Профессор Роман Соколов: В ходе белого террора уничтожались люди, а в ходе красного — целые сословия
105 лет назад, в самом конце лета — осенью 1918 года, наша страна переживала страшные дни. 30 августа утром в Петрограде был убит председатель Петроградской ЧК Моисей Урицкий, а вечером того же дня в Москве совершено покушение на Владимира Ленина, глава Советского правительства получил тяжёлое ранение. А уже 5 сентября вышло постановление Совета народных комиссаров «О красном терроре». Страну захлестнула волна внесудебных расправ. По имеющейся информации, в одном только Петрограде в сентябрь были арестованы более 6000 человек, 800 из них расстреляны.
Надо сразу сказать, что красный террор начался в России не в сентябре 1918 года, а сразу после Октябрьской революции. И продолжался до завершения Гражданской войны. А в некоторых регионах и дольше. Сказанное в полной мере относится и к белому террору. По имеющейся информации, в ходе красного террора погибли один миллион 200 тысяч человек, в ходе белого — 300 тысяч человек.
Однако в нашей беседе с доктором исторических наук профессором Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена Романом Соколовым обсуждались, главным образом, те события, которые происходили в середине 1918 — начале 1919 годов.
— Летом 1918 года в стране сложилась критическая ситуация, над большевиками нависла реальная угроза потери власти, — говорит профессор. — Экономический хаос, в дефиците — всё, включая дрова, люди с ужасом ждут следующей зимы. Петроград, бывшая столица Российской империи, напоминает мёртвый город: его население стремительно сокращается. Начинается Гражданская война, усиливается белый террор, который возник практически одновременно с красным. После разгона Учредительного собрания от большевиков отворачиваются и дореволюционные, и ещё совсем недавние союзники — соответственно правые и левые эсеры (разрыв большевиков с левыми эсерами произошёл из того, как последние подняли мятеж 6 июля 1918 года, чтобы сорвать Брестский мир — прим. ред.). Кстати, убийство Урицкого и покушение на Ленина — дело рук вовсе не монархистов или кадетов, а именно эсеров, которые считали, что большевики предали идеалы революции.
— Убийство Урицкого и покушение на Ленина были совершены террористами-одиночками, действовавшими независимо друг от друга, или это — часть кого-то заговора?
— Вы знаете, я не верю в такие совпадения: чтобы в один и тот же день в двух самых крупных городах страны произошли два громких террористических акта! Надо понимать, что был заговор. Но вот дать достоверный ответ на вопрос, кто координировал действия террористов, сегодня крайне сложно.
— Однако есть версия, что Леонид Каннегисер просто хотел отмстить Урицкому за смерть своего друга офицера Владимира Перельцвейга. Да и, скажем так, на квалифицированного террориста Каннегисер был мало похож. Писал стихи, дружил с Есениным. После совершения убийства вместо того, чтобы выбросить пистолет и смешаться с толпой, сел на велосипед и пытался уехать с места преступления. Естественно, его быстро задержали.
— Здесь надо сказать, что Моисей Урицкий был не так свиреп, как его коллеги по чекистской верхушке. Он — единственный в руководстве этой организации, кто выступал против предоставления ВЧК права вынесения приговоров, не допустил массовых репрессий в Петрограде после убийства Володарского, пытался предотвратить расстрел Перельцвейга и других участников заговора в Михайловском артиллерийском училище.
И потому может показаться, что Каннегисером, который всего этого не знал, действительно, двигали личные мотивы. Но установлено: убийца состоял в одной из подпольных антибольшевистских террористических организаций, где вполне мог получить указание ликвидировать Урицкого. Возможно, те, кто давал это указание, знали о стремлении Леонида отомстить за гибель друга.
— Поговорим теперь о покушении на Ленина. Если заговор, то почему для уничтожения лидера большевиков и руководителя страны была подобрана столь малоподходящая для этого фигура: плохо видящая женщина, у которой, судя по всему, имелись психические отклонения?
— Вы знаете, я читал воспоминания, пожалуй, одного из самых знаменитых террористов Бориса Савинкова. Автор даёт характеристики известным исполнителям терактов Егору Сазонову и Ивану Каляеву. По его словам, это были одержимые люди, в головах которых стремление сделать добро сочеталось с неодолимым желанием убить того, кто, по их мнению, стоит на их пути к цели.
Сказанное, вероятно, относится и к Фанни Каплан. До сих пор точно не установлено, стреляла ли она в Ленина. Но на допросах террористка этого не отрицала и даже гордилась своим поступком.
— Между тем существует и другая версия покушения на Владимира Ильича. Мол, заговор организовали не эсеры, а его товарищи по партии в главе с председателем ВЦИК Яковом Свердловым. Доводилось читать, что ещё до революции боевики и подпольщики, которым симпатизировал Свердлов, возмущались: мы ведём в России борьбу с царизмом, мыкаемся по тюрьмам и каторгам, а в это время Ленин и близкие ему люди теоретизируют в парижских кофейных. Кроме того, в случае смерти Ленина Яков Михайлович мог сосредоточить в своих руках всю власть в стране.
— Мне не кажется эта версия уж очень правдоподобной. Во время вызванной ранением болезни Владимира Ильича председатель ВЦИК взял на себя организацию работы государственного аппарата. И успешно справился с этой задачей, что было немаловажно. Не исключаю, что, как говорится, вошёл во вкус. Возможно, отсюда и возникла та версия, о которой вы говорите.
Удивляет другое. Об убийстве Урицкого в Москве стало известно достаточно быстро. Казалось бы, в этой ситуации товарищи, включая Свердлова, должны были отговорить Ленина от участия в митинге на заводе Михельсона или, в крайнем случае, усилить его охрану. Ничего этого сделано не было. Каплан стреляла в «вождя мирового пролетариата» с близкого расстояния.
— В постановлении «О красном терроре», в частности, говорится: «…что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путём изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры». Согласны ли Вы с теми исследователями, которые считают, что мощная волна террора обрушилась на страну не 5 сентября, а уже 31 августа, и цель этого постановления — взять под государственный контроль, упорядочить стихийно начавшиеся процессы?
— Ещё до выхода постановления было произведено три тысячи расстрелов. Причём для этого периода характерно большое количество случайных жертв. Людей в те дни уничтожали не только сотрудники губернских ЧК, но и представители местных властей, а также «обычные граждане» — чаще всего деклассированные и люмпенизированные элементы. Под предлогом «защиты завоеваний революции» они врывались в дома, грабили и убивали их хозяев.
Одним из важных нововведений было то, что террор теперь полностью контролировался центром, при этом исключалась «самодеятельность» местных органов власти. «Террор — страшное оружие… Он должен идти сверху и не применяться в деревнях как кому вздумается», — отмечала в редакционной статье газета «Беднота».
В чём отличие красного террора от белого? В ходе белого террора уничтожались, порой зверски, конкретные люди, случалось, что ни в чём не виноватые, тогда как целью красного террора была ликвидация целых классов и сословий. Один из высших руководителей ВЧК Мартин Лацис давал такую инструкцию своим подчиненным: «Мы не ведём войны против отдельных лиц, мы истребляем буржуев как класс. Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. В этом смысл и суть красного террора».
Но объективности ради надо сказать, что осенью 1918 года, в самую активную фазу красного террора, суровым наказаниям подвергались также обычные уголовники, а также проникшие в структуры ВЧК грабители, взяточники, казнокрады. К первой годовщине Октябрьской революции была проведена амнистия, в начале 1919 года Чрезвычайные комиссии лишились права выносить приговоры.
— Государственный террор — отнюдь не изобретение большевиков. Он широко применялся в ходе, используя терминологию советской историографии, Великой Французской буржуазной революции. Её опыт большевики тщательно изучали, сравнивали себя с якобинцами. Но ведь прошло почти 150 лет. Методы, которые применяли к своим политическим противникам якобинцы, вроде бы не должны уже были работать.
— Ещё как работали! Первая мировая война, которая на тот момент была самой страшной в истории человечества, сделала жестокость и насилие нормой жизни. Ленин считал, что для победы в Гражданской войне хороши любые меры, в том числе и террор. Особенно, если им не брезгует враг. И оказался прав!
— Многие идеологи и практики красного террора спустя двадцать лет закончили жизнь у расстрельной стенки. Среди них председатель Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов Григорий Зиновьев, который предлагал «разрешить всем рабочим расправляться с интеллигенцией по-своему, прямо на улице». Но ведь они не могли не знать о печальной участи своих кумиров — якобинцев, включая Максимильена Робеспьера.
— Конечно, они об этом знали. Знали и то, что все революции пожирают своих детей. Но человек, как известно, слаб. Надеялись, что им удастся обмануть судьбу. И кому-то это, действительно, удалось…
Давид ГЕНКИН
