Поздним декабрьским утром пустующий вокзал казался вымершей точкой, уменьшающейся с каждой минутой. Поезд мерно отстукивал успокаивающий ритм колёсами, увозя пассажиров прочь от вокзала к другому вокзалу, в другом городе, с другими встречающими и провожающими. Никита несколько минут смотрел в окно на заснеженные поля, чередующиеся с голым лесом, но потом отвернулся и уставился в книгу. Читать совершенно не хотелось, хоть он и купил роман только для того, чтобы скоротать время в дороге – за всю командировку ни разу толком не отдохнул, всё время нервничал. Все соседи по купе попались тихие и сонные, поэтому предаваться мыслям Никите не мешал ни хруст разворачиваемой фольги, ни разговоры по телефону.
Возвращение домой, с одной стороны, будоражило Никиту, с другой стороны – тревожило. Как его встретит Маша? Помнит ли их прощание? Он тогда коротко поцеловал её, обнял и пообещал вернуться как можно скорее, а потом в городе, куда его отправили в командировку, начались холода, дороги замёрзли, поезда не могли проехать из-за горных лавин, регулярно обрушивавшихся на железнодорожные пути, самолёты неделями простаивали в аэропорту, потому что видимость была близка к нулевой, вход в жилище приходилось расчищать по несколько раз на дню. Только недавно погода установилась стабильной, конечно, знатно похолодало и ветер всё ещё кусал щёки и нос, но хотя бы метели случались не чаще раза в неделю. Начальство Никиты официально дало отмашку, сто раз извинившись за задержку, и вот он ехал к жене.
Они звонили друг другу каждый день, иногда по несколько раз, писали чуть ли не каждые полчаса – то фотография, то смешной анекдот, то простое «я люблю тебя» – и всё было мало, недостаточно. Какие сообщения и звонки могут заменить реального родного человека? О, как он скучал по её голосу возле самого уха, по запаху духов, по мягким волосам, по нежным, белым рукам, по женственному стану!
Никита проверил телефон. Связи не было, даже отправить СМС не удастся, но он не отправил бы, даже если мог: слишком жестоким было ожидание встречи все эти недели, и сейчас, когда они были так близки к воссоединению, стало бы просто преступлением общаться через телефон. Книгу читать всё ещё не хотелось, поэтому Никита решил вздремнуть. Сны он вряд ли увидит, но точно приедет отдохнувшим.
– Мужчина! Мужчина, ваша станция!
Его разбудила проводница. Никита не заметил, как уснул на несколько часов. Тем лучше – практически через телепорт он отправился к любимой женщине из опостылевшего города. Он судорожно стал одеваться и чуть ли не бегом выбрался из вагона.
Маша уже стояла там, на перроне. Румяная от мороза, с покрасневшими глазами, она с неверием смотрела на мужа. Никита схватил чемодан в одну руку и бросился к ней, заключая в объятья, даром что через плотные зимние куртки согреть друг друга было невозможно. Маша обнимала его несколько секунд, а затем хлопнула по спине. Никита округлил глаза и повернул к ней лицо, чтобы узнать, в чём дело, как его жена срывающимся голосом сказала:
– Я уже думала, что ты не приедешь. Так долго без тебя жила, просто не верила, что ты возвращаешься, а тут, – она всхлипнула, – а тут ты, живой, здоровый…
Никита поцеловал жену в лоб и обнял покрепче.
– Сердце моё, куда же я денусь? Где бы я ни был, куда бы меня ни послали, я найду к тебе путь и приду, только жди.
Маша улыбнулась сквозь счастливые слёзы.
– Дождусь.