Блямс! Чашка, грохнувшись о стену, осыпалась на пол мелкими осколками. Хрясь! Старая сахарница последовала за ней.
Ираида Николаевна, для домашних Раечка, бомбардировала кухню с гневным азартом:" Я вам покажу! Заели! Задолбали! Заездили! А главное, сама, всё сама! Сама позволила с собой так обращаться!"
Закончив с погромом, выдохнула, присела на старый табурет, закурила. Как она допустила такое, а?
Всю жизнь всё для них, подколодных, тьфу, ненаглядных: для мамы, мужа Бори, дочери, Туськи, всю жизнь! Была рядом по щелчку пальцев, по первому слову, а они..
Маман , чуть что, как ребенок в игре в чурики, прячется в маразм. Дескать, что вы хотите, нету меня. В свои 85 выглядит, дай бог ей, Ираиде. А когда тут выглядеть? Маме протёртый супчик, Боре паровые котлетки, с младшим внуком, Димкой, посиди, буквы выучи.
Тут бы не забыть одеться да умыться!
А маман взглянет неодобрительно, отпустит на счёт дочери какую- нибудь гадость, и глазами невинно моргает, дескать вы что? Ничего не говорила, ничего не помню! А обидно так, что в груди ноет. За что она так?
Дочка, Туська... На днях сказала, что в гости едет, за город. И посмотрела так, со значением. Просить никогда не любила, да Ираиде Николаевне и так было все ясно: нужно забрать к себе Димку. Нет, внук - её, Ираидино, счастье, но, вообще- то у неё были планы.
" Планы? - изумилась дочь, - какие у тебя могут быть на старости лет планы? Ваш бабушатник?" Бабушатником презрительно назвала посиделки с подругами раз в месяц. Чаек, кофеек, женская болтовня ни о чем и обо всем. Дружили с юности, вместе женились, разводились, рожали детей, хоронили близких.
Какое мерзкое словцо! Но больше всего задело то, что дочка отказывала в праве на своё, личное время, словно подступивший возраст отобрал его, лишил планов да и самого права эти планы иметь.
Муж, Боря, тоже хорош. Закопался в болячки- диагнозы: там кольнуло - караул, там чуть сдавило - вызывай скорую. По сто раз на дню измерял сахар и давление. И изводил жену, требовал диетического питания и ухода. Уход, по его мнению, должен включать сдувание пылинок, внушении оптимизма и полное бытовое обслуживание. Окунулся в свой возраст, что называется, по самое не могу. Муж перестал жить, он начал быть. А быть он хотел в полном комфорте.
Как- то раз, перетряхнув скромный гардероб, поняла: вещи, вроде бы и есть. Только не радуют, выношенные и какие- то старушечьи. Пошла и купила платье, из тех, что и в пир, и в мир , и в добрые люди:
- На хрена?! - поразился муж, - куда ты в нем, в поликлинику или в за хлебом? Вещи есть, донашивай.
Вот это " донашивай" стало последней каплей. Прямо- таки синоним " доживай", тебе и так сойдёт.
Такая злость нахлынула! Чашки била с вдохновением Вот вам " донашивай". Я вам покажу " бабушатник"!
А заодно будет повод купить новые, эти в доме были по принципу " и так сойдёт " Боря бы до орал недорезаным поросёнком, купи она посуду просто так.
Отдышавшись, подмела кухню. Зашла в большую комнату, достала заначку. На что копила? На похороны? Ну уж нет! Жить захотелось долго и счастливо.
И Ираида Николаевна рванула по магазинам. Джинсы со средней посадкой, тренч, блузка- рубашка, ремень, крупная бижутерия. В новых шмотках её сухопарость, над которой язвила мать, превратилась в элегантную стройность, обозначилась прямая спина и длинная шея.
В парикмахерской сделала стильную стрижку, но от окрашивания отказалась. Пусть будет цвет перца с солью. Мои года- моё богатство:
' - А вы клёвая! - расхохоталась молоденькая парикмахерша.
- А то! - весело согласилась Ираида Николаевна.
А потом позвонила старшему внуку, Лешке. С внуком они дружили. Вот так, легко, непринужденно. В своей бурной молодой жизни он находил время для бабушки. Не потому, что так надо, а потому, что с ней было просто, весело и тепло.
Услышав бабкину просьбу, Лешка выдохнул: " Ну ты даёшь! А вообще- то, почему бы и нет?"
Леха был байкеров. Ираиде Николаевне давно хотелось прокатиться на байке, но смущалась. А тут решила: хочу - и буду!
Когда в новых джинсах села позади внука на байк, сзади восхищённо присвистнули:
- Но, но, Слон, дама на этот вечер моя! - шутливо погрозил кулаком Лешка.
А Ираида Николаевна обернулась и показала обалдевшему парню язык.
Они мчались по ночному городу, огни сливались в непрерывный фейерверк, ветер свистел в ушах даже в шлеме. Вдруг почувствовала себя не молодой, нет. Просто живой.
Лешка, разумеется, доставил домой в лучшем виде. Дома Боря метал громы и молнии:
- Где ты была? Кто это был?
- Ревнуешь? - усмехнулась Ираида Николаевна, - так повода нету, хотя и жаль. Я с Лёшей каталась.
- Из ума выжила? Сколько на часах, знаешь,?! Я тут не сплю! А у меня , между прочим, гипертония!
- Это у тебя гипертония, геморрой, остеохондроз и бог знает что. А у меня - жизнь!
