В атмосфере происходившей «разрядки международной напряженности» и в соответствии с курсом на «сосуществование», провозглашенным советским руководством, Госдепартамент организовал поездку в США группы советских писателей и журналистов. В делегацию, возглавляемую секретарем
Союза советских писателей Борисом Полевым (представлявшим газету Правда), входили литераторы и газетчики, облеченные особым доверием партийного руководства, – Николай Грибачев от Литературной газеты, Виктор Полторацкий от Известий, Борис Изаков от
журнала Международная жизнь, Валентин Бережков из журнала Новое Время, зять Н. С. Хрущева А. И. Аджубей, командированный Комсомольской правдой, и редактор Огонька с 1953 г. А. В. Софронов (Л. Флейшман.
С. 51).
Отчетом об этой поездке стали книги А. Аджубея «„Серебряная кошка“, или Путешествие по Америке» (М.: Молодая гвардия, 1956), Н. Грибачева «Семеро в Америке» (М.: Сов. писатель, 1956) и Б. Полевого
«Американские дневники» (М.: Гос. изд-во детской литературы, 1957).
Как вспоминает Алексей Аджубей,
Около трех сотен гостей, – вспоминает Алексей Аджубей, —
катались на лодках, на тенистых полянах их ждали сервированные столики отнюдь не только с прохладительными напитками. Обед проходил под шатрами. Легкий летний дождь, запахи трав и вкусной еды – все
должно было располагать к дружеской беседе. Но шла она довольно остро. Выступали многие известные писатели, актеры, музыканты, художники. У каждого была своя боль (А. Аджубей. Те десять лет. С. 169).
Как утверждает в своих воспоминаниях В. Е. Семичастный, основные положения этого доклада были буквально продиктованы Н. С. Хрущевым, вызвавшим его к себе вместе с Алексеем Аджубеем:
14 мая. Главным редактором газеты «Известия» назначен Алексей Аджубей. Под его руководством газета стала одним из символов хрущевский оттепели. Начав с 1 600 000 экземпляров, к октябрю 1964 года тираж
«Известий» превышал 6 000 000 экземпляров.
23 февраля. В «Литературной газете» сообщение о том, что Комитет по Ленинским премиям отобрал для дальнейшего обсуждения книги «Лицом к лицу с Америкой. Рассказ о поездке Н. С. Хрущева в
США» А. Аджубея, Н. Грибачева, Г. Жукова, Л. Ильичева, В, Лебедева, Е. Литошко, В. Матвеева, В. Орлова, П. Сатюкова, О. Трояновского, А. Шевченко, роман Б. Полевого «Глубокий тыл», роман Ш.
Рашидова «Сильнее бури», сборники стихов М. Рыльского «Розы и виноград», «Далекие небосклоны», стихи и поэмы Мирзо Турсун-заде, роман М. Шолохова «Поднятая целина», трилогию Я. Коласа «На росстанях».
22 апреля. Ленинской премии удостоены Максим Рыльский за стихотворные сборники «Далекие небосклоны» и «Розы и виноград», Мирзо Турсун-заде за поэмы «Хасан-Арбакеш», «Лунный свет» и цикл стихотворений «Голос Азии», Михаил Шолохов
за роман «Поднятая целина», Алексей Аджубей, Николай Грибачев, Юрий Жуков, Леонид Ильичев, Владимир Лебедев, Евгений Литошко, Викентий Матвеев, Владимир Орлов, Павел Сатюков, Олег Трояновский, Андрей Шевченко, Григорий Шуйский за книгу
«Лицом к лицу с Америкой. Рассказ о поездке Н. С. Хрущева в США», Сергей Бондарчук и Владимир Монахов за кинофильм «Судьба человека», Роман Кармен (Корнман), Джаваншир Мамедов, Сергей Медынский за
фильмы «Повесть о нефтяниках Каспия» и «Покорители моря», Давид Ойстрах за выдающиеся достижения в области музыкально-исполнительского искусства, Георгий Свиридов за «Патетическую ораторию» на слова В. В. Маяковского.
Оказывается, – продолжает Чухрай, – Аджубей, главный редактор газеты «Известия» и зять Хрущева, распространил по стране анкету. В анкете был вопрос: «Какой фильм за последнее время вам больше всего понравился?»
Глубина ответила: «Баллада о солдате».
Аджубей решил посмотреть, что это за картина. Потом показал тестю, фильм понравился. И Хрущев сказал: «Отправляйте в Канны!» (Г. Чухрай. С. 133–135).
По свидетельству Б. Фрезинского, редактор «Известий» А. И. Аджубей
Однако «Гусарскую балладу» посмотрел Алексей Аджубей, и
в «Неделе», субботнем приложении «Известий», появилась крошечная комплиментарная заметка Нателлы Лордкипанидзе. <…> Министерство культуры прореагировало на выступление аджубеевской газеты мгновенно и бурно. Тут система сработала тоже безотказно. Уже через неделю
на кинотеатре «Россия» – тогда лучшем в Москве – красовались огромные рекламные щиты, возвещавшие о моей картине. А 7‐го сентября, в день 150‐й годовщины Бородинской битвы, состоялась премьера (Э. Рязанов.
С. 86–89).
Александр Солженицын объясняет эту публикацию стремлением главного редактора «Известий» А. И. Аджубея
просто перехватить инициативу («вставить фитиля»), обскакать Твардовского уже после трудного пути и выхватить приз первым. На редакционном сборе «Известий» гневался Аджубей, что не его газета «открывает» важную тему. Кто-то вспомнил,
что был такой рассказик из Читы, но «непроходимый», и его отвергли. Кинулись по корзинам – уничтожен рассказ. Запросили Г. Шелеста, и тот из Читы срочно по телефону передал свой «Самородок».
В праздничном номере «Известий» его и напечатали – напечатали с бесстыжей «простотой», без всякого даже восклицательного знака, ну будто рассказы из лагерной жизни сорок лет уже печатаются в наших газетах
и настряли всем. Твардовский очень тогда расстроился и обиделся на Аджубея (А. Солженицын. С. 43–44).
29 ноября. Письмо художников-соцреалистов от 20 ноября рассмотрено на заседании Президиума ЦК КПСС с участием заведующего Отделом культуры ЦК Д. Поликарпова, главного редактора «Правды» П. Сатюкова и главного редактора «Известий»
А. Аджубея. Заведующий общим отделом ЦК В. Малин, присутствовавший на заседании, записал произнесенные там слова Хрущева:
Резко говорит по адресу т. Аджубея.
Тем временем, – говорит Леонид Рабичев, – один за другим приезжали члены правительства, секретари ЦК КПСС, члены Идеологической комиссии. В 12 часов ночи приехала Фурцева, потом Мазуров, Ильичев, потом художники
Сергей Герасимов, В. Серов, другие, потом Аджубей. По их лицам невозможно было определить, как они относятся к работам. Они не задавали вопросов, просто не замечая нас, проходили, смотрели и уходили
(Л. Рабичев. С. 63–64).
О том, как снимали картину за картиной, рассказывает и Алексей Аджубей. Его еще перед самым Новым годом пригласила Ирина Антонова, директор музея, которую беспокоили
некоторые абстрактные полотна Леже. Только что Хрущев в Манеже разнес своих абстракционистов, а тут еще и француз с его непонятными полотнами. Мы проходили зал за залом, я, выступая в роли
судьи-инквизитора, поскольку присутствовал на экзекуции в Манеже, отвечал на вопросы Антоновой: «Как это полотно?», а «А этот гобелен?» <…> Что-то решили упрятать в боковые отсеки, что-то убрать. Однако изъять все
«опасное» из ретроспективной выставки Леже было просто немыслимо, как немыслимо было и отменить ее (А. Аджубей. Те десять лет. С. 168).
11 марта. Василий Аксенов улетает в Аргентину. Как сказано в комментариях к записным книжкам Аксенова, «поездку в Аргентину после разноса в Кремле устроил симпатизировавший ему Алексей Аджубей, зять Хрущева, главный
редактор газеты „Известия“, чтобы уберечь его от неизбежных преследований на родине» (В. Аксенов. Одно сплошное Карузо. С. 229).
Речь Н. С.627 в духе «классовой борьбы», «идеологического несосуществования» и т. п. Он представлял себе дело не иначе как так, что перед ним соц<иалистические> писатели и писатели буржуазные, «слуги капитала».
Но все ничего. <…> Обед в другом помещении в 300 м от дачи Н. С., по-видимому, специального назначения для приемов. <…> Вскоре Н. С. объявил меня: «поэксплуатируем». – Чтение было
хорошее, Н. С. почти все время улыбался, иногда даже смеялся тихо, по-стариковски (этот смех у него я знаю – очень приятный, простодушный и даже чем-то трогательный). В середине чтения примерно
я попросил разрешения сделать две затяжки. – «Конечно, конечно», хотя никто, кажется, кроме Шолохова и меня, сидевшего с ним (до чтения) на самом конце стола, не курил. <…> Кончил, раздались
аплодисменты. Н. С. встал, протянул мне руку: «Поздравляю. Спасибо». Тут пошли было некоторые реплики похвалы, но Сурков628 быстро сообразил, что «обсуждение» не должно быть, и предложил тост за необычный факт
прослушивания главой великого государства в присутствии литераторов, в том числе иностранных, нового произведения отечественного поэта! Потом я, решительно не принимавший ничего за столом (как и накануне), попросил у Н. С.
разрешения (это было довольно смело) «промочить горло». Он пододвинул мне коньяк, я налил. «Налейте и мне, – сказал он, – пока врача вблизи нету». Когда я наливал ему, рука так
позорно дрожала, что это многие заметили, но, конечно, это могло быть отнесено только за счет волнения. – И, собственно, дело совершилося, – подошел Аджубей629 с конкретными предложениями, посулами соблюдения всех
необходимых условий и т. п. (А. Твардовский. Новомирский дневник. 1961–1966. С. 184–185).
Достойно внимания, что в это же время Глазунов на съемной квартире, предоставленной ему Министерством иностранных дел СССР, в промышленных количествах рисовал портреты иностранных дипломатов и членов их семей, а его
портрет Ленина, отклоненный Союзом художников при отборе на Всесоюзную художественную выставку, был по предложению главного редактора «Правды» П. Сатюкова, главного редактора «Известий» А. Аджубея и помощника Н. С. Хрущева В.
Лебедева приобретен для Центрального Комитета (см.: В. Огрызко. Охранители и либералы. Т. 2. С. 165).
– Президиум ЦК рассмотрел вопрос о товарище Аджубее и принял решение внести на обсуждение пленума ЦК вопрос о выводе товарища Аджубея из состава членов Центрального комитета за допущенные им ошибки
в работе и поведении. Уже говорили, что в соответствии с уставом этот вопрос должен быть решен путем тайного голосования. Товарищ Аджубей, имеете ли вы желание выступить по этому вопросу?
– Пожалуйста, товарищ Аджубей, – Леонид Ильич демонстрировал партийный демократизм.
Но ни жестом, ни словом он не показал, что они с Аджубеем были на «ты». Еще недавно Леонид Ильич дорожил хорошими с ним отношениями.
Но его оправдания не имели никакого значения. Как положено, избрали счетную комиссию, проголосовали, и Аджубей, уже оставшийся без работы, перестал быть членом ЦК. 17 ноября газеты поместили информационное сообщение о
пленуме, там говорилось и о выводе Аджубея из состава ЦК.
Суслов, говоря на пленуме об Аджубее, назвал его «политически незрелым человеком»:
– Президиуму пришлось принимать меры, чтобы обезвредить развязную и безответственную болтовню этого гастролера. Президиум Центрального комитета освободил Аджубея от работы редактора газеты «Известия»705.
Аджубей А. Те десять лет. М.: Сов. Россия, 1989.
Лурье Л,, Малярова И. 1956 год: Середина века: [Сенсационные свидетельства очевидцев: Сергей Хрущев, Рада Аджубей, Эдуард Шеварднадзе, Леонид Шейнис, Юрий Черниченко, Бела Кирай, Даниил Гранин, Николай Рыжков, Галина Вишневская, Рой
Медведев и др.]. СПб.: ИД «Нева», 2007.
«Почему этот яркий, талантливый фильм стал предметом политических обвинений? – задается вопросом В. Баскаков, работавший тогда заместителем министра культуры СССР по вопросам кино. – <…> Мне вся эта история представляется
странной. <…> Я не уверен, что он видел „Заставу Ильича“. Хрущев вообще редко смотрел картины, кинематографом интересовался мало. По рассказам его „окруженцев“, новинки литературы ему читал вслух Аджубей.
«Прозвучали последние строки, – вспоминал об этом событии А. Аджубей. – Хрущев обратился к газетчикам: „Ну, кто смелый, кто напечатает?“ Пауза затягивалась, и я не выдержал: «Известия» берут с охотой»
(Знамя. 1988. № 7. С. 99).
Из дневника А. Твардовского: «Аджубей – дерьмо, как это было известно и раньше, жаловался на свою нелегкую жизнь «в зятьях», говорил, что он не злоупотреблял своими семейными связями, что жена
– судьба, а он женат 15 лет, у него трое детей и т. п., и т. д.» (А. Твардовский. Новомирский дневник. 1961–1966. С. 297).