Ты умрешь трижды. Чем бы Анна ни занималась, на чтобы ни наткнулся ее взгляд, она снова и снова слышала слова ведьмы. Несмотря на то, что вера ее была сильна, и она всегда чувствовала особое благоволение к себе Бога, как у любого смертного у нее был страх перед смертью. А что, если дальше ничего нет? Ее имя забудут, точно она никогда не жила. Даже одной мысли было достаточно, чтобы ею овладевала паника.
Норфолк, видевший, в каком состоянии находится его возлюбленная, всеми силами пытался отвлечь Анну от грустных мыслей. Он дошел до того, что принялся описывать ее счастливую жизнь с Перси, но Анна оставалась ко всему безучастной, точно уже сейчас слышала, как часы на башне оповещают о минуте ее казни. Даже сообщение о том, что Перси сейчас находится в Бродленде, и наутро прибудет в замок, Анну ничуть не утешила.
Так и не сумев ее успокоить, Норфолк покинул комнату, коря себя за то, что вообще допустил этот разговор с ведьмой. Слуги уже вкопали в землю высокий столб и приготовили цепи. Из-за проклятого снега пришлось брать хворост из домашних запасов, отчего завтра придется отказаться от ужина в большом зале, но жизнь Анны, а главное, ее спокойствие, этого стоят.
Если бы он только знал, насколько больше сожжения ведьмы Анне сейчас требовалось его присутствие. Оставшись в одиночестве, Анна почувствовала, как задыхается от ужаса. Не в силах сделать вдох, она принялась развязывать корсаж, но это удавалось слишком медленно. Очертания комнаты поплыли перед глазами, и девушка без сознания рухнула на пол.
Платье из дорого серого дамаска шуршало при каждом шаге. Белоснежный мех, такой неуместный в солнечный майский день, волновался от каждого дуновения ветра, лаская нежную кожу. Она была невероятно спокойна. Все эти люди, пришедшие увидеть первую в истории Англии казнь королевы, казались призраками. Душа Анны была далеко от серых стен Тауэра, в котором некогда она провела ночь предшествующую коронации.
У нее не было охраны, лишь две фрейлины сопровождали королеву к эшафоту, покрытому черной траурной тканью. Он был таким низким, что едва виднелся за фигурами людей, к тому же плаха была закрыта высокими досками. Они не увидят, как ее голова отделится от тела. Она умрет достойно.
Подобрав юбки платья, Анна поднялась. Леди Сеймур оправила подол, точно это сейчас имело какое-то значение. Анна благодарно улыбнулась.
Теперь ей, Джейн, суждено стать королевой и позаботиться об Элизабет. Пусть эта девочка совсем глупышка, но у нее огромное доброе сердце. Джейн сохранит память о ней. Элизабет ее не забудет. Сняв с шеи ожерелье, Анна вложила ее в руки леди Сеймур и та кивнула. Им не нужны были слова - все было сказано еще накануне.
Леди Рочфорд без конца плакала, хотя и обещала Анне, что сдержит слезы. Анна не могла ее винить, ее вторая Джейн была слишком впечатлительной. Анна успокаивающе коснулась ее плеча, и девушка зашлась в рыданиях, отвернувшись от толпы зевак.
Как и просила осужденная, кроме фрейлин на помосте был лишь палач, высокий, крепко сбитый мужчина с мелкими, мальчишечьими, чертами лица. Не в силах что-то сказать, не выдав себя, Анна вложила в его руки толстый кошель с деньгами. Остальную часть уже заплатил Генрих. Мужчина опустился на колени, и коснулся губами ее руки. Действуя по наитию, Анна благословила его.
Теперь, когда невозможно было оттягивать неизбежное, она чувствовала страх. Быстрее бы все закончилось!
- Я здесь не для того, чтобы обвинять кого-то или говорить о том, в чем меня обвиняют, - ее голос прозвучал невероятно тихо и нетвердо. - Но я молю Бога, чтобы он спас короля и его правление, ибо не было еще более доброго принца, а для меня он всегда был самым нежным и достойным лордом и сувереном.
Скоро меня не станет, но вы не зaбывaйте, что я чтилa нaшего доброго короля, который был милостив ко мне. Вы будете счaстливы, если Господь дaст ему долгую жизнь, тaк кaк он одaрен многими хорошими кaчествaми: стрaхом перед Богом, любовью к своему нaроду и другими добродетелями, о которых я не буду упоминaть. Я умру согласно закону. Я прощаюсь с миром и от всего сердца прошу вас молиться за меня. Да будете вы благословлены Богом.
Аминь.
Удар был таким сильным, что Анна закричала. Темнота резко расступилась перед ее глазами, и она увидела перекошенное страхом лицо старой Норы.
- Меня казнят!
- Прошу вас, миледи, - служанка перекрестилась и едва ли не силком заставила ее сесть. – Вот, хорошо. Ну, и с чего, скажите мне старухе, вы так решили? Ведьма сказала? Да мне самой одна из таких предсказывала, что я стану герцогиней, если приду просить работы в этот дом. Ну и посмотрите, как я вам? Герцогиня Норфолк.
Анна не удержалась от улыбки.
- Вот и я о чем, - обрадовалась Нора. - Поднимайтесь, госпожа. Нашли где отдыхать после болезни. Аж щечки побледнели, - несмотря на возраст, она легко помогла Анне встать. - Вам нужно отдохнуть.
- Я не смогу закрыть глаза! - в голосе Анны прозвучал такой ужас, что кожа Норы покрылась мурашками.
- Я побуду с вами, госпожа, - решительно заявила она. Нора никогда не спрашивала позволения, считая себя едва ли не членом семьи, но фамильярность ей легко прощалась за доброе сердце и любовь, которой она окружала каждого, кто входил в этот дом. - Я кое-что подслушала, когда вы были в беспамятстве.
- Нора!
- Госпожа, не думаете ли вы, что я расскажу вам чей-то секрет? - ее возмущению не было границ. - Речь идет о Лютере. Вы ведь интересуетесь им?
- Да, - тихо промолвила Анна, на что Нора снова вспыхнула.
- Неужели вы полагаете, что я побегу всем рассказывать, что вы следуете его слову? Так вот, в январе Папа Лев издал буллу об отлучении Лютера от церкви и велел предстать тому перед вормским рейхстагом, куда прибыл сам император Карл. Лютер прибыл, и толпа точно с цепи сорвалась!
- Они напали на него? - ужаснулась Анна, но улыбка Норы дала ей понять, что она ошиблась.
- Как раз наоборот! Люди тянулись к нему как к святому, собралась толпа в несколько тысяч человек и все кричали его имя и поносили папских легатов.
Лютер едва смог пройти. Он был настолько ошарашен, что когда у него спросили, хочет ли он защищать свои сочинения или отречется от них, он не смог членораздельно ответить, пораженный ликованием людей.
Они отложили слушание на день. А уж тогда Лютер блеснул. Он так яростно доказывал свою правоту, что легаты не смогли не согласиться с парой его утверждений. Лютер лишь раскаивался в том, что порой допускал в своих речах грубости, которые не должен позволять себе христианин.
Карл был в бешенстве. Он позволил Лютеру беспрепятственно покинуть город и спрятаться, как обещал ему ранее, а спустя три недели объявил его еретиком и подписал указ о заключении. Его искали, но не слишком усердно - Карл справедливо опасается, что может произойти, если народ, поддерживающий взгляды проповедника, узнает о его пленении.
- И никто не знает жив ли он? - Анна слушала затаив дыхание. Неужели в Испании, самом сердце католического мира, люди выступают в поддержку идей Лютера? Это невероятно. С тем же успехом можно было представить его за кафедрой в Риме или Ватикане.
- Все называют разные места, но знают точно одно - в следующем году он намерен опубликовать немецкий перевод Нового Завета. Наш король настолько взбешен этим, что пишет труд «В защиту семи таинств». Перси говорит, что в основном это грубые ругательства в адрес Лютера и его последователей, но Папа уже пообещал Его Величеству титул Защитника веры.
- В каком же странном мире мы живем, - тихо отозвалась Анна. Признание Лютера в Испании и защита интересов католицизма английским монахом. Было чему удивляться.
Пока Нора путано рассказывала про Османскую империю и Сулеймана Великолепного, Анна начала засыпать. Слабость после недавней болезни по-прежнему владела ею, а потому не было ничего удивительного в том, что она проснулась ближе к полудню. От долгого сна тело налилось неприятной тяжестью и, потупившись привычкой, Анна сама собралась к завтраку, желая хоть немного прийти в себя.
Сегодня солнце было скрыто тяжелыми тучами, и от одного взгляда в окно кожа девушки покрылась мурашками. Хотя камин в ее комнате был полон горящих поленьев, она никак не могла согреться, дрожа всем телом. Накинув поверх платья широкую шерстяную шаль цвета грозового неба, Анна спустилась в большой зал, но Норфолка в нем не было. Да и сама комната выглядела нежилой - камин потух, не горела ни одна свеча.
- Что случилось? - спросила Анна у пробежавшего мимо нее лакея.
- Герцог и его гость в зеленом зале, госпожа, - смутился мальчишка.
- Хорошо, - кивнула она и лакей, отвесив низкий поклон, неторопливо направился дальше.
Значит, Перси уже приехал. Анна бросила взгляд на скромное голубое платье, находя его уместным для подобной ситуации, и направилась в указанном направлении.
Стоило ей появиться в дверях, оба, и Перси и Норфолк, вскочили со своих мест. На лице Перси появилась радостная улыбка, точно ему пожаловали новый титул.
- Леди Болейн, - он направился к ней навстречу и, запечатлев поцелуй на руке девушки, проводил ее до кресла. - Не выразить словами, какую радость я испытал, когда герцог Норфолк сообщил о вашем выздоровлении. Большую мне подарило лишь ваше письмо.
- О, ваш взгляд тому подтверждение, - Анна позволила себе улыбку. - Вам уже рассказал герцог о том, что должно произойти сегодня?
- Вы о мерзкой ведьме? - его красивое лицо исказила злость. - Да. Эта женщина получит заслуженное. Как у нее только язык повернулся сказать вам подобную чушь?
- О том, что я стану королевой?
- Моя дражайшая леди Анна, я ничуть не удивился бы, узнав, что сам король потерял голову при виде вас. Нет. Я говорю о менее приятных вещах.
- Мне нет причин верить им. В любом случае, одной смерти не избежать, а двум не бывать, так что не станем говорить о несчастной. Сегодня ее дух исцелится огнем и будем же молиться, чтобы демоны покинули ее.
- Аминь, - Перси перекрестился. Для того, кто поддерживает Лютера, он слишком хорошо справлялся с ролью католика.
- Генри, думаю тебе нужно знать, что сегодня утром я отослал твоему отцу письмо, - прервал неприятную тему Норфолк. - В нем я предлагаю леди Болейн на роль твоей супруги.
Анна вспыхнула. Расслабленная заботой со стороны герцога, она совсем забыла о том, насколько отвратительно он может себя вести, если кто-то или что-то противоречит его интересам. Больше всего на свете ей хотелось провалиться сквозь землю, поэтому слова Перси стали для Анны полной неожиданностью.
- Боюсь, мой друг, я опередил вас, отослав письмо в ту самую минуту, как стало известно о выздоровлении вашей прелестной племянницы. Я намеревался дождаться ответа отца, но раз о моих надеждах стало известно, я хочу спросить саму леди Болейн. Анна, - впервые насмешливое выражение исчезло с его лица. Зеленые глаза ярко блестели. - Вы согласитесь стать моей супругой?
- Да. Я согласна, лорд Перси, - лицо Анны горело. Она и не думала, что может быть настолько сильно смущена. Из горла Перси вырвался счастливый смешок, и он поднял глаза к потоку, в немой благодарности к Богу.
- Мне нужно проверить, как обстоит дело с подготовкой к сожжению, - Норфолк тяжело поднялся и вышел прочь. Ему не хотелось, чтобы Перси видел, какую ярость у него вызвал ответ Анны.
Стоило двери закрыться за его спиной, как Перси поднялся со своего места и неторопливо подошел к замершей девушке.
- Так ты действительно согласна выйти за меня замуж? - тихо произнес он, точно опасаясь звука собственного голоса.
- Да, лорд Перси.
- Называй меня Генри, - попросил он, присаживаясь напротив. - Я не думал, что ты ответишь на мое предложение.
- Отчего?
- Просто...
- Ах да, - жестокая улыбка исказила лицо Анны. - Я же Болейн, младшая сестра королевской шл*хи, дочь самого беспринципного лорда Англии, которая спит со своим дядей.
- Анна! - он впервые назвал ее по имени, и она осеклась. - Послушай, - его голос прозвучал невероятно нежно. - Мне без разницы, кто и что говорит. Даже если это все было бы правдой, я чувствовал бы себя самым счастливым человеком на свете, потому что ты ответила мне согласием. Я просто полагал, что ты не веришь в брак, и выйдешь лишь по принуждению семьи.
- Простите меня, Генри. Я была резка с вами. Но едва ли ваш отец допустит этого. Я стою ниже по положению.
- Ну и пусть. Он женился на моей матери, а она, хоть и соответствовала его положению, все же была ирландкой. Никто не сможет нас разлучить.
- Лишь король, - тихо добавила Анна.
- За нас попросят герцоги Норфолк и Нортумберленд. Он не сможет отказать.
- Надеюсь.
Генри смотрел на нее так, словно сами ангелы спустились за ним на землю, чтобы вознести на небеса. Куда только делась его дерзость и напористость? Но этот Генри был куда милее ее сердцу. Анна всегда боялась оказаться замужем за незнакомцем. Брак с Перси был подарком небес. Генри умен, знатен, бесстрашен в бою и безмерно хорош собой. К тому же он разделял идеи Мартина Лютера, что в глазах Анне, вкупе с прочими достоинствами, делало его идеалом.
- Я могу тебя поцеловать?
- Генри, - былая игривость вернулась к Анне, - ваш отец еще не дал своего согласия на брак. Согласись я, и вновь пойдут толки про Болейнов.
- Тогда я мечтаю, чтобы они все были правдой. К тому же мной еще не забыты строки о ключе и замочной скважине.
- Боюсь, что те письма были лишь способом поддержать боевой дух моего дражайшего дяди.
- Они поддерживали всех нас, - Генри облизал губы, которые внезапно пересохли. - Вы слишком хороши собой, чтобы при виде вас мужчина не испытывал трепета.
- Неужели вы пытаетесь назвать меня красавицей, Перси?
- Нет, Анна, вы не подходите не под один канон. Таких, как вы, больше нет. Никто не умеет так морщить нос, когда смеется, не играет с прядями волос. Ни у кого нет этих необыкновенных интонаций в голосе и блеска в глазах. Вы птица иной стаи.
- Многие при французском дворе находили меня уродливой.
- Ваша душа делает вас невероятно прекрасной. Стоит вам задуматься или отвлечься на неприятности, как волшебство рассеивается. Но лишь на миг.
- Вы - поэт, - Анна поднялась с кресла, не в силах усидеть на месте.
- Видит Бог, что таким я становлюсь лишь рядом с вами. Я прошу вас лишь об одном - как только станет известным о решении моего отца, мы с вами поженимся. Я слышал о бедняге Батлере. Я не желаю подобной судьбы.
- Вам нужно знать, что причина была не во мне. Его Величество счел такой брак невозможным.
- Я не ирландский выскочка, - Казалось, его задели слова Анны. - Я будущий герцог Нортумберленд. Король захочет, чтобы между нами были теплые отношения.
- Будем же надеяться, - миролюбиво закончила девушка. Не оттого ли ее сердце снова и снова испытывает боль, что она живет будущим, решая проблемы, которые могут и не возникнуть? Что касается Генриха и пророчеств, то не стоит портить ими такой чудесный день, который, возможно, раз и навсегда изменит жизнь.
Перси, вновь пришедший в доброе расположение духа, лукаво улыбался, положив подбородок на переплетенные пальцы. Языки пламени в камине отражались на гранях самоцветов, таких крупных, что продажи любого из колец с лихвой хватило бы на содержание такого имения, как Хивер.
Став леди Перси, а в последствие и герцогиней Нортумберленд, она никогда ни в чем не будет знать отказа. Норфолк и прежде в разговорах упоминал о состоянии герцога, но Анна и помыслить не могла, что сын одного из богатейших людей Англии может выбрать ее в качестве своей жены.
- Анна, Генри, - Норфолк быстрым шагом вошел в зал, одним своим появлением развеивая сладостное ощущение радости. - Пора.
- Норфолк, что если мы вынесем в сад стул для леди Анны? Думаю, после болезни ей будет тяжело выдержать всю казнь на ногах.
- Я уже распорядился об этом, - сквозь зубы прорычал герцог. Мальчишка не только получил его любовницу, но и умудрился испортить очередной план своей навязчивой заботой. Еще утром Норфолк распорядился вынести к месту казни стол и стулья из большого зала и накрыть вином и дичью. Он надеялся на благодарность, а теперь Анна не отезет с этого убл*дка влюбленного взгляда.
Конечно, Норфолк не сомневался, едва ли она испытывала настолько сильные чувства к Перси, в очередной раз талантливо вживаясь в роль, но видеть это выражение глубокой нежности на ее лице было нестерпимым. Будь его воля, этот лорд Перси более никогда бы не пересек границу Норфолка.
Впрочем, расстроить брак он всегда сумеет. Достаточно лишь намекнуть в разговоре с кардиналом Уолси, что подобный брак существенным образом отразится на положении Болейна при дворе.
Он как никто другой знал, какие сильные чувства испытывал молодой прелат Уолси к златокудрой красавице Элизабет Говард. Норфолка вполне это устраивало, было более чем очевидным, что честолюбивый священник пробьет себе дорогу к власти. Элизабет могла бы выйти замуж за влюбленного в нее Бэкингема, который бы позволил ей оставаться любовницей Уолси за поддержку прелата и помощь французов, с которыми тот был так дружен. Мечта о престоле значила куда больше, чем любовные дела жены.
Вот только Бэкингему Элизабет предпочла ирландского в*родка Болейна. О, как противился этому браку Норфолк, в то время еще лорд Говард. Он знал, что с момента обручения их семья навсегда потеряет такого союзника, каким со временем мог стать Уолси, но отец был непоколебим.
Его не остановило даже то, что никогда прежде его сын не ошибался, имея поразительное чутье на людей. Но в этот раз даже Норфолк просчитался - Уолси поднялся так высоко, как никто до него, разве что граф Уорик, Делатель королей. И Уолси не забыл о прежней обиде, все так же пылая ненавистью к Болейну.
Другое дело Анна. Каким бы сильным ни было желание Норфолка держать ее при себе, он прекрасно понимал, что едва ли это возможно. Во-первых, Генрих никогда не позволит им пожениться, только если произойдет что-то уж совсем знаменательное, и, во-вторых, былые дни их любви уже никогда не повторятся. Она уже не подпускает его к телу, со временем все хорошее, что хранит память, будет вытеснено воспоминаниями о том презрении, которое Анна непременно начнет испытывать, найди он способ разлучить ее с Перси.
Норфолк желал любовнице счастья так же сильно, как иной жаждет милости короля. Впрочем, стоило девушке увидеть накрытый стол, внимание ее всецело переместилось на герцога. Улыбка, как прежде, осветила хорошенькое личико, в огромных темных глазах появился радостный блеск.
- Боюсь, Генри, вы не оценили дядюшкиной заботы обо мне, - Норфолка передернуло. Никогда прежде Анна не употребляла в его адрес столь уничижительного слова. Перси широко улыбнулся герцогу, и прежде чем тот отошел от потрясения, помог Анне устроиться на стуле, заняв место возле нее. Норфолку только и оставалось, что примоститься рядом с наглым выскочкой, разделившим их с Анной.
Убедившись, что все устроились с комфортом, Норфолк кивнул.
Анна никогда прежде не видела казни. Даже при французском дворе она лишь слышала россказни - Франциск считал присутствие женщин оскорблением для них. И вот теперь она, точно королева на турнире, сидела прямо напротив места сожжения. Бокал ее был наполнен горячим вином, заботливая Нора прикрыла ноги госпожи шотландским пледом, и Анна замерла в ожидании действа.
Впрочем, долго ждать не пришлось - впереди показались темные фигуры стражи. Между ними, безвольно повиснув тряпичной куклой, виднелась ведьма. Когда процессия остановилась, Анна, чье сердце от страха рвалось из груди, вгляделась в лицо девочки. Оно было мертвенно-белым, точно жизнь уже покинула хрупкую плоть, но глаза, огромные, светлые, блестели так ярко, словно них закапали беленой.
Стоило им пересечься взглядом, ведьма неожиданно пошевелилась. Лицо ее обрело осмысленное выражение, и, к ужасу девушки, на нем зажглась насмешливая улыбка.
- Не мешкайте! Чего вы ждете? - Норфолк испугался не меньше. По своей природе он был суеверен и трусоват. К тому же возраст постепенно начинал брать свое, и ему все тяжелее давалось выносить холод. Вот и сейчас ноги герцога ощутимо мерзли, отчего желание зажечь костер становилось в нем все сильнее.
Напуганные гневом господина, стражи снова подхватили девчонку и потащили ее к столбу. Она не сопротивлялась, вновь безвольно повиснув между ними. Напрасны были опасения Норфолка - мужчины легко привязали ее цепями к столбу. Старый капеллан Мартин прочитал над ведьмой молитву и Нора подала ему масло. Норфолк поморщился - от этого запах будет еще сильнее.
Бедная Анна! Она еще не знает, что ожидает ее. Но провести казнь без нее было бы невозможно - ей необходимо увидеть, как возмутительница ее спокойствия сгорит дотла. Капеллан отошел, и страж сунул факел в хворост.
Пламя моментально взметнулось вверх, но ветер сбил его. Ведьма подняла голову с груди. Взгляд ее вновь нашел Анну.
- Скоро, совсем скоро распустится синяя роза. Умрет жена! Умрет шл*ха! Умрет еретичка! Три смерти! Три! От любви, от меча, от огня. Сгорит! Сгорит! Сгорит! - пламя взметнулось, и слова ведьмы превратились в пронзительный крик боли. Он был настолько громким, что Анна задохнулась от ужаса. Охваченное пламенем тело превратилось в факел, горящий так ярко, что кожа Анны покрылась испариной.
Не в силах отвести взгляда она смотрела на крохотное тельце ведьмы, кровоточащее, покрывающееся пузырями и темнеющее, точно бумага в огне. От него шел прогорклый запах жженого мяса. Не выдержав, Анна буквально рухнула на землю, не в силах удержать рвоту. Вокруг нее засуетились Нора, Перси и Норфолк, но Анна едва замечала их.
Содрогаясь всем телом, она могла лишь слышать крик ведьмы, которая все еще была жива. Закрывая глаза, она видела ее пылающую плоть. Как отчаянно Анне хотелось лишиться сознания, но оно оставалось ясным.
- Леди Болейн, леди Болейн! - Нора, впервые в своей жизни растерявшись, носилась вокруг Анны и громко причитала, до смерти напуганная всем происходящим. Ее добрая душа скорбела по бедной девочке, терзаемой столь страшным мучением, она с трудом держалась на ногах, незаметно опираясь на стул Анны.
Падение любимой госпожи напугало ее еще сильнее, и теперь женщина только могла, что причитать. Перси и Норфолк пытались поднять Анну со снега, но она упиралась, с ужасом продолжая наблюдать за тем, как языки пламени поглощают мертвую плоть - страдания бедняжки наконец-то закончились, и она отправилась на Суд к Богу.
- Анна, прошу тебя, - Норфолк все же сумел оторвать ее от земли. Закрыв лицо перепачканными руками, девушка сотрясалась в беззвучной истерике. Норфолк успокаивающе коснулся губами ее волос, и Анна прижалась к его груди.
- Лорд Перси, при всем моем уважении, я прошу вас оставить нас в это скорбное время. Леди Болейн не нужны лишние причины для беспокойства, а вы, в этом нет сомнения, приводите ее в крайнее волнение. Не сочтите мои слова за оскорбление.
- Ни в коем случае, - Перси был таким же бледным, как и Анна. - Я удалюсь немедленно. Вы сообщите мне, когда ей станет лучше, и я смогу вернуться?
- Безусловно, - не дрогнувшим голосом соврал герцог и, не проронив больше ни слова, направился в сторону замка.
Всхлипы Анны стихли и, когда они оказались в покоях, Норфолк аккуратно опустил ее на кровать, уверенный, что она уснула, но девушка не спала.
- Мне жаль, - тихо пробормотал он, с трудом находя платок и вытирая с ее мертвенно-бледного личика остатки рвоты. - Прости меня, Анна. Я допустил страшную ошибку. Я думал, что смерть ведьмы развеет твои страхи, а вышло все наоборот.
- Томас, - она потянулась к нему, и Норфолк стиснул ее в объятиях. Никогда раньше Анна не представала перед ним такой слабой и беззащитной. Улыбка и остроумие защищали ее ото всех бед. - Томас, это такая боль. Такая боль, - ее слова прерывались рыданиями.
- Она одержима. Она не сказала ни слова правды. Ты будешь жить так долго, что твои правнуки успеют поседеть. Еще вспомнишь мои слова. Она лгунья. Мы не могли поступить иначе. Теперь ее душа обрела покой.
- Я знаю, знаю. Но я не могу перестать думать о ней. Не могу забыть сказанных слов.
- Анна, - он обхватил ее лицо руками и заглянул в заплаканные бездонные глаза. - Твоя жизнь всегда будет в моих руках. Я умру, защищая ее, слышишь? Я никому не позволю нанести тебе вред.
Она была настолько прелестна, что, не удержавшись, Норфолк впился в ее губы долгим отчаянным поцелуем. Как можно ее не любить? Она была совершенна, она действительно принадлежала ему.
Когда Анна робко ответила на поцелуй, Норфолк с трудом сдержал стон облегчения. Она все еще любила его. Никогда и ни к кому он не испытывал подобной всепоглощающей нежности. Она все еще тряслась в рыданиях, но Норфолку казалось, что это его сердце трепещет, вынутое из груди. Она и была его сердцем, его мирозданием, его вселенной. Король может не дать разрешения на брак, но он не может разлучить их. Никто и никогда не заставит его разлюбить Анну.
Какие же порой страшные испытания выпадают на долю смертных. Она - его искушение. Его племянница, кровь и плоть от крови и плоти его сестры. Но если цена за их любовь его душа, то он отдаст всего себя.
Когда они лежали, крепко обнимая друг друга, Норфолк задумчиво перебирал черные пряди ее длинных волос. Анна уже немного успокоилась, во всяком случае, щеки ее снова разрумянились, а из глаз исчез страх.
- Мы могли бы с тобой уехать во Францию, - тихо произнес Норфолк. - Генриху понравится эта идея. Посол у него уже есть, это верно, но человек, преданный короне, но не наделенный властью, мог бы неплохо пригодиться. Ты бы снова заняла место фрейлины королевы Клод. Над нами не было бы Уолси, а Франциск, желая задобрить меня, сделал бы все возможное, чтобы добиться разрешения Папы на наш брак.
- Это все сложно. К тому же у Уолси во Франции связей больше, чем здесь. Нам никогда не быть мужем и женой.
- Анна, - Норфолк приподнялся на локте и заглянул ей в лицо. - Ответь мне честно, ты любишь меня?
- Герцог, можно ли вас не любить?
- Это не ответ, - лишь невероятными усилиями Норфолк сумел сдержаться. - Почему ты здесь?
- А где иначе я должна быть? - она смотрела уверенно и прямо. - У нас был договор, Томас. И за то время, пока мы вместе, я успела привязаться к тебе.
- Но это не любовь, - с тихой болью закончил он и закрыл глаза, боясь выдать свое отчаяние взглядом.
- Это не любовь.
©Энди Багира, 2014 г.
