Наталья Янкова, давно уже живущая в Германии, достаточно ядовито (и, по мне, несправедливо) проехалась сегодня по народному артисту:
«Вот уже в который раз удивляюсь изворотливости любимца женщин среднего и старшего возраста Александра Анатольевича Ширвиндта. Сейчас не о его артистическом таланте, хотя и здесь коротко замечу, что в эстрадных номерах, а по сути капустниках в паре с Михаилом Державиным, Александр Анатольевич был распасовщиком. А игроком Державин.
Сейчас в ютубе есть несколько роликов, с устными мемуарами семьи Ширвиндтов. Вся семья вспоминает за столом на их даче. Ведущий в этих роликах сын Михаил. Сына мы знаем по его передачке по письмам (настоящим, бумажным) к нему, с просьбой рассказать о каких-то интересных регионах мира. Письма эти, думаю, писал он сам или его редакторы, с учётом его, Михаила интересов. Так он и его съёмочная группа тут же отправлялись в разные концы света, где ещё сам Михаил не бывал. И зрители могли насладиться кадрами с курортов, куда они никогда не попадут.
Вернёмся к папе Михаила. Александр Анатольевич отвечает на вопрос о своей национальности, в которой никто никогда и не сомневался. А зря! Он сообщает, что на самом деле он не полный еврей, у него есть примесь немецкой крови. Настоящее его отчество "Теодорович". Это выглядит смешно и глупо.
Если даже в Википедии посмотреть, откуда взялись евреи в России, хотя это известно и так, евреи пришли с Украины и Белоруссии, куда они попали из Германии, где их имена и фамилии официально онемечивали. Поэтому у евреев часто немецкие фамилии и имена.
Семён Альтов тоже Теодорович, но он никогда не заявлял о немецких корнях».
Я, кстати, беседовал на эту тему с Ширвиндтами. Видео оставлю ниже (последнее), а здесь расшифровка того эпизода.
И чтобы «два раза не вставать» ©, поясню: Теодорович это как бы Фёдорович «по нашенски». И думаю, возвращаясь к процитированной выше реплике, Ширвиндту-старшему достаётся из-за того, что сын у него… эээ… не всем, скажем так, по нраву. Мягко говоря. Там, ниже – ещё одно видео (про Ахеджакову + чернь), на одну минуту всего, но зато какую (и там, между прочим, финальное слово – ***но)!
Итак, помянутый эпизод:
Евгений Додолев: Вы Михаила в честь кого назвали Мишей?
Александр Ширвиндт: В честь Михаила.
Михаил Ширвиндт: Архангела, царя, президента. В честь Горбачева. Горбачев был тогда еще маленький, но уже был.
Евгений Додолев: Александр, а вас в честь кого назвали?
Александр Ширвиндт: В честь, наверное, Невского.
Евгений Додолев: Вы по паспорту Александр Теодорович или Александр Анатольевич?
Александр Ширвиндт: Анатольевич. Теодорович – есть отдельный какой-то документ. Кстати, до сих пор он у меня сохранился.
Михаил Ширвиндт: Я знаю, да, про деда.
Александр Ширвиндт: Красивое имя было – Теодор Густавович. Это наши какие-то кусочки немецкой крови. Страна же у нас непредсказуемая, интересная. Одно время немецкие корни были страшнее, чем еврейские. Рядом с театром Сатиры есть театр Моссовета. Там была замечательная дама – Инночка Данкман, режиссер, красавица, светская дама, ныне покойная. У её родителей на Кузнецком мосту был шляпный магазин. И был единственный случай в стране российской, когда в Москве был немецкий погром, а не еврейский. И вся семья Данкманых стояла около магазина и говорила: «Евреи, евреи». Не сегодня.
Евгений Додолев: Кстати, с антисемитизмом не приходилось сталкиваться?
Александр Ширвиндт: Только на уровне государства. На житейском почти никогда. Меня выгоняли после первого курса из института. Просто там все вахтанговцы, интеллигенты, но был Указ, а как раз было Дело врачей, и вся эта история. И сказали… Я должен был переходить на второй курс. Зацепиться там было не за что, хорошенький я тогда был. И решили меня выгнать за дикцию, и выгнали. Я не сдал экзамен по сценической речи. И ныне покойная, замечательная дама Валентина Павловна Журавлева, жена потрясающего чтеца нашего Дмитрия Николаевича Журавлева, она взяла меня за руку и повела в Управление. И стала орать, что «видите до чего вы дошли». И она так убедительно орала, что меня восстановили, но за это велели учить скороговорки. Я роли сейчас плохо учу, многое забываю, а скороговорки 1952 года я могу тебе сказать любые.
Евгений Додолев: Например?
Михаил Ширвиндт: Ты же придумал какую-то.
Александр Ширвиндт: Пожалуйста. Я могу на Щ тебе сказать. Щегленок щупленький, заросший, нещадно щелкал и пищал, и щеголем, и щукой тощей я тещу тщетно угощал. Что я наделал? Как клещами вдруг тещу ущипнул щенок. Та, запищав, меня со щами кипящий бросила горшок. Я обесчещен, ощевелен, от жажды мщенья трепещу. Змея, свистящая расщелин, тебе я, теща, отомщу.
Евгений Додолев: Невозможно [повторить].
Михаил Ширвиндт: Это же авторство. Спустя много лет нам говорили учить эту скороговорку на занятиях в том же театральном институте.