группы на 1 категорию, на получение значка “Турист СССР". Надо было пройти около 150 км, чтобы получить значок.
На Алтае, в Бийске, там можно было пройти походы 2 и 3-й категории трудности.
Пискарева:
— Новый 1959 год где вы встречали? Был ли с вами Семен?
Евгений Иванович:
— На турбазе отмечали. Семена Золотарева с нами не было. Он уехал в Свердловск сразу после похода, в последних числах декабря. И больше я его не видел.
Пискарева:
— Сестра одного из погибших участников группы И. Дятлова говорила, что новый 1959 год дятловцы ездили встречать на станцию Бойцы. Вы что-нибудь слышали об этом?
Евгений Иванович:
— Бойцы? Там не было ничего такого особенного, чтобы ехать встречать там Новый год. Нет, я ничего не знаю об этом, не слышал.
Пискарева:
— Вот отрывок из воспоминаний одного пилота, рассказ о том, как он обнаружил палатку дятловцев. Это реально — увидеть ее за 25–30 км? И тела, их можно было с такой точностью увидеть с самолета АН-2, и разрез в палатке?
Рассказ пилота (со слов Пискаревой):
"25 февраля погода выдалась просто чудесная. С аэропорта Ивдель в воздух почти одновременно взмыли 7 самолетов. До поселка Бурмантово шли клином. Там, на высоте 300 м, разделились, как было условлено ранее. Холат-Сяхыл (гора Мертвецов), обозначенная на пилотных картах просто как "высота 1079", оказалась прямо по курсу ведущего самолета. "Примерно за 25–30 км до горы, — вспоминает штурман Карпушин, — мы очень четко разглядели палатку, которая прилепилась к восточному склону горы... Чтобы избежать скопления самолетов, я дал команду остальным бортам возвращаться в Ивдель. Помню, мы сделали много заходов над палаткой. Было отчетливо видно, что она разрезана с северной стороны. Прямо у палатки, головой к ней лежал труп, судя по длинным волосам — женский. Чуть в отдалении лежало еще одно тело."
Евгений Иванович:
— Увидеть палатку за 25–30 км с самолета? Все зависит от погодных условий, от высоты, от видимости, от снежного покрова на объекте. Но я бы нолик убрал (примечание Пискаревой: то есть 2,5–3 км).
Что же в этом интервью граничащего с сенсацией?
- Постоногов не видел у Золотарева наколок. Но согласно акту судмедэкспертизы у трупа Семена они были. Единственный логичный вариант — «наколки» были нанесены химическим карандашом в походе или незадолго до него. Кстати, родственники Золотарева тоже подтверждали отсутствие у Семена наколок.
- Роман Золотарева с женщиной-директором Коуровской турбазы — полнейший бред, ибо по словам Постоногова руководил турбазой мужчина.
- Характеристика Золотарева, данная Евгением Ивановичем, прямо противоположна устоявшемуся образу: «Что могу сказать о нем? Скромный он, Семен, не хвастал тем, что знал и видел. (Е. И. в разговоре это подчеркнул несколько раз — вставка Пискаревой) .Семен Золотарев был хорошим мужиком — открытый, разговорчивый. Никогда не слышал в его голосе командных, приказных ноток. О нем у меня остались приятные воспоминания.»
- А вот самое интересное. Мария как сторонник конспирологической версии с надеждой спросила:
— Это решение продолжать поход в экстремальных условиях Золотарев принял сам, как руководитель, или решение было принято сообща, всеми участниками?
Евгений Иванович:
– Мы всей группой приняли это решение. Семен дал всем участникам похода высказаться, нас было где-то 12 человек, два человека не хотели продолжать поход при такой температуре.
Семен всех спокойно выслушал, мы проголосовали. Сказал, что все пойдем дальше. Никого оставлять не будем. Договорились все без окриков и обид продолжать поход. Пошли.
Получается не был Золотарев таким скандальным, как его описывали. Хотя он был руководителем, и мог давить своим «авторитетом», он внимательно всех выслушал, и позволил принять совместное решение. Хотя ситуация была непростая — нужно было решить идти или не идти в 50-ти градусный мороз большое расстояние в плохой одежде.
5. Пискарева не сдается:
— Была ли паника? Что было бы, если бы вы не вышли к избушке? На этот случай имелись ранее разработанные планы?
Евгений Иванович:
— ...Паники не было... Семен нами занимался как отец родной. Накормил вкусным горячим обедом из тушенки. Я считаю, что благодаря его дружественному спокойному отношению ко всем, мы успокоились, не поссорились и закончили поход. Обошлось без потерь. Что группа не распалась после похода при такой суровой температуре и сильной усталости, в этом была целиком его заслуга.
6. А вот еще более интересная инфа. Постоногов говорит: «Тогда ведь все маршруты согласовывались с органами КГБ. Просто так не пускали, надо было утверждать маршрут.» В УД об этом полный молчок. Но тогда это было в порядке вещей: все чего касалось КГБ окутывалось мраком непроницаемой тайны. И вот что интересно — к ответственности призвали маршрутную комиссию и немножко руководство Политеха. А КГБ? Ну кто ж его в те годы призвал бы к ответу? А козлы отпущения на то они и козлы, чтобы за всех отдуваться.
Ссылка на статью Марии Пискаревой:
Статья в стадии разработки.