Стендаль как-то сказал фразу, которую очень любят цитировать – «стиль — это человек». И мы действительно всегда наблюдаем как человек (особенно с годами) в стиле своего поведения и своего творчества все более соответствует своей натуре. Частью врожденной, частью благоприобретенной.
Дарья Асламова и Дмитрий Быков люди примерно одной возрастной категории (она 1969 г.р. а он 1967 г.), тем не менее в современном российском социально-политическом дискурсе они занимают разные, порой диаметрально противоположенные, позиции, а в плане творчества, это тоже почти противоположенные страты.
О Быкове обычно говорят, что это писатель, поэт, публицист и литературный критик, а об Асламове говорят, как о писательнице, (порой с добавлением «скандальная», но это еже как говорится de gastribus non est disputandum) журналистка, тусовщица, искательница приключений, а сегодня еще и телерадиоведущая.
Быков также известен как политический мыслитель (хотя и не слишком широко в силу замалчивания этого факта в российских СМИ) и оппозиционно настроенный к путинскому режиму активист. Ну и конечно тоже богемный тусовщик «либерального спектра». Он был (и думаю остается) другом Михаила Ефремова и очень переживал по поводу того, что с ним случилось.
Ведь никто ни от чего не застрахован, и прокуратура сразу запросила для Ефремова немаленький реальный срок. А ведь от автоаварий никто не застрахован, и у нас очень хорошо умеют их расследовать.
Эстетические принципы Быкова идут от лучших истоков российской классики в том числе и 20 века, а вот этические похоже от Гоголя с четким сатирическим добавление от Сухово-Кобылина и Салтыкова-Щедрина.
Асламова решила изначально сделать карьеру на скандале, который был востребован, как и все «острое и своевременное». Будь то мистические опусы В.Пелевина и В.Сорокина, анонимная (но видимо от «памятников») брошюра начала 90-х «Как разглядеть жида в толпе», «Последний вагон на Север» Жириновского, философия из «Национал-Прогрессизма» почти забытого Петра Хомякова, или газета «Лимонка», которую в «лихие» годы свободно раздавали за почти символическую плату на ступенях Казанского собора на Невском. Сама жизнь была тогда совсем другой, острой, кипучей, опасной (не как сейчас - совсем по-другому) но и богатой возможностями для тех, кто умел их не упускать
И сориентировавшись в ситуации Асламова решила на женской теме превзойти Лимонова с его «Эдичкой» и также, как и он в свое время сумел подобрать «key in» к читающему бомонду русскоязычной эмиграции 2-3 волны, найти своего читателя и своих спонсоров с тяжелыми золотыми цепочками.
Ее ранние - «Записки дрянной девчонки» (1994 г. далее будем называть это «ЗДД-1») и написанная уже довольно неряшливо и явно второпях («на волне успеха») «Записки дрянной девчонки 2» (1995г. – «ЗДД-2») – квази-биографические романы-повести (трудно подобрать тут точное определение жанра, о нем спорят до сих пор а сама Дарья не желает ставить точки в этих дискуссиях – они ей видимо нравятся) представляют собой концентрированную смысловую вульгарность.
Типа « …мы все приехали в Москву чтобы чему ни будь научиться и побольше потрахаться» (ЗДД-1). И провокативную эротичность достаточно низкого уровня («…. Так что нам часто доводилось перебегать из постели одного мужика к другому, не успев даже подмыться» (ЗДД-1).
И оба этих приема уже вообще смешиваются у нее в весьма пошловатых эскападах в ЗДД-2 вроде « … я тебе уже говорила что пришла сюда не ради твоей постели и твоего бабла ….» (ну прямо как «шампунь и ополаскиватель в одном флаконе»). Этого же стиля придерживается Асламова и в других своих творениях.
Кстати, о пошлости в искусстве. Вульгарность является ее открытым проявлением она криклив и самодовольно выставляет себя на показ. И при этом она насквозь лжива, потому что показывает явления не как они есть, а через призму гипертрофированного авторского Ego. А поскольку еще Фома Аквинский определил красоту как «сияние истины», то соответственно вульгарность противоположна красоте, то есть безобразна.
Но любой провоцирующий нас своим гипертрофированным Ego в его неуемной жажде признания автор, конечно приберегает в своем творении к крикливой вульгарности как к экстремальному средству заинтересовать читателя своей «новизной». Обычно он придерживается этой вульгарности в самой манере писательства в более сдержанной форме – которая и есть пошлость.
А возвращаясь к Стендалю можно действительно сказать, что писатель (актер, скульптор и любой художник) действительно творит стилем собственного Я. Так Никита Михалков (да и Квентин Тарантино тоже) всегда играл персонажей, более или менее внутренне на него похожих.
Верна своему стилю и Асламова, рассказывающая на RT то о православии в Сербии, то о примирение в Сирии и следующий своему этическому камертону Быков, протестующий на «Дожде» против действий власти по отношению к тому, что ему кажется заслуживающим протеста.