Уход в отставку с 1 сентября главы непризнанной Республики Нагорного Карабаха (РНК), занимавшего этот пост с мая 2020 года Араика Арутюняна, ветерана армяно-азербайджанского конфликта, напрямую связан с тем, что официальный Ереван в лице премьер-министра Никола Пашиняна после безоговорочного поражения армянской стороны во Второй карабахской войне 2020 года неоднократно заявлял о готовности признать суверенитет Азербайджана в его границах 1991 года, а следовательно, всё происходящее в Нагорном Карабахе (Арцахе), — внутренним делом Азербайджана.
Поскольку Арутюнян всегда настаивал на том, что такое признание недопустимо и неприемлемо, выбор для него был прост: или возобновить сопротивление, безнадёжное при отсутствии какой-либо поддержки даже от Республики Армения, или же смириться с тем, что никаких "красных линий" больше нет, и можно надеяться лишь на то, что власти Азербайджана всё-таки будут соблюдать права армянского населения Нагорного Карабаха.
Разумеется, в такой ситуации было выбрано последнее — под флагом необходимости обеспечить "внутреннюю стабильность и прочный общественный порядок". Но вряд ли упоённое своим военным успехом и реваншем за поражение 1994 года азербайджанское государство и азербайджанское общество добровольно откажутся от применения к армянской стороне дошедшего из глубины веков принципа "Vae victis!" ("Горе побеждённым!"). Как можно видеть, слова президента Азербайджана Ильхама Алиева о руководстве Нагорного Карабаха, которое он назвал "сборищем шутов": "Они будут делать то, что мы им говорим, или уберутся оттуда", — реализуются на практике по второму варианту.
Собственно, восстановление суверенитета Азербайджана на территории Нагорного Карабаха не может обходиться без действий (включая размещение блок-постов и контроль за передвижением физических лиц), которые большинством местного армянского населения после почти тридцати лет фактической независимости будут восприниматься как нарушение их прав и ущемление их интересов. Тем более, что официальный мирный договор между Ереваном и Баку не только до сих пор не подписан, но статус Нагорного Карабаха и его населения в этом документе даже не планируется фиксировать — эта проблема передаётся властям Азербайджана и на усмотрение мирового сообщества.
Поражение — всегда сирота, поэтому премьер-министр Никол Пашинян всячески пытается снять с себя ответственность за итог Второй Карабахской войны и переложить её в том числе на Россию, которая якобы "не помогла" Армении, несмотря на ОДКБ, зато в тайном сговоре с турками и азербайджанцами "заставила" его согласиться на прекращение огня. Ту же риторику используют и армянские СМИ, "не замечая" того, что боевые действия Второй карабахской войны, с правовой точки зрения, велись на территории Азербайджана, что делало нелегитимным любое силовое вмешательство Москвы, пытаясь ныне всячески дискредитировать пребывание российских миротворцев в Нагорном Карабахе и пропагандируя необходимость их замены на "международные силы".
При этом очевиден тот факт, что в дальнейшем разжигании карабахского и — шире — армяно-азербайджанского конфликта давно и прочно заинтересован западный "альянс демократий". Заинтересован всегда, но сейчас — особенно. Потому что эта "горячая точка" выглядит более чем перспективно для открытия против нашей страны "второго, закавказского фронта" в дополнение к украинскому, да ещё с перспективой дальнейшего расширения на Среднюю Азию и на мусульманские регионы внутри самой России.
Собственно, сам приход к власти Никола Пашиняна в апреле-мае 2018 года был результатом типичной "цветной революции", поддержанной практически всей международной армянской диаспорой, а также тогдашним президентом Армении, личным другом принца Чарльза и всего дома Виндзоров, подданным британской короны в 2002—2011 годах (официально, по налоговым декларациям — до 2014 года) Арменом Саркисяном.
Правда, роль "первой скрипки" в зарубежном оркестре, поддержавшем "народные протесты" под лидерством Никола Пашиняна, была отдана Франции, где в целом позиции армянской диаспоры гораздо сильнее, чем на Туманном Альбионе. А главной мишенью этих протестов являлся Серж Саргсян, герой Первой карабахской войны, затем в течение 10 лет (2008—2018) бывший президентом Армении и 17 апреля 2018 года вновь избранный её премьер-министром от правящей тогда Республиканской партии. По сути, "цветная революция" 2018 года в Армении обозначила принципиальный отказ "армянских армян" от "карабахских армян" в пользу зарубежной армянской диаспоры, прежде всего — в странах Запада.
Что касается противоположной стороны конфликта, то она изначально находилась в сфере влияния Великобритании — и сама по себе (в частности, ВР, бывшая British Petroleum, была и остаётся крупнейшей нефтедобывающей компанией Азербайджана), и через Турцию, при Эрдогане с поддержкой лондонского Сити проводящую активную паносманскую и пантуранскую политику. С учётом этих факторов участие в урегулировании армяно-азербайджанских противоречий нынешнего президента Франции Эммануэля Макрона, которого считают ставленником Ротшильдов, лишь подчёркивает тот факт, что конфликт в постсоветском Закавказье является управляемым из центров принятия решений коллективного Запада, а фигуры, окрашенные в "непримиримые" цвета армянского и азербайджанского флагов, двигает один и тот же игрок.
Главный же смысл партии, которая разыгрывается там "в четыре руки", — втянуть в этот конфликт Россию. Как один из вариантов, устроив провокацию против российских военнослужащих и в зоне их миротворческой ответственности (Нагорный Карабах плюс Лачинский коридор) и, не исключено, на территории самой Армении, где расположена наша 102-я военная база. Поэтому будущее Нагорного Карабаха сегодня выглядит непредсказуемым и зависимым от динамики глобальной гибридной войны, которую "альянс демократий" ведёт против России, Китая, всего остального мира, да, по большому счёту, и против самого себя. Любая фигура здесь может быть пожертвована коллективным Западом, как он уже пожертвовал Украиной.
Действия Москвы в этом отношении тоже диктуются более широкими соображениями, чем поддержка одной из сторон армяно-азербайджанского конфликта. Достаточно в этой связи указать на комплекс отношений России с такими странами, как Иран и Турция — двусторонних, а также в рамках БРИКС и ШОС, Астанинского формата и т.д. Чья стратегия здесь окажется более адекватной и выверенной, покажет время.
