Пытаюсь для дальнейших творческих нужд своих, освоить и понять, что же там на самом деле происходило в том учёном болоте, которое породило неясный и жестокий по последствиям конфликт между группами академиков Николая Вавилова и Трофима Лысенко. Тяжкое это дело. Чтобы как-то отвлечься от той жути, расскажу об учёных конфликтах более отдалённых времён. Оказывается, в научной среде это давняя традиция — устраивать тарарам своим оппонентам. Все эти конфликты, как я понял пока, это реакция научной мелкоты на подлинную творческую величину. Так было и в случае — Вавилов-Лысенко. Кстати, этот тарарам и до сей поры далеко не кончен. Бедному Трофиму Денисычу и мёртвому покоя нет. Но от этом как-нибудь в следующий раз.
Надо сказать, что в XVIII веке, например, академические разборки были конкретнее и гораздо занимательнее. Был тогда вот такой случай:
Семье Ломоносовых неустанно досаждал их сосед Штурм, приятель Шумахера, злейшего недоброжелателя русской науки и всех её представителей, особенно даровитых, которые могли оттолкнуть немцев от русской кормушки. Лизавета Генриховна, жена Ломоносова, разводила цветы, любила курочек, котяток. Штурм же, с далеко не научным упорством, лил помои в цветник, давил у Лизхен кур и кошек. Михаилу Васильевичу всё некогда было заняться этим делом. Разве, когда встретятся они со Штурмом, Ломоносов приставит ему кулак к носу или тряхнет за шиворот. Но однажды чаша праведного гнева переполнилась. Вот что доносил Штурм:
«Торжества моего день рождений омрачил злодеяния Ломоносова. Двадесять немецких господ и дамен, моих гостей, пошёл воспевать невинный мадригал в Ломоносов палисад. Внезапно на головы воспеваемых господ и дамен из окна Ломоносов квартир упадет пареных реп, кислых капуст, досок и бревна. Я и мой зупруга сделали колокольный звон на двери, но он вырвался с отломленным перилом и вопияще: «Хорошо медведя из окна дразнить!» — гонял немецкий господ по улице, едва успел гостеприимная дверь захлопнуть всех моего дома. Но два даментуалет похитил на ходу и утерял клейнод на переду. Я и моя зупруга маялись на балкон поливать его водами и случайно может быть ронялись цветочными горшками. Но Ломоносов вынес дверь на крюк и сражался в наших комнат. Стукал своим снастием двадесять господ. И дамен выскакнили окнами и везде кричали караулы! Дондеже явился зольдатен гарнизон!!!»
Известно, что во время этого сражения Михаил Васильевич и сам был изрядно ранен, сидел на гауптвахте и ходил в университет с повязкой на лбу.