Нынешние масштабы самообогащения и не снились организаторам кинопроизводства в СССР. Аппетиты тогда были поменьше, но это вовсе не значит, что государственные деньги не разворовывались.
Вот уже больше 100 лет отечественной кинематограф абсолютно не зависит от зрителя. Какая-либо связь между стоимостью фильма и успехом в прокате прослеживалось только до 1917 года, когда начинающие продюсеры разорялись на непопулярных у зрителей картинах и уходили. Когда же кино стало делом государственным, все сразу изменилось. Давайте вспомним о том, как воровали в советском кино, и немного поговорим и о том, как это происходит сейчас.
Хорошо известно, что советские кинофильмы имели несколько прокатных категорий – высшую, первую, вторую и третью. От них зависел размер гонорара основных членов съемочной группы. При этом данные категории определялись заранее, а не по результатам проката. Идеологически правильные фильмы всегда шли по высшей категории (а значит, показывались во всех кинотеатрах страны), хотя их часто никто не смотрел, а вот комедии, приключения и фантастика получали эту категорию намного реже. Но мало кто знает, что честно снимать советские фильмы было невозможно из-за системы, которая тогда существовала. Виной всему был нереалистичный финансовый план.
Бюджет фильма формировался на основе таких категорий, которые запланировать просто невозможно. Так, каждый день необходимо было сдавать определенное количество полезных метров пленки, хотя помешать съемке могли погода, болезни киношников, проблемы с транспортом и еще десятки причин. Под словом полезные подразумевали те метры, что могли использоваться для непосредственно монтажа картины, поскольку качество отечественной плёнки было очень низким. Порой более 60% выделенной на фильм продукции шосткинского производственного объединения «Свема» могло уйти в брак. А ведь это огромный труд всей съёмочной группы. Приходилось все переснимать заново.
Бюджет фильма включал в себя оплату работы съёмочной группы и массовки, покупку необходимого реквизита или его аренду, командировочные расходы, включая транспорт и проживание, а также некоторые прочие статьи. Всё это формировалось заранее и крайне приблизительно. Поэтому очень часто бюджета не хватало. К примеру, когда Евгений Гинзбург снимал «Свадьбу соек» в 1982 году, выделенный бюджет закончился примерно на середине съемочного процесса. Дальше фильм оплачивал из своего кармана композитор Александр Басилая - автор мюзикла, который Гинзбург и экранизировал. Басилая был человеком весьма обеспеченным, но и у него деньги кончились., Как раз в тот момент по сценарию каскадёр должен был прыгать со второго этажа старого здания на землю. По расценкам этот трюк стоил 25 рублей, но денег у съемочной группы давно не осталось. Бесплатно каскадёр прыгать отказался, и тогда прыжок совершил сам Евгений Гинзбург, сломавший при этом обе ноги. Однако кадр в фильм вошёл.
В плановой экономике работа любого производства оценивалась на основе соответствия плану. Каждые 10 дней банк требовал так называемую "декадку" - отчёт о соответствии записанного в сценарии метража фактически отснятому. Если бы у фильма был честный директор, то картина никогда не была бы снята. Шел мухлеж с количеством снятого – чаще всего снимали про запас, но утаивали от отчета, чтобы использовать это при простое. Откуда он мог взяться? Да десятки причин - погода не позволяет проводить полноценные съёмки, сломался автобус, артист запил, оператор уехал к любовнице. Директором должен был работать прирожденный аферист, ведь у человека честного и принципиального все быстро закончилось бы финансовым крахом.
Директор обязал был мухлевать с финансовыми отчетами, но это было не единственное его "достоинство". К примеру, он умел талантливо давать взятки. А они требовались постоянно. Платили мимо кассы персоналу гостиницы, который разместит съёмочную группу в более комфортных условиях, клали в карман начальнику ГАИ за перекрытие дорог. Щедро платили директорам ресторанов и комбинатов питания, иначе они присылали группе такую пищу, от которой всякое вдохновение пропадало. Но откуда было брать деньги на все эти выплаты, тем более что требовались наличные, а вовсе не банковские переводы?
Одним из способов вытащить нал со счета была оплата массовки. Известна история, когда на съёмках одного из советских "истернов" на Кавказе из местных жителей отбирали будущих "конных абреков". Когда им рассказали, что стоимость съемочного дня составляет 15 рублей, они выстроились в длинную очередь и сами выдавали эти деньги невозмутимой женщине-кассирше за столом. Горцы платили за удовольствие снятся в фильме, хотя в реальности это им должны были платить по 15 рублей. Впрочем, данный пример, скорее исключение. В большинстве случаев происходил обычный подлог - по документам оформлялась массовка человек в 80, а реально участвовали не более 10-15 человек. Оставшиеся деньги директор забирал себе.
Представьте себе картину масштаба «Войны и мира» Сергея Бондарчука, где в массовке участвуют десятки тысяч человек. Естественно, что никто не будет дотошно сверять подпись каждого из них в ведомости с настоящей, и спрашивать каждого о том, выплачивали ли ему деньги в реальности - на это уйдет несколько лет. Поэтому на военных и исторических фильмах, которые требовали огромной массовки, крали самые большие деньги, и эти картины директора любили особенно. А вот на каких-нибудь камерных картинах вроде «Иронии судьбы», где действовало всего-то семь персонажей, работать было невыгодно. Кроме того, масштабные фильмы требовали ещё и оплаты массы реквизита и декораций. Это тоже дарило массу способов личного обогащения директорам и их помощникам. Режиссеры обычно в долю не входили – у них были другие заботы.
Популярны были и так называемые договорняки, когда взаимный барыш получали, к примеру, директор картины и руководитель комбината питания. Стоимость комплексных обедов для членов съемочной группы завышалась, а разницу два начальника делили между собой. Стоит отметить, что директора фильмов далеко не все деньги присваивали. Существовало много статей расходов, которые нельзя было отразить в ведомости. И всё-таки именно директора были самыми обеспеченными членами съёмочной группы, хотя они и ходили по лезвию ножа.
Причина этого явления - полная независимость картины от её судьбы в прокате. Так, «Экспериментальное творческое объединение» Григория Чухрая, которое выплачивало повышенные потиражные премии за успех фильма у зрителей, просуществовало очень недолго. Его сочли капиталистическим пережитком, поскольку некоторые режиссёры расписывались в ведомостях за суммы, которые руководителям Госкино было не заработать за всю оставшуюся жизнь. А так как на кино тратили так называемые народные или просто ничьи деньги, их никто строго не считал, и это позволяло неплохо зарабатывать. Впрочем, данная система, несмотря на все её явные недостатки, всё-таки позволяла порой снимать отличное кино. В СССР режиссеры и сценаристы имели куда большую свободу творчества, чем при рыночной экономике. Сегодня Тарковский, Авербах, Герман, Быков или Асанова не получили бы на свои фильмы ни копейки или годами униженно обивали бы пороги спонсоров и Минкульта.
К сожалению, и нынешнее кино почти не зависит от зрителя. Ещё относительно недавно в России снимали около 100 картин в год (сейчас снова подходят к этой цифре), а из них в прокате окупалось... не более одного-двух. Следовательно, все остальные картины были убыточными, но это не мешало зарабатывать ни их продюсерам, ни режиссёрам. Каким же образом? Опять-таки за счёт народных или «ничьих» денег, на этот раз выдаваемых через Фонд кино. К примеру, фонд выдает на съёмку какого-либо фильма 500 млн руб в виде безвозвратного кредита. Из них чиновники фонда в качестве отката получают 100 млн, продюсеры фильма берут себе на карман ещё 200 млн, а на оставшиеся деньги снимается картина, судьба которой уже никого не интересует. Российское кино – это когда все успели заработать ещё до выхода фильма в прокат. Его надо снимать быстро и дешево, то есть лепить откровенную халтуру. Все делается с одно дубля, декораций минимум.
Резко повысить качество российских фильмов и уничтожить эту порочную систему просто. Достаточно запретить Фонду кино финансировать любые фильмы, кроме документальных или тех, что имеют фестивальный потенциал - так называемого авторского кино, по определению не способного быть коммерчески успешным. После этого продюсеры сами будут вкладывать собственные деньги в картину и рисковать ими. Так что если какой-нибудь Фёдор Бондарчук один раз снимет «Обитаемый остров», который принесёт продюсерам чистый убыток в миллиард рублей, то больше он деньги на кино не получит. И в лучшем случае продолжит снимать клипы для Вики Цыгановой. Конечно, внедрение этой системы намного сократит количество выпускаемых сейчас фильмов, и десятки тысяч людей останутся без работы. Но какой в ней смысл, если наши киношники за редким исключением продолжают производить шлак, не интересный зрителям?