Мало кто из детских писателей мог соперничать с ним в популярности. Корней Чуковский стал классиком еще при жизни, был лауреатом множества премий, пользовался огромной народной любовью и ни в чем не нуждался. Тем не менее, он не «забронзовел», не стал пародией на самого себя.
Даже в преклонном возрасте писатель оставался хорошим человеком: заступался за диссидентов и писал только то, что ему нравится. Мало, кто был на это способен – а ведь Чуковского критиковала сама Крупская, его книги признавала «вредными» рупор советской власти газета «Правда». Давайте расскажем о нем те «еврейские» факты, которые во времена СССР тщательно скрывались.
По законам Российской империи Чуковский считался незаконнорожденным. Его отцом стал респектабельный еврейский предприниматель из Одессы, а мамой – украинская крестьянка из-под Полтавы, которая работала прислугой у него дома. Поскольку за выход из православия в то время могли серьезно наказать, единственной возможностью для них создать семью было крещение папы. Но Эммануил Левенсон не стал отказываться от иудаизма, и жил со своей любовницей в гражданском браке. Поэтому знаменитый писатель, крещеный под именем Николай, не имел отчества и пользовался фамилией своей матери – Корнейчуков. Впоследствии он стал использовать ее в качестве литературного псевдонима, а после революции взял в качестве имени.
Несмотря на сложные семейные обстоятельства, папа участвовал в воспитании сына и нес расходы на его содержание. Николай малые годы провел в частном детском саду в Одессе, в юности учился в платной гимназии. С детства большую часть его окружения составляли евреи. Среди них была семья Владимира Познера-старшего, отца известного российского журналиста. Его сестер он позднее изобразил в качестве крокодилиц Тотоши и Лелеши в своей первой детской книге «Крокодил». Тем не менее, наш сегодняшний герой не принял иудаизм, а с родителем у него были сложные отношения. Уже после революции, будучи известным писателем, Чуковский как-то раз пригласил старика Левенсона на дачу, чтобы познакомиться с внуками. Предполагалось, что дед проведет с ними несколько дней. Но почти сразу его попросили удалиться, и больше об этом человеке в семье не говорили.
Другом юности Чуковского был Владимир Жаботинский – сионист, которого считают одним из отцов-основателем государства Израиль. За написание и распространение памфлета на директора гимназии, их обоих исключили из этого заведения. Впоследствии писатель много десятилетий хранил личный архив Жаботинского, поскольку не имел возможности передать его израильтянам. Товарищи женились на родных сестрах, и были свидетелями друг у друга на свадьбе.
В молодости Чуковский не раз подолгу гостил у знаменитого вильнюсского врача – Цемаха Шабада. Этот человек очень любил детей, и при его участии в столице Литвы запустили социальную программу, которая обеспечивала молоком бедные семьи. Именно Шабад является прообразом доктора Айболита из одноименной сказки. Его антипод Бармалей тоже появился на основе еврейских мотивов. Вспомните слова Бар Кохба, бар-мицва.
Женой Чуковского стала еврейская девушка из хорошей семьи Мария Гольдфельд, которая ради него приняла православие. Несмотря на это, их общие дети и внуки впоследствии связали свою жизнь с евреями, а некоторые из-за своих супругов перешли в иудаизм. Хотя, Чуковские были светскими людьми, и дали своим отпрыскам атеистическое воспитание.
Литературным секретарем писателя тоже была еврейка. Она же стала работать в музее его имени, когда Чуковского не стало. Позднее эта женщина рассказывала об их знакомстве характерную байку. Когда е впервые увидел Николай Иванович, он подумал про себя: «Боже мой, какая она страшная!»
Уже на склоне лет Чуковский затеял сделать юмористический детский пересказ Библии. Благодаря советской цензуре, там отсутствовало «бог», а Всевышний был выведен под именем «доброго волшебника Яхве». В том или ином ключе там были поведаны основные ветхозаветные истории, но в печать это произведение не пустили.