Солнце тихонечко припекало, трещали сверчки, и лёгкий ветерок никак не беспокоил послеобеденный сон Гаршина. Он, развалившись и натянув полы шляпы на лицо, дремал под перестук копыт и мерное укачивание коляски по дороге к барской усадьбе Кащевича, когда неожиданно подскочил от резкого звука, чуть не свалившись на пол коляски.
Кобыла заржала и встала на дыбы. Чуть не бросаясь под колёса им наперерез бежала девушка, придерживая рукой округлый живот.
— Куда! Куда ж ты окаянная?! — закричал извозчик, затягивая удила. Но девушка, спотыкаясь и оглядываясь в сторону деревни словно и не заметила коляску, торопясь покинуть пределы Кащеевских угодий.
— До усадьбы ведь недалеко?
— Да вот через рощицу. Минуем и в лощине откроется нам деревня...
—В этот момент из чащи показались два всадника. Они гнали во весь опор, видно в поисках беглянки, не иначе.
— Вон она, заходи слева, а я с правой стороны держаться буду, чтоб через реку не пошла, — крикнул один из всадников и сразу повернул направо. Извозчик замешкался, чтобы не попасть промеж двух коней и затормозил. В тот момент, когда Гаршин приподнялся разглядеть всадников, коляска качнулась и в ноги статскому советнику что-то упало...
Девушка забралась в коляску и пав в ноги Ивану начала отчаянно молить:
— Спасите, дядечка, ради Христа — спасите! — и сложив руки лодочкой стала потирать ими большие ладони Ивана Глотова. Он опешил, поспешив отстранится. Но отстраняться было особенно некуда, и он вжался спиной в кресло коляски. Он был достаточно молод, к тому же не женат, чтоб почувствовать неловкость...
— Вы из Синебровки? От кого... спасаетесь, — поглядывая на верховых, мечущихся на развилке в поисках девушки, спросил он.
— Да, господин. Из Синебровки. От барина спасаюсь.
— А что... барин? — усмехнулся Гаршин, разглядывая девушку: "Красивая. Есть ещё на что посмотреть в русской деревне".
— Сказал, что женится на мне. А я не хочу. Не люблю я его.
— А ребёнок чей? — указал он на живот.
— Барина...
— Так не лучше ли замуж пойти? Такая честь...
— Я, как все хочу. Выйти замуж за простого деревенского парня. Барин меня обманом взял. Я его даже не знаю толком. Спасите....
— А коли узнаете, полюбите... — словно отец стал назидательно говорить Гаршин. Но девушка пригнула голову, прячась под его ногами.
— Господин, вы беременную женщину…— начал спрашивать всадник и осёкся. Он заметил беглянку.
— Есть одна. Говорит, что барин её насильно замуж выдать хочет.
— А вам какое дело? Ехали... так езжайте дальше... куда ехали. Не вашего ума это.
— А я по поручению губернатора. В отношении барина вашего Кащевича Давида Давидовича открыто следствие. На основании жалобы... Вот и бумага есть, — Гаршин распахнул папку, и перед глазами удивленных мужчин появился гербовый документ с печатью.
— Завтра прибудут все члены комиссии и начнём дознание. А сегодня прошу ответить на вопрос: в связи с чем вы применяете насилие по отношению к этой женщине?
— Это крепостная крестьянка. какие ещё могут быть вопросы? К тому же барышня эта носит ребёнка от барина. Ребёнок — его кровь от крови. Доказательство тому — знак на теле. Знак этот — родимое пятно в виде кинжала. Поэтому ребёнок этот очень важен для нашего отца. И он имеет право за ним надзирать, — чётко и холодно ответил один из всадников.
— Давид Давидович хочет быть уверенным, что с ним ничего не случится. Что мальчик родится здоровым и вовремя. И никто не причинит малышу вреда, — добавил второй более мягко. Видно было, что, не смотря на внешнее сходство двух молодых людей, у второго более юного мужчины, характер не в пример мягче и добрее.
— Мммм да. А почему вы думаете, что родится мальчик? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил:
— Давайте поступим так: пока я пребываю в Синебровке, женщина будет находится при мне. Так я смогу проконтролировать её безопасность и лучше разобраться в ситуации. Где можно разместится?
Мужчины недовольно переглянулись.
— В гостевом домике. Мы проводим.
Продолжение следует...
