Несмотря на то, что случившаяся поножовщина 7 февраля в Химкинском лицее стала трагедией для двух маленьких девочек и их семей, я уверена, что рано или поздно она просто должна была случиться. Слишком долго у нас замалчивали проблему травли, несмотря на то, что о ней не пишет только ленивый. В том же Дзене полно каналов, посвященных сему уродливому явлению, процветающему во многих образовательных учреждениях. Но в самих школах что при СССР, что сейчас, это явление, цветет махровым цветом... и при этом отрицается.
Такая ситуация дает травильщикам ощущение вседозволенности и безнаказанности. Ведь если нельзя, но хочется, и тебе все равно за это ничего не будет - значит, можно?
Десятки, сотни тысяч комментариев на эту тему наглядно показывают, насколько сильно наше общество погрязло в лицемерии и жестокости. Оно настолько лживо, что даже лица, приближенные к властям, формально ведущие борьбу с буллингом, на самом деле являются самыми отпетыми травильщиками (да-да, Светлана Моторина, я о вас).
Впрочем, травля сама по себе настолько тихушный и подлый способ уничтожения человека, что даже сама жертва зачастую не сразу отдает себе отчета в происходящем. Тем более, если речь о маленьком ребенке. А значит, не может попросить помощи у близких. Поэтому и занимаются ею люди с соответствующими душевными качествами.
В нашей "высокодуховной" стране почему-то принято ужасаться телесным ранам и игнорировать раны душевные, хотя по логике должно было быть наоборот. Как вопят защитники Сони - "из-за какого-то обзывательства - бросаться на человека с ножом!?"
И то ли не хотят понять, то ли притворяются, что не понимают эти люди, что обесценивание страданий травимого ребенка до определения "какое-то обзывательство" как раз-таки и приводят к подобным трагедиям. Потому что такие высказывания ясно дают жертве понять: твои страдания не имеют для нас ни малейшего значения. Это всего лишь какая-то не стоящая внимания фигня. А значит, и сам ты не стоишь нашего внимания.
Каждое оскорбление, пинок, плевок, уничижительное замечание - это глубокая царапина, оставленная в душе травимого. А коллективный бойкот - самое настоящее проникающее ранение в грудь. Но почему-то за этого израненного человека не подорвется в сочувствии полстраны, как подорвались за Соню. Наверное, потому что его раны не столь наглядны и зрелищны. Его боль может прочувствовать лишь тот, кто сам был на месте травимого или защищал от травли собственных детей. Люди не видят ничего опасного в том, что человека "разок обозвали", ведь одно обзывательство - так, мелкая неприятность.
Но ведь и Сонины раны, если их рассматривать каждую в отдельности - никакой опасности для жизни и здоровья не представляют. Однако при этом никто не кричит: "Из-за какого-то царапка столько шуму подняли!"
Потому что мы понимаем, что проблема не в царапках как таковых, а в их количестве. Одна царапина зажила бы без следов, никто ради нее не вызывал бы ни "скорую", ни полицию. А 126, да еще когда раны, возможно накладывались друг на друга, привели ребенка на грань гибели.
Сколько таких душевных микротравм наберется к тому времени, когда жертва буллинга решится выйти в окно или схватиться за нож? Уверяю вас - в разы больше, чем 126, и раны эти болят ничуть не меньше, чем те, которые нанесены ножом. Поэтому хватаясь за оружие, человек не просто "мстит обидчику". Это - его путь к спасению от истязаний. От того, чтоб не калечили психику. От смерти наконец, когда чувство безысходности толкает тебя в окно или в петлю.
"Человеческая жизнь свята и неприкосновенна", - пишут мне Сонины защитники.
Они правильно пишут. Но почему ценна только Сонина жизнь? А Милвира так - мимо проходила? Или она - не человек? А те другие, тысячи, десятки, сотни тысяч, что были до нее, многие из которых не пережили издевательств - не люди?
А если бы Соня после первых пяти ударов нашла в себе силы сделать напавшей подсечку, вырвать нож из рук и, защищаясь, уже самой нанести оставшийся 121 удар - вы бы стали ее осуждать и жалеть Милвиру? Вряд ли. Потому что визуально агрессор - Милвира, и Сонина реакция была бы адекватна. Тогда почему одному ребенку можно ответить на агрессию сотней ударов ножом, а другой - нет? Таки не человек, да?
Так если Милвира - не человек, то и у вас нет ни малейшего основания требовать, чтобы она ценила вашу жизнь. Лишив ее базовых человеческих прав, вы теряете возможность налагать на нее и человеческие обязанности.
Если слабого маленького зверька загнать в угол, где неоткуда ждать помощи и спасения - от безысходности он может наконец оскалить зубы и впиться в руку так, что останетесь без пальцев, или без руки. А то и горло перегрызет. И мало кому придет в голову обвинить животное. Скажут - "сам виноват, нечего было мучить зверя".
А ведь мучитель тоже "всего лишь поиграл".
Так почему даже зверя - жальче, чем Милвиру?
Проблема травли в школах уже много десятилетий является зреющим нарывом на теле российского общества. О нем вроде бы говорят, но вместо реальных мер гнойник упорно пытаются прикрыть красивой тряпочкой, замазать, закрасить, забелить, пытаясь не думать о том, что там, в этом нарыве, задыхается и страдает огромное количество детей.
Милвира своими 126 ударами принудительно вскрыла этот нарыв, и он мутной вонючей жижей хлынул на экраны телевизоров, компьютеров и гаджетов, заставив, наконец, заговорить о проблеме во весь голос. Он дал надежду на то, что школьные администрации, которые захлестнут очередные проверки, наконец встрепенуться и устрожат контроль за происходящим на своих территориях.
И те семь миллионов, присужденных судом пострадавшим от лицея, призваны лечить не только Соню, но и проблему в целом. Еще лучше будет, если аналогичный иск подадут и родители Милвиры, хотя я знаю, что им сейчас не до этого.
Несмотря на опасный для травильщиков прецедент, когда общественно опасное деяние Милвиры, скорее всего, признают невиновным, защитники травли не сдаются. Они прибегают к привычной методике - буллингу, выставляя страшным преступлением самые невинные действия несогласных, вроде остриженных волос или смены имени. Они распространяют об оппонентах клевету. Они перекладывают ответственность с себя на своих же жертв и их родителей.
"Если была травля - то куда смотрели родители девочки?" - грозно вопрошают они, забывая при этом спросить у самих себя: "Куда смотрели мы сами, пока наши дети издевались над своим одноклассником?" Они ставят жертвам в вину, что не защитились от агрессии менее кровавыми способами, но и мысли не допускают о том, что виноваты в том, что эту агрессию породили.
Двойные стандарты в действии. Они все еще пытаются "прятать гнойник" даже тогда, когда тот хлещет из раны, обдавая всех смрадом. Защитники Сони - защитники травли - так и не поняли, что сдерживать этот поток - значит, дождаться, когда его прорвет с еще мощной силой, чем раньше. И тогда нанесенных ножевых ранений может оказаться куда больше.
126 ударов - это крик ярости не только Милвиры, но и всех тех, кому когда-либо довелось пережить травлю. Это сигнал о том, что беда достигла своего пика, и раз ее невозможно решить словами - она будет решаться силовым путем. Если школы будут продолжать "выполнять образовательные функции", игнорируя воспитание вверенных ей детей (хотя закон об образовании с них эту обязанность не снимал), то дело о химкинском лицее будет всего лишь первым в череде множества других. Поэтому, если кто-то не способен понять, какое скотство совершает ваш ребенок, потешаясь над беззащитным одноклассником - пусть его остановит хотя бы страх за собственную жизнь.
126 ударов - это заслуженная обратка за то, что кто-то не считает своих жертв людьми. Это расплата за всех униженных, заплеванных, зачморенных и забитых детей, ежедневно подвергающихся издевательствам в наших школах. Ужасно, что принять их пришлось 10-летней девочке, но жертвой ее сделали гораздо раньше 7 февраля, и не Милвира - это сделали те, что научил ребенка столь гнусной манере обращения с людьми.
Так не лучше ли наконец посмотреть на них и понять, что они ничем не хуже других, а иногда даже и лучше. И может правильнее перенимать у них это лучшее, а не подавлять его, возвышаясь за счет их унижения? Ибо если вы уничтожите в человеке хорошее - вам поневоле придется иметь дело с тем, что останется или придет ему на смену. И не факт, что вам понравятся изменения. Так стоит ли доводить до греха? Или лучше вспомнить народную мудрость:
